Талантливые «неуспешные» дети: ученики, которые никуда не вписываются?

Я — мама ребенка, которому трудно учиться

С самого начала мне было понятно, что в обычную школу сын пойти не сможет — не потянет. Специалисты советовали малочисленный класс, в котором, максимум, пять-десять человек, но таких рядом с нами не было, и сыну полагалось идти в общий класс и заниматься раз в неделю с логопедом.

От безысходности мы пошли в обычную школу. Случилось это три года назад. Сын отучился в классе из тридцати человек два месяца. Больше не потянул. Неусидчивый, гиперактивный, очень подвижный, он постоянно отвлекался на детей и не мог усидеть сорок минут урока. Сын не успевал за остальными, мог сказать: «Мне надо выйти», выходил с урока и не возвращался! Иногда приходил из школы, а в тетрадях было пусто.

Мне стало понятно, что мы сделали неправильный выбор. Я пошла в наш приходской храм преподобного Марона Пустынника Сирийского на Якиманке. Настоятель отец Александр предложил мне создать на базе воскресной школы образовательный центр для детей, у которых есть трудности. У нас в приходе такие дети тоже были. Сначала было три ученика, потом — семь. Сейчас у нас тридцать пять человек, и еще есть дошкольное отделение. Примерно треть — дети с трудностями обучения. Мы стараемся работать со всеми детьми, без отбора. И к каждому ищем индивидуальный подход.

Первоклассники не умеют завязывать шнурки!

Сначала разберемся с самим понятием «неуспешность». Да, это принятый термин, и — не очень удачный, потому что говорить о ребенке в контексте успеха — неправильно. Ведь что понимается большинством при упоминании о школьной неуспешности? Правильно: неспособность эффективно усваивать знания. Этот термин появился в последние несколько лет, а саму тему отстающих учеников стали активно разрабатывать после появления в 2018 году национального проекта «Образование». Тогда стало понятно, что школе нужна трансформация. В том числе, нужно работать с детьми, которые отстают от программы. Это еще не дети с ограниченными возможностями здоровья, но уже и не «нормотипичные».

Опыт нашего центра показал, что так называемые «неуспешные дети», попав в комфортную доброжелательную среду, к концу первого года обучения достигают хороших результатов. Один из наших первых учеников в начале пути не мог сидеть за партой, не проявлял никакой заинтересованности к учебе, не мог самостоятельно работать даже одну минуту. Мы пригласили специалиста — педагога-дефектолога с опытом когнитивного развития детей с нарушениями, вместе составили программу обучения, в которую вошел блок развития социальных навыков. Сейчас у ребенка остались проблемы, но «прорыв» произошел. Мальчик научился учиться.

Форма отставания среди детей школьного возраста может быть разной. Что говорить, если, по оценкам специалистов, у нас до 20% детей к пятнадцати годам не достигают уровня пороговой читательской грамотности, то есть, грубо говоря, не могут хорошо читать и понимать текст. А, как следствие, не могут учиться самостоятельно

В 2012 году в России приняли конвенцию о инклюзии, о том, что все дети должны учиться вместе, независимо от их статуса здоровья. Школы коррекционного или коррекционно-развивающего типа стали закрываться. Если раньше отстающие дети попадали в такие коррекционные школы и были «не заметны», то теперь они на виду: ЗПР, общее недоразвитие речи.

Среди них много детей с моторной незрелостью. Для письма необходимы и мелкая, и крупная моторика. Если ребенок мало играл в мяч или мало занимался простыми бытовыми делами, у него эта моторика не развивается. В одном исследовании сравнивали детей 80-х годов ХХ века и современных. У современных ребят значительно слабее кисть руки. Сейчас дети не режут ножницами, не завязывают узлы. У восьми– девятилеток — обувь на липучке, они не умеют завязывать шнурки! Не говоря уже о том, чтобы пришить пуговицу или сделать какую-то другую бытовую работу.

