Сейчас часто спорят о том, как понимать первую главу книги Бытия, как соотносится она с данными современной науки и т.д. Но стоит задуматься вот над чем: а как понимались эти строки в контексте своего времени? Сегодня, например, люди часто задаются вопросом: «а есть ли Бог?» Для нас первая фраза Библии – «В начале Бог сотворил небо и землю» – звучит как ответ прежде всего на этот вопрос. Но древний читатель был твердо уверен, что боги существуют, и что окружающий мир создан ими. Читая ту же самую фразу о сотворении мира, он, скорее всего, спрашивал себя: «а который из богов, и каким именно образом?»
Но книга Бытия – не богословский трактат, который рассуждал бы о свойствах и определениях Бога. Свойства Бога и сотворенного им мира раскрываются прежде всего в рассказе о творении. Нелепо было бы искать в этих строках подтверждения или опровержения фактам и гипотезам из области естественных наук – Библия говорит совершенно не про то, и естественнонаучные представления ее земных авторов вполне соответствовали своему времени. Нигде, например, мы не найдем указаний на то, что земля круглая и вращается вокруг солнца. Но зато мы без труда найдем в Библии описание некоторых принципов, по которым организовано мироздание.
Вселенная созидается строго упорядоченной: небо и земля, свет и тьма, день и ночь. Когда Бог начинает творить живую природу, то с самого момента своего возникновения она выглядит как множество видов, отличных друг от друга и самовоспроизводящихся: «И произвела земля зелень, траву, сеющую семя по роду ее, и дерево, приносящее плод, в котором семя его по роду его». Как ни странно, еще в советское время эта простая истина была неизвестна народному академику тов. Лысенко…
Кроме того, вселенная все больше и больше сама включается в творческий процесс. Если небо и земля возникли непосредственно из ничего, то траву и деревья по слову Божьему уже произвела земля. Все эти события, по описанию книги Бытия, заняли «три дня», но едва ли здесь имеется в виду промежуток времени в 72 астрономических часа, ведь упорядоченное чередование дня и ночи возникает только на четвертый день, когда Бог создает солнце и луну. Видимо, словом «день» здесь называется период времени неопределенной продолжительности – может быть, миллиарды лет в пересчете на наше время.
Сотворение солнца и луны в четвертый день выглядит, на первый взгляд, нелогично. Свет и тьма, день и ночь уже отделены друг от друга – и лишь затем появляются светила, призванные «управлять» их чередованием. Некоторые комментаторы полагают, что здесь сотворение мира показано с точки зрения земного наблюдателя: земная атмосфера в определенные геологические периоды была непрозрачной, говорят они, и солнце и луна был просто не видны. Но скорее здесь перед нами частное проявление общего принципа: сперва созидается материя, а потом она упорядочивается: запускается «часовой механизм» солнца и луны».
И когда в пятый день Бог создает рыб и птиц, а в шестой день – животных (они тоже произошли из воды и земли), то Он передает своему творению еще одно полномочие: «и благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте воды в морях, и птицы да размножаются на земле». Но живая природа, в отличие от живой, еще не структурирована, у нее нет своего главы. И тогда Бог создает человека.
Язык первых глав Бытия – поэтический. Библия говорит, что первый человек был создан «из праха земного». Так библейский автор, по-видимому, хотел описать неразрывную связь человека с материальным миром, в котором он живет. Впрочем, в человеке есть и не только материальное и животное начало. Библия повествует об этом так: человек не ожил, пока Бог не вдохнул в него свой Дух, который и стал дыханием человека.
«Зачем Бог сотворил человека?» – такой вопрос мне однажды, много лет назад, задала маленькая дочь. Немного подумав, я ответил: «Чтобы Ему было, кого любить». Этот ответ и теперь мне кажется самым правильным. Оглядывая Свое творения в конце каждого дня, Бог говорил «хорошо», но лишь в конце шестого дня, сразу после создания человека, сказал: «очень хорошо!». Но в самом начале их истории мы видим и другую цель: «И сказал Бог: сотворим человека как образ Наш и как подобие Наше, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле». Человек созидается не просто «по образу» Бога (как мы читаем в Синодальном переводе), но как Его образ и подобие, как Его икона в этом мире. Это, в частности, значит, что человек призван господствовать над миром живой природы. Отныне Бог делится со Своим творением не просто своей творческой силой, но и своей властью над сотворенным миром.
