О том, как белогвардейцы отмечали Рождество, почему елки во время Первой мировой войны оказались под запретом и как в одну новогоднюю ночь дети потеряли Ленина, «Фоме» рассказал Василий Цветков, доктор исторических наук, автор ряда научных работ о революции и Гражданской войне в России.
Первое после революции Рождество и Новый год в Москве и Петербурге прошли практически незаметно
В годы Гражданской войны Рождество Христово и Новый год отмечались в России по-разному — в зависимости от того, под контролем красных или белых находилась та или иная территория страны. Собственно, первое Рождество и Новый год после революции — с 1917 на 1918 год — в Петрограде и Москве прошли практически незаметно: было не до этого — повсюду царила ужасная разруха. Только Церковь в ту постреволюционную зиму совершала торжественные рождественские богослужения. Общее же настроение горожан было далеко не праздничным. В качестве примера, можно привести несколько записей из дневника одного петербургского чиновника, банковского служащего, которые хорошо передают атмосферу в северной столице в те дни.
Запись от 16 декабря (по старому стилю), незадолго до Рождества: «Вчера захвачены Петроградские частные банки, арестованы директора. В Москве тоже самое. Объявлена ревизия сейфов». Запись от 17 декабря: «Опубликован декрет о национализации банков. Золото в монете конфискуется и передается в государственный золотой фонд. Происходят кровавые самосуды. В день выдают одну восьмую фунта хлеба». Запись от 22 декабря, за три дня до Рождества: «Возобновились пьяные погромы. Разгромлен императорский яхт-клуб. На Морской улице стрельба». И вот, наконец, рождественский сочельник, 24 декабря: «Решил устроить у себя елку (этот чиновник жил один, без семьи. — Прим. В. Ц.). Вместо ненужных картонажей (бумажные игрушки. — Прим. ред.) купил кустарные игрушки. Елку купил у товарища на улице. Но на душе очень тяжело. Россия как единое целое навсегда умерла. Началась ревизия сейфов». 27 декабря: «Второй день продолжается снежная метель. Трамвай не ходит с 24 числа». 30 декабря: «Из-за отсутствия топлива практически нет электричества. Картофель стоит рубль фунт, свежая капуста 70 копеек. Цены неслыханные». 31 декабря, последний день 1917 года: «Прекращены платежи по купонам и дивидендам. Воспрещаются все сделки с ценными бумагами…»
После проведения большевиками календарной реформы Новый год заменил собой праздник Рождества
В последующие годы на территориях, которые контролировали большевики, о Новом годе решили все-таки вспомнить, в отличие от Рождества, которое просто игнорировалось — новая власть, как известно, взяла радикальный атеистический курс: богослужения в храмах проходили, и люди частно, на домах отмечали этот праздник, но ни в газетах, ни тем более на официальном уровне о празднике уже не упоминали. После же проведения календарной реформы, когда Новый год стали отмечать уже на неделю раньше Рождества Христова, церковный праздник по сути был «поглощен» светским новолетием или, говоря прямо, им заменен.
После 1918 года в стране снова стали ставить и украшать елку
Интересно, что с 1918 года на городские улицы вновь вернулись елки, попавшие до этого под запрет во время Первой мировой войной. Дело в том, что традиция ставить и украшать елку на Рождество пришла к нам из Европы; когда же началась война, было принято решение отказаться от этого рождественского символа, поскольку считалось, что это связано с Германией. Однако после подписания сепаратного Брестского мира (подписан 3 марта 1918 года. — Прим. ред.) традиция эта вновь была восстановлена, хотя, как оказалось впоследствии, только на время; потом елке как «буржуазному предрассудку» вновь объявили войну.
На детской елке в ночь с 1918 на 1919 год у Ленина украли машину
Новый год воспринимался тогда как детский, а не официальный, государственный праздник. Для детей стали организовывать новогодние елки; одно из первых таких торжественных мероприятий прошло с 1918 на 1919 год в московском детском приюте в Сокольниках. Руководители этого детского дома решили пригласить на праздник Ленина, и вождь революции согласился.