Что подразумевается под бытовой работой? Мама говорит ребенку: «Убери со стола!» Ему нужно запланировать свою деятельность: «Сначала я соберу тарелки, унесу их. Потом соберу стаканчики — унесу. Потом смету крошки...» Трех-четырехлетний малыш постепенно учится планировать свою деятельность. Это — база для школьной успеваемости, для любой школьной деятельности. Уметь запланировать, что я положу в портфель, как подготовлюсь к уроку, на уроке — сначала достану тетрадь, открою учебник на нужной странице, возьму ручку, и так далее. Дети с незрелостью этого всего не умеют. Им нужна помощь.

Как не пропустить «звоночек»?

Часто проблемы с обучаемостью проявляются только в первом классе, хотя «звоночки» для родителей были уже гораздо раньше. Просто мамы и папы их не замечали. Не надо бежать от проблем. Многие вопросы с обучением решаются в дошкольном возрасте.

При этом родитель должен усвоить раз и навсегда: он не виноват. Я сама пережила весь комплекс вины за то, что вовремя не заметила проблемы у сына, не помогала. Пережила ощущение бессилия, когда казалось, что занимаемся, занимаемся, а результата нет. Повышала требования к ребенку, надеялась, как многие, что он «перерастет», но сыну уже исполнилось восемь, а ничего не «переросло». Бывает, что и специалисты способствуют тому, что родители все глубже погружаются в пучину вины: «Ну что же вы! Куда же вы смотрели! Что же вы не видели!..» Да, не видели. Родитель — не специалист. У него, может быть, первый и единственный ребенок.

На что стоит обратить внимание родителям?

Речь ребенка. Словарный запас, который должен обогащаться с двухлетнего возраста, способность понимать обращенную речь, умение строить фразы и предложения. А главное, умение не слышать, а слушать. Побольше читайте ребенку и вместе с ним. Гуляя в парке или на площадке, разговаривайте, рассуждайте.

Попадая в наш центр, дети учатся именно этому: слышать и слушать, выстраивать диалог с учителем и сверстниками.

Но если вы понимаете, что у ребенка возникают проблемы, надо действовать. Многие родители предпочитают подождать до трех лет, но это опасное заблуждение. Ждать не стоит — нужно принимать меры. Для начала — обратиться к неврологу в поликлинике. Он направит к специалистам.

Еще один «звоночек» для родителей: гиперактивность. Как понять, что ребенок гиперактивный? В чем это выражается? Неусидчивость, быстрая утомляемость: проходит десять минут чтения, или занятия, или просто разговора, и ребенок уже выключился, не способен усваивать информацию. Он не может долго писать или рисовать, ему трудно сосредоточиться. Это расстройство и называется синдромом дефицита внимания. Не хватает зрелости эмоционально-волевой сферы для того, чтобы сосредоточиться, чтобы выполнить какую-то работу от начала до конца. Ребенок начинает работу, а потом истощается и бросает.

При этом интеллектуальной недостаточности у таких детей нет. Наоборот, у них бывает сильный интеллект. Например, моему сыну математические задачи легко было решать в уме, а вот записать их — тяжело.

Общепринятое мнение таково: ребенок в два, в три года должен хорошо ориентироваться в пространстве. Специалист может задать вопрос родителям: «Он у вас неловкий?» — «Да, если возьмет чашку, то обязательно ее уронит». Спотыкается, падает, не может перепрыгнуть ногами через препятствие или запрыгнуть двумя ногами на ступеньку — начинает прыгать, а одна ножка отстает. Конечно, эти сложности нужно начинать преодолевать. Если моторная неловкость сохраняется у ребенка после трех лет, на это нужно обратить внимание.

Дети очень разные, и порой приходится вообще отставлять в сторону медицинские диагнозы. Они никак не помогают. Потому, что два ребенка с одним и тем же диагнозом имеют совершенно разный комплекс проблем и задач для их разрешения. Подход всегда индивидуальный.

Но есть ли какие-то общие рекомендации? Да! Движение!

Движение, движение и еще раз движение!