Власть человека над новосозданным миром проявилась ярче всего, когда человек дал животным имена. Имя на древнем Востоке (да и не только на Востоке, и не только в древности) отнюдь не считалось случайным сочетанием звуков – знание подлинного имени указывало на понимание сущности его носителя.
Именно после рассказа о назывании животных библейский автор помещает рассказ о сотворении Евы из ребра Адама. Первый рассказ о сотворении мужчины и женщины подчеркивает внутренне единство человечества, а второй, где Ева появляется из ребра Адама – объясняет первенство мужчины, которое в древности казалось незыблемым. Но и этот рассказ подчеркивает теснейшую связь двух полов – не безразличное равенство, как требует того современность, но единство вплоть до слияния: «оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и станут двое одной плотью».
Самого первого человека зовут просто Человек – именно так переводится древнееврейское слово Адам. Это имя связано со словом адама, «почва», причем связь эту можно объяснить двояко. Человек создан «из праха земного», то есть, в отличие от Бога, принадлежит материальному миру. Но этот мир – не только источник его появления, но и точка приложения его творческих сил, без которых этот мир не может полноценно плодоносить: «…и не было человека (адам) для возделывания земли (адама)». Бог поселяет человека в Эдеме, райском саду, «чтобы возделывать и хранить его». Так человек был призван соучаствовать в творении мира – сберегать и приумножать созданное Богом. Кстати, нигде в Библии не говорится, чтобы Бог отнял у него эту привилегию…
Вавилонские мифы, по возрасту намного превосходящие Ветхий Завет, тоже предлагают свою историю творения мира. Первая пара богов, Апсу и Тиамат, породили множество божеств, которые постепенно начали враждовать со своими родителями. Череда войн и «дворцовых переворотов» закончилась тем, что бог Мардук в бою убил прародительницу Тиамат, разорвал ее и из частей ее тела сотворил вселенную.
В сотворенном мире нужно было поддерживать порядок, и эту работу верховные боги поручили младшим. Им скоро такая жизнь надоела, они подняли восстание и вынудили верховных богов создать им замену – человека. Люди исправно несли свою повинность, но при этом они еще и размножались, и через двенадцать сотен лет многочисленное человечество стало производить такой шум, что боги не могли спать. Чтобы отрегулировать численность своих слуг, боги последовательно наслали на них эпидемии и засуху. Но эти меры помогали ненадолго, и, наконец, боги решили прибегнуть к радикальному средству: потопу. Впрочем, тут мы уже подходим к истории библейского Ноя…
Характерно, что для вавилонян, равно как и для других языческих народов, отношения богов и человечества были совершенно лишены нравственного момента: боги создают или уничтожают людей примерно так, как люди разводят пчел или истребляют тараканов, исходя из своих интересов. Но библейский текст разительно отличается от всех них. Бог един, говорит Библия, и в древнем мире это звучало сенсацией. Он не был никем рожден, ни с кем не враждовал, не завоевывал своего трона в упорной борьбе. Он единолично сотворил этот мир Своим словом, а человек стал венцом этого творения: правителем и со-творцом, а вовсе не рабом.
В конце истории о шести днях творения мы читаем: «И совершил Бог в седьмой день дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмой от всех дел Своих, которые делал.
И благословил Бог седьмой день, и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих». Как нетрудно заметить, наши еженедельные выходные восходят именно к этому рассказу (ни один народ древности, кроме израильтян, и не думал устраивать себе нерабочие дни так часто и так регулярно). Но есть здесь и нечто более важное. Творение закончено, способность к творчеству передана человеку, который и может теперь заботиться об этом мире. Бог, разумеется, не оставляет его. Мы ведь читаем, что в седьмой день Он одновременно завершает творение и покоится (создателям русского Синодального перевода это показалось настолько странным, что они неточно перевели «завершил к седьмому дню»). Можно понять это так, что теперь действие Бога в мире должно совершаться через Его образ – человека.
О том, насколько этот замысел удался, и, что происходило потом, собственно, и рассказывает Библия.