К назначенному времени Владимира Ильича без охраны повезли на машине в приют. Вместе с ним поехала его супруга, Надежда Константиновна Крупская, и сестра — Мария Ильинична Ульянова. Машину вел шофер Гиль. И вот в тот момент, когда они уже были в парке, их остановил бандит Яков Кошельков. Он издалека заметил дорогую машину — это был «Рено» из бывшего гаража Николая II, — заметил, что охраны нет и что в салоне только две женщины и двое мужчин — то есть, в общем-то, ничего опасного. И тогда бандит остановил машину, высадил всех и уехал. Дети Ленина потеряли! Начали звонить, искать, но безуспешно, пока Владимир Ильич наконец сам не добрался до ближайшей станции и не позвонил оттуда. Бандита этого потом чекисты нашли; он был осужден и расстрелян. Потом елку для детей из окрестных деревень наряжали в Горках, и Ленин с Крупской приходили на них вплоть до празднования 1924 года. Эти визиты впоследствии использовали для пропагандистских целей, представляя Ленина как заботливого, чуткого и любимого детьми человека.
Участники Белого движения праздновали Рождество очень широко — с богослужениями, подарками и фейерверками
Если же говорить об участниках Белого движения, то они праздновали Рождество очень широко, как будто бы революции не произошло. На богослужениях присутствовали главнокомандующие белых фронтов. Устраивались крестные ходы, праздничные застолья. Дарили подарки, наряжали елки. На передовую доставлялись рождественские подарки, приготовленные родственниками офицеров. Известно, например, что в Архангельске на Рождество в 1919 году англичане дарили детям тушенку — англо-американские войска тогда как раз располагались в городе. А вот в новогоднюю ночь с 1920 на 1921 год солдаты врангелевской армии, уже будучи в Галлиполи, устроили фейерверк: они просто стреляли из винтовок и револьверов в воздух. Правда, затем им сделали выговор — за бессмысленную растрату патронов. Однако с приближением окончания войны Рождество и Новый год отмечались белыми все скромнее: сил уже не было, как, впрочем, и надежды на победу, было только внутреннее понимание того, что впереди — изгнание из России и жизнь в эмиграции.
Новогодние выпуски белогвардейских газет пестрили лозунгами о скорой победе
Во всех газетах, которые выходили на подконтрольных белым территориях, новогодние выпуски сопровождались оптимистическими лозунгами, что наступивший год станет победным, что обязательно Москва будет освобождена, что Россия вновь будет процветать. В качестве примера можно привести отрывок статьи из одной газеты, выходившей на белом Севере в 1918–1919 гг., посвященный празднику Рождества Христова: «Нынешнее Рождество для нас — праздник мира по преимуществу. После продолжительной мировой войны, столь тяжкой для человечества, оно снова вступило на пути мира. И этот мир уже вкушают усталые от взаимной борьбы народы. И к нам пришел бы этот мир, если б в России не оказалось тех несчастных безумцев, которые отступили от заветов нашего Спасителя. Только они еще омрачают для всего мира светлую радость о возвращении враждовавших народов на пути мира. Только они, именующие себя большевиками, открыто отреклись от основных начал христианской жизни, гонят Христову Церковь, губят Родину. Безбожное учение этих отщепенцев русского народа, их ненасытная жадность к захватам и обогащению на чужой счет, их каменные сердца (Иез 11:19), забывшие даже азбуку любви к престарелым и беззащитным, еще не дают нам мира. Но усилиями наших союзников уже водворен мир среди большинства враждовавших. Св. вера утешает нас, что наступит некогда время, когда будет побеждена сама смерть. Тогда будет полное торжество Родившегося Спасителя среди покорившейся Ему твари». К населению и армии обращался с поздравлениями и Верховный правитель адмирал Колчак.
