Прежде, чем войти в землю обетованную, Моисей сорок лет водил израильский народ по пустыне, пока не умерли все, кто родились и выросли рабами – такую фразу часто можно услышать. Ее повторяют и в наши дни, применительно к российской истории: дескать, мы не так уж давно вышли из коммунистического (читай: египетского) рабства, всего два десятилетия назад, значит, еще столько же бродить осталось… А ведь сроки жизни существенно увеличились! Может, тогда нам потребуется не сорок, а еще больше лет?
Только фраза эта верна лишь отчасти. Первое, что сделал по Божьей воле Моисей со своим новосозданным народом после того, как народу был дан Закон – он отправился прямо к обетованной земле, чтобы войти в нее без малейшего промедления. Просто люди сами того не захотели. Об этом довольно подробно рассказано в книге Чисел, главы 13 и 14.
Прежде, чем войти в землю обетованную, Моисей послал в нее разведчиков. Это вполне естественно: они ничего не знали об этой стране, кроме того, что ее придется завоевывать. Начинать военную кампанию, разумеется, надо с разведки… Да и вообще, что это был за край? Да, Бог обещал дать им землю, текущую молоком и медом, но это красивая метафора – а вот как оно выглядит на местности?
Разведка продолжалась сорок дней. Потом разведчики вернулись, неся вдвоем на шесте огромную кисть винограда – она была так велика, что один не мог ее унести. Казалось бы, сама по себе она говорила об этой стране куда больше, чем любые слова… Но не все так просто. Слова тоже последовали: «мы ходили в землю, в которую ты посылал нас; в ней подлинно течет молоко и мед, и вот плоды ее; но народ, живущий на земле той, силен, и города укрепленные, весьма большие, и сынов Енаковых мы видели там» (сынами Енаковыми в Библии называли легендарных богатырей-великанов). Словом, Бог не обманул в своих обещаниях – но и не предупредил о сопротивлении, которое придется преодолеть.
Что же ответил народ на такой рассказ? Он завопил: «О, если бы мы умерли в земле Египетской, или умерли бы в пустыне сей! и для чего Господь ведет нас в землю сию, чтобы мы пали от меча? жены наши и дети наши достанутся в добычу врагам; не лучше ли нам возвратиться в Египет? И сказали друг другу: поставим себе начальника и возвратимся в Египет».
Это были люди, только что избавленные от египетского рабства, убедившиеся, что Господь силен победить даже войско фараона, самого могущественного в те времена правителя на земле. Они прошли через море, они следовали по пустыне за столпом облачным и огненным, они ели манну… Но тут они услышали, как Господь говорит им: «а дальше вы справитесь сами». И сердца их дрогнули.
Двое из разведчиков, Иисус Навин и Халев, стали убеждать народ: «земля, которую мы проходили для осмотра, очень, очень хороша; если Господь милостив к нам, то введет нас в землю сию и даст нам ее – эту землю, в которой течет молоко и мед; только против Господа не восставайте и не бойтесь народа земли сей». Но как же тут было не бояться? И вместо того, чтобы выступить против врагов, израильтяне вознамерились побить камнями Иисуса и Халева. Врагов еще удастся ли одолеть, не известно, а свои всегда под рукой, и камней в пустыне хватает. Только непосредственное явление Славы Господней спасло их от расправы, как описывает это Библия. Бог снова напоминал своим людям: бояться нечего, доколе он с ними!
Был ли это только страх перед врагами? Почему они предпочитали снова жить на коленях, лишь бы кому-то из них не пришлось умирать свободными, в бою за свою новую родину? Почему, наконец, мечтали о Египте, из которого только что ушли – ведь рубцы от бичей надсмотрщиков еще были свежи на их спинах? И уж во всяком случае, они должны были понимать, что с Египтом покончено раз и навсегда, что после гибели египетских первенцев они просто не смогут «попроситься обратно в рабство», египтяне их всех наверняка перебьют – а в новой земле у них были все шансы на победу и успех?
Думаю, что на самом деле возвращаться в Египет никто всерьез не хотел. Это был такой мысленный образ, воспоминание о стране детства, где будущее было надежно обеспечено, котлы с мясом кипели, колбаса продавалась по два двадцать, а чеснока с луком вообще было сколько угодно.
Вот и рубцы уже совсем не болят, почти что зажили, да и если кому бичом доставалось, так ведь тоже наверняка за дело. Так что оставьте нас в покое, не теребите, не зовите никуда, нам и тут в пустыне хорошо… ну, не очень хорошо, конечно, жарко, голодновато, уныло как-то, но мы ничего, мы притерпелись, вот и манну нам Господь посылает, и воду дает, в общем, жить как-то можно. А любые перемены – они всегда только к худшему. Главное, не возлагайте на нас никакой ответственности и ничего от нас не ждите! И Моисей нам не очень подходит, нам бы вождя попроще, под стать нам самим, чтобы повел нас как бы обратно в Египет, а на самом деле оставил всё, как есть, и ничем не беспокоил.
Как повествует Библия, Господь пожелал истребить этот упрямый и непокорный народ, и только Моисей умолил Его оставить израильтян в живых. Но тогда уж, судил Господь, те, кто не решился войти в землю обетованную сразу, не войдет в нее вовек. Только двоим верным разведчикам, призывавшим народ сразу исполнить Божий замысел, суждено было войти в эту землю победителями и хозяевами. Остальных, кто предпочел остаться на «ничейной территории», в неуютной стабильности, в промежуточном состоянии – их всех ждала смерть в пустыне.
Что ж, каждому свое, кто что хотел, тот то и получил… или не так всё просто? Или в итоге получилось, что вялое, якобы инертное большинство определило судьбу всего народа? А может быть, даже и не большинство, а только кучка крикунов, при молчании того самого большинства? Трудно сказать наверняка.
Земля свободы, земля обетования, по словам дурных разведчиков, «есть земля, поедающая живущих на ней». В каком-то смысле они были правы: в эту землю невозможно было войти без борьбы и без потерь, что-то надо было оставить на ее пороге. Хотя бы собственные страхи и чувство мнимой защищенности… Собственную инфантильность, в конце концов. А может быть, и погибнуть в первом же бою, ведь свобода – всегда риск и неопределенность.
Нам, конечно, легко упрекать тех самых древних израильтян в нерешительности, а еще легче проводить параллели с новейшей историей России. Только ведь у нас и Моисея пока что не случилось, приходится делать свой выбор самостоятельно.
К тому же мы теперь знаем, что ждало народ Божий в той земле, на границе которой он замер в нерешительности, а он тогда ничего о своем будущем не знал, совсем как мы сегодня.