У «неуспешного» ребенка, равно как и у любого ребенка, необходимо развивать двигательную активность. Учить его играть в мяч, стараться, чтобы два часа в день он проводил на свежем воздухе, и желательно — в движении. Сейчас достаточно детских площадок. Пусть малыш учится лазить, перелезать через препятствия, обязательно — прыгать. Даже то, что ребенок качается на качелях, на самом деле развивает его вестибулярный аппарат, который влияет, в том числе, и на развитие мозга. Старайтесь покупать мячики — и большие, и маленькие. Чтобы развивалась кисть, нужны маленькие упругие мячики, можно — теннисные или мячики для жонглирования, чтобы помещались в ладошку ребенка. Большие мячи тоже нужны. Многие семилетние дети не умеют ловить мяч.

Неврологи, нейропсихологи говорят, что количество отстающих детей растет. Связывают это не только с психической, но и с физической незрелостью. Многие говорят о факторе городской жизни: у городского ребенка мало двигательной активности в дошкольном периоде, мало «двора». «Двор» из нашей жизни ушел совсем.

Между тем, многие игры, которые предлагают сегодня нейропсихологи, по сути являются играми нашего детства: прыгаем через скакалочку, в классики, играем в мяч. Изобретать ничего не надо. Нужно лишь вспомнить, во что играли наши бабушки и дедушки. В своей работе мы активно используем хорошо забытые игры. Игровые перемены для ребят — это не только способ развлечься, но и нейропсихологическая коррекция. Среди наших воспитанников много детей, которые не принимали подобный вид деятельности. Поскольку элементарные, на первый взгляд, вещи вызывали у них трудности.

Через тело, через движение нейроны мозга могут дозревать. Что первично — никто не знает: дискоординация возникает от незрелости нейронов, или незрелость нейронов — следствие дискоординации. Но справиться с этим можно.

А вот чего точно не нужно делать — это сажать двухлетнего ребенка за парту, за компьютер. Нет серьезных исследований, которые бы говорили о том, что компьютер плохо влияет на ребенка, но, если следовать простой человеческой логике, стоит предпочесть гаджетам движение, игры, свежий воздух и общение.

Но вот ребенок пошел в школу. А движения у него было мало, и не успел сформироваться даже навык держания ручки. Родители страдают, злятся, требуют от первоклассника, чтобы он взял эту ручку не так, а вот так, снова винят себя, винят учителей... Страдает и ребенок, потому что у него не получается. А требуется совсем не это!

Почему я так настаиваю именно на движении? Потому что оно помогло моему ребенку. Мы стали заниматься с нейропсихологом, и она обратилась не к тетрадям и записям, а к ЛФК. Мы делали специальный гимнастический комплекс и массаж. Массировали тяжелым мячиком пять-десять минут в день и через четыре месяца у ребенка уже были заметные улучшения.

Конечно, это не панацея, это решение частной проблемы, и нельзя сказать, что сын с помощью этого комплекса превозмог все свои дефициты. Он все равно продолжает медленно писать, ему трудно сосредоточиться на листе бумаги, он продолжает совершать логопедические ошибки. Но мы работаем. Главное — оставить чувство вины и включиться в помогающую деятельность. И не ждать стопроцентного и быстрого результата. Потихоньку движемся вперед, в идеале — находим педагогов, которые проходят этот путь вместе с ребенком: консультируют, обращают внимание на то, что нужно делать. Потому, что все, что я знаю о своем ребенке, я знаю от педагогов.

После того, как я увидела успех двигательной работы, я стала рекомендовать другим родителям попробовать то же самое. Многие дети после трех-четырех месяцев ежедневной гимнастики показали удивительные учебные результаты: стали более усидчивыми, спокойными, появились навыки планирования и контроля. Это, конечно, огромный труд родителей, но он того стоит. Мы в школе стараемся в учебный день включить больше движения, мы ввели много дополнительных спортивных занятий: бассейн, скейт, ОФП.

Это не спринт — это марафон

По поводу возрастной границы, до которой можно компенсировать дефициты, мнения разные. Кто-то считает, что существует некое «окно развития», которое открыто до начала пубертата, полового созревания. Если ты в это «окно» не попал, то потом — всё.

