Творчество Венедикта Ерофеева не имеет единой интерпретации, поэтому вопрос об увековечивании памяти писателя, а тем более позиционирования его в качестве главного символа конкретного города, должен решаться через общественную дискуссию и консенсус, считает профессор МГИМО, председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Владимир Легойда.
Свою позицию Владимир Легойда выразил в статье для издания «Коммерсантъ», комментируя заявление Владимирской епархии с призывом к СМИ, деятелям культуры и педагогам воздержаться от романтизации и героизации Венедикта Ерофеева и его главных произведений, которые несут в себе «деструктивный заряд, пагубный для личности и общества».
В своей статье Владимир Легойда заметил, что «история литературы учит нас простому факту: великие тексты никогда не имеют единой интерпретации», а «споры вокруг Толстого, Достоевского, Пушкина или Шекспира не утихают и спустя столетия, и это нормально».
«Творчество Венедикта Ерофеева – из того же ряда. Оно вызывает диаметральные реакции, и в этом проявляется живая природа культуры», – добавил председатель Синодального отдела.
Владимир Легойда отметил, что с пониманием относится к позиции Владимирской епархии, т.к. «это реакция на выраженную людьми обеспокоенность, что фигуру писателя предлагают сделать главным символом города Петушки, брендом».
«При этом все тонкости и сложности произведения, конечно, считываться не будут. Действительно, не стоит романтизировать или героизировать героя поэмы “Москва-Петушки”», – считает автор статьи.
Представитель Церкви добавил, что в образе главного героя произведения «нет примера для подражания, и любые попытки представить его в таком ключе искажали бы в том числе смысл произведения», что «неизбежно может произойти при подобном “брендировании”».
В то же время, продолжил Владимир Легойда, сама поэма «Москва-Петушки» «давно вошла в пространство культуры как художественный феномен, который невозможно игнорировать».
«Поэма Ерофеева – это не столько история о выпивке и электричке, сколько трагический символ человеческого существования. Пьянство, поезд, случайные попутчики – все это становится своеобразной метафорой человеческой судьбы. Текст глубоко трагичен. Он вызывает у читателя сострадание и ужас перед бездной, в которую падает человек, и одновременно заставляет задуматься о главном – что значит быть человеком. Для кого-то книга останется скандалом, для кого-то – своеобразной исповедью, для кого-то – сатирой на советскую действительность», – пояснил профессор МГИМО.
При этом представитель Церкви указал на важность того, что Венедикт Ерофеев, «хорошо знавший Библию и европейскую культуру, вплел в ткань своего произведения евангельские мотивы», поэтому его книга «звучит как поиск – болезненный, противоречивый, но честный».
Резюмируя, председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ высказал мнение, что «вопрос о том, как увековечивать память писателя и стоит ли делать его главным символом конкретного города, действительно должен решаться через общественную дискуссию и консенсус».
Читайте также:
«Москва-Петушки»: смысл книги, который я сначала не разглядел