Я считаю иначе. Почему говорят, что компенсировать нужно именно в дошкольный период? Не из-за возраста, а просто потому что потом начинается школьная нагрузка, и заниматься компенсацией уже просто некогда: осилить бы программу. И ребенку, у которого есть неврология, утомляемость, помимо учебной программы, нужно еще заниматься со специалистами, а он уже через два урока — устал. Поэтому проблемы лучше решить в «детсадовском» возрасте.

Но если не получилось, если ребенок уже пошел учиться, а у него «не идет», — ничего страшного! Я советую родителям: не торопитесь! Это не спринт — это очень длинный марафон. Учиться долго. Лучше потратить полгода, чтобы компенсировать значимые, базовые вещи, а программу потом можно будет догнать.

У нас в школе много успешных примеров такого подхода. Мальчик, семь лет, первый класс — не мог усидеть и минуты, не слышал учителя, не обращал внимания на правила работы в классе, прятался под парту и не занимался. Учитель по поведению ребенка понял, что ему нужна помощь нейропсихолога, поговорил с мамой. Родители взяли три месяца на работу со специалистом, с минимальной нагрузкой по школьной программе. И уже через такой короткий период мы заметили огромный скачок вперед — время было потрачено на решение нужных задач: ребенок стал усидчивым и работоспособным, принял «роль ученика» и правила поведения в классе. Программу он догнал достаточно быстро.

Вы сталкиваетесь с тем, что ребенок пяти минут не может усидеть на уроке? Значит, нужно сосредоточиться на формировании произвольности деятельности, то есть, сформировать ту самую усидчивость, когда ребенок делает не то, что ему хочется, а то, что говорит ему взрослый! Без этого учеба не пойдет. Или займитесь развитием речи. Лучше пойти в школу позже, когда ребёнок будет готов ко всем школьным задачам.

Не ребенок — для школы, а школа — для ребенка

Если в младшей школе правильно организовать обучение, то за четыре-пять лет можно компенсировать все дефициты отстающих ребят. И тогда в средней школе ребенок сможет нормально учиться. Международный опыт показывает, что количество отстающих детей на выходе из школы можно довести до 1-5%.

Не ребенок нужен для школы, а школа — для ребенка. Раньше у нас в школах была принята селекция. Формировали одни классы — с успешными учениками, другие — с отстающими. В мировой практике — наоборот, детей, которые отстают, стараются включать в обычные классы, чтобы они, подтягиваясь, закрывали свои дефициты. Плюс специалисты или сами учителя проводят для них дополнительные специальные занятия в малых группах. Мы идем по тому же пути. Вариантов сейчас появилось достаточно.

Но современным школам мешает негативное отношение к отставанию детей. Надо кардинально менять подходы. Не навешивать на ребенка ярлык отстающего ученика, а стараться ему помочь.

Необходимы определенные условия пребывания в классе «трудного» ученика. Это должна быть малочисленная группа, где каждому ученику уделяется больше внимания. Если ребенок до шестого класса учится в такой камерной обстановке, он успевает окрепнуть и психологически, и физиологически, и спокойно перейти в среднюю школу.

Должны быть иногда и индивидуальные программы обучения. Ключевая проблема — это оценка знаний. Мы для себя решили, что оцениваем ребенка, исходя из его предыдущего опыта и достижений. Важно, чтобы не только мы видели положительную динамику, но и сам ребенок уверовал, что у него получается учиться.

В нашем центре есть много мальчиков и девочек, которые пришли к нам во втором или третьем классе, потому что стали отставать от программы в той школе, где учились прежде. Такие ребята приходят не только с учебными пробелами, но и с мнением о том, что они ничего не могут. Они уже приняли и согласились с самыми негативными установками на свой счет.

Расскажу об одной девочке, с которой мы работаем сейчас, она пришла учиться в третий класс. Родители жаловались, что ребенок совсем не хочет учиться, ничего не делает ни в школе, ни дома. И действительно, на уроках вполне умная девочка как будто «выключалась», предпочитала играть или рисовать. Наш психолог и классный руководитель долго разбирались, прежде чем понять, как помочь ребенку. В итоге стало ясно, что пробелы в знаниях не дают девочке идти дальше, ей было трудно и не понятно. И еще она как будто смирилась с тем, что у нее ничего не получается, поверила, что не может, и перестала стараться. Мы договорились с мамой, что вернемся на шаг назад. Сейчас мы работаем с ученицей индивидуально. У нее не только появились первые успехи в учебе, но и улучшилось настроение. Мама говорит, что просто не узнает ее: ребенок сам стал выполнять школьные задания, помогать по дому, перестал нервничать, появились новые интересы, улучшился сон. А главное – она поверила в свои силы, в то, что она молодец, и у нее все получается. Я думаю, еще немного, и она вернется в класс.

Таланты есть у всех

С первого по шестой класс определяется зона талантов ребенка, а дальше это направление развивается. С седьмого класса уже можно выбирать «специализацию»: биологический класс, математический, кадетскую школу. У детей отстающих, с трудностями тоже есть таланты. И даже фантастические таланты! У кого-то — СДВГ (синдром дефицита внимания и гиперактивности), но при этом он — прирожденный лингвист! Он лучше всех успевает и по русскому, и по английскому языку, ему нравится изучать языки. Другой — медлительный, зато он обожает биологию, естественник. Его явно ждет биологический класс. И о каждом ученике можно сказать то же самое.

У нас учится один очень талантливый мальчик, он мечтает стать режиссером и снимать большое кино. Он пришел к нам учиться во второй класс. Первое время все уроки он проводил, играя в солдатиков, которых приносил с собой из дома. У ребенка была прекрасно развитая речь, он с легкостью читал, быстро запоминал и рассказывал длинные стихи. Но писать, считать он не мог. При этом наши специалисты видели, что никаких нарушений развития у ребенка нет, он просто не хочет. Мы очень долго старались ему помочь, и ничего не получалось. Проходили дни и месяцы, но он продолжал играть. Мы приглашали психологов, родители водили ребенка по специалистам, но все было по-прежнему. Решение нашлось такое: на три месяца мы отправили мальчика учиться в ресурсный класс (класс, где ученику помогают специалисты в зависимости от его потребностей). Мы с ним договорились: если у него за три месяца получится научиться учиться, он вернется к ребятам в свой класс. Он справился в два раза быстрее. Прошло уже полтора года с тех пор, ребенок стал успешен, у него все получается.

Конечно, я рассказываю об удачных случаях, но бывает и так, что мы стараемся, но не ничего не выходит, дети уходят в школы, где им могут помочь лучше, чем мы.

На развитие талантов ребенка, на его ощущение успешности, самооценку и, что важно, на успеваемость влияют дополнительные занятия, кружки, секции. Что ребенку нравится? Музыка? Танцы? Театр? Пусть занимается. Это очень хороший способ преодолеть, в том числе, школьное отставание. Потому, что дополнительное занятие — это, как правило, «по интересам», в удовольствие. Здесь его не сравнивают, не оценивают, и он чувствует, что он — молодец. Вы скажете, что на кружки и секции нет времени. Согласна. Поэтому для себя мы избрали оптимальный вариант, включив уроки театра и прикладного творчества в основную программу обучения.

Ребенок не успевает в школе

Что делать родителю «неуспевающего» школьника? Посмотреть, какие варианты предлагает школа. Для школы тоже важно, чтобы все ученики успевали. Поэтому если наладить сотрудничество, диалог будет конструктивным. Родитель — школа: не обвиняем, а сотрудничаем.

Есть вполне рабочий инструмент — дополнительные индивидуальные занятия с педагогом. Поговорите с учителем! Можно разработать индивидуальную программу для ребенка. Например, если ребенок быстро истощается, договориться, что он приходит только на самые важные предметы, а остальное доделывает дома с родителями.

Главное — перевести все с рельсов взаимных обвинений на рельсы конструктивной помощи. Когда учителя чувствуют, что родитель на их стороне, что он не обвиняет учителя в отставании ребенка, а наоборот, спрашивает: как мы вместе можем решить эту задачу, тогда результат взаимодействий совершенно другой.

Бывает ли, что администрация и педагоги не идут навстречу? Да, бывает. Например, это очень сильная школа — лицей, гимназия, и педагоги говорят: «Извините, у нас нет механизмов работы с такими ребятами. Мы бы рады вам помочь, но у нас большая часть класса – одаренные дети, отличники, а ваш — «неуспевающий». Тогда родителям нужно постараться найти школу с малочисленным классом. Если таких образовательных вариантов нет, можно смотреть уже в сторону альтернативного образования, искать маленькую семейную школу.

Полностью переходить на семейную форму обучения я бы таким детям не советовала. Все-таки, она была создана несколько с иной целью: для экстернов — детей, которые хорошо усваивают программу. Для них темп, который задает обычная школа, слишком медленный. Или для тех, кто серьезно занимается музыкой, спортом, — чем-то, помимо учебы. А ребята с трудностями на семейном обучении могут очень сильно отстать. Таким детям нужны профессиональные педагоги.

Можно рассмотреть заочные формы обучения. Но, желательно, чтобы это был формат очно-заочный, предусматривающий либо дистанционные онлайн-занятия, либо посещения школы — пусть несколько раз в неделю, — когда ребенок встречается с другими ребятами и с учителем. Таким детям зачастую свойственна эмоциональная незрелость. Им нужно быть в коллективе, смотреть на других ребят, что-то у них перенимать. Нужна социальная среда. А что это такое? Это когда мы действуем по заданным правилам. Ребенок выступает в разных ролях: сегодня я в роли ученика, поэтому я для себя принимаю правила этой школы, и выполняю их. Я не бегаю по коридорам, не толкаюсь с другими ребятами, не грублю учителю. Если в школе не принято, то не звоню по телефону или не играю в телефонные игры. Для ребят с трудностями это очень важно.

Оставаясь дома, они не могут реализовать в полной мере возможность примерить на себя разные роли. Да, они могут посещать кружки, секции, но этого недостаточно.

При этом в классе важно найти поддерживающих педагогов. Социум выталкивает: вокруг «трудного» ребенка может образоваться вакуум, дети могут не принять, оттолкнуть его. И здесь очень важна роль помогающего взрослого, который не даст одноклассникам заниматься «обезьяньими играми», где действует закон «кто сильнее».

В работе с родителями мы просим максимально полно ответить на вопросы: чего вы ждете от школы? Как в перспективе вы видите будущее своего ребенка? Это во многом облегчает работу педагога с ребенком и помогает наладить обратную связь с родителями.

Наблюдая за детьми и много общаясь с их родителями, я поняла: для того, чтобы вывести ребят из зоны отставания, необходимо очень много индивидуальной работы. Возможно это сделать в «нулевом» классе. Он предназначен для тех детей, которые уже закончили дошкольное учреждение, но в школу идти пока не готовы. Роль ученика у них ещё не сформирована. Таких среди всех — где-то до десяти процентов. Им нужно с семи до восьми лет где-то «пересидеть» и компенсировать свои «незрелости». Но как сидеть, если родители работают, бабушек нет, а ходить в детский сад ребенок уже не может по возрасту? «Нулевой» класс для таких детей мог бы стать отличным вариантом.

Важно слышать, что тебе говорят педагоги. Если, например, они советуют пройти комиссию ЦПМПК, проверить ребенка, надо послушаться и сделать это. Я сама ходила на комиссию со своим сыном. Это было очень трудно, очень долго, не очень результативно, и тем не менее, для ребят со сложностями это все-таки хороший инструмент. Тогда оснований пройти второй раз программу может быть больше. Или комиссия увеличит ребенку количество лет в начальной школе, и тогда он получит индивидуальную программу, а педагоги и родители — запас времени, в течение которого ребенок может двигаться в своей динамике.

Нинель Кащеева, создатель и руководитель АНО «Детский образовательный центр «на Якиманке» при храме прп. Марона Пустынника Сирийского, Москва. Закончила филологический факультет МГУ. Преподаватель иностранных языков и зарубежной литературы. Знает три языка: итальянский, английский и французский. Учится на магистерской программе «Управление образованием» Высшей школы экономики.

Материал подготовила Наталья Харпалева