Священномученик Григорий (Раевский)

В субботу, 8 февраля 1930 года, на сельском сходе председатель Завидовского сельсовета объявил, что на воскресенье, 9 февраля, назначается демонстрация, призванная показать превосходство коллективного хозяйства над единоличным.

На следующий день впряженные в подводы лошади были украшены красивыми красными лентами, что должно было продемонстрировать жителям соседних деревень, что завидовские крестьяне почти все вступили в колхоз. Однако к назначенному местными властями часу около избы-читальни, откуда должна была отправиться праздничная процессия, собралась лишь незначительная группа.

Организаторы демонстрации решили, что с таким количеством народа ехать нельзя, и ждали еще два часа. Но и тогда народа не прибавилось. Тут один из присутствующих сообщил, что потому нет народа, что все люди в храме.

Услышав это, секретарь комсомольской ячейки отрядил в храм двух комсомольцев, чтобы выяснить, так ли это и что там происходит. Войдя, они увидели, что идет служба и храм действительно полон народа. Назначенное на тот день агитационное мероприятие было отменено.

В храме тогда собралось около шестисот человек, больше половины было причастников. Молебен служил протоиерей Григорий Раевский, литургию — священник Николай Дмитров, исповедовали, насколько это было возможно, оба священника. Из-за большого числа исповедников и причастников служба затянулась до трех часов дня.

Этого факта для ОГПУ было достаточно, чтобы на следующий день начать расследование с целью арестовать одного из священников…

***
Священномученик Григорий родился в 1888 году в селе Завидове Тверской губернии в семье диакона Григория Раевского. Вскоре после окончания Московской духовной семинарии Григорий женился на девице Лидии, дочери священника Василия Беляева, служившего в Успенском храме в селе Завидове. В 1912 году Григорий Раевский был рукоположен во священника к Успенскому храму в этом селе.
Все силы молодой священник отдавал храму и прихожанам, и его супруга была ему верной помощницей. Жили они в согласии и мире, одно омрачало их супружескую жизнь, — у них не было детей. В 1913 году в селе почти одновременно умерли муж и жена, оставив сирот. Отец Григорий и Лидия взяли к себе сироту — девочку по имени Анна, которой было тогда восемь лет. Они воспитывали ее как свою, и впоследствии, когда у них в 1922 году родилась дочь Нина, они между детьми не делали никакой разницы.

В конце 1929 года вместе с коллективизацией крестьянских хозяйств началось гонение на Православную Церковь.

Сотрудники ОГПУ выяснили, что большим авторитетом и любовью у жителей Завидова и окрестных деревень пользуется священник Григорий Раевский. Началось расследование его церковной деятельности. Были вызваны комсомольцы — активисты по проведению коллективизации, председатель Завидовского сельсовета и местный работник политпросвета — избач.

«Демонстрация (о которой рассказывается в начале статьи. — Ред.) была сорвана благодаря поповской и кулацкой агитации, — заявил один из них. — По имеющимся сведениям, священник Григорий Раевский в церкви произнес проповедь. Привел пример: “Братья, когда тонет корабль, то команда спасается, но капитан должен погибнуть”. Из слов Раевского видно, что он до тех пор будет бороться с советской властью, пока не погибнет. А поэтому считаю дальнейшее пребывание попов в Завидове безусловно опасным для строительства коллективизации».

14 августа 1930 года сотрудники ОГПУ арестовали священника. Первое время его содержали под стражей в Завидове, а затем отправили в тюрьму в Калинин. Вызвали для допроса отца Николая Дмитрова и спросили об арестованном священнике. Отец Николай, прежде чем отвечать, настоял, чтобы писать ответы собственноручно:

— Священник Григорий Григорьевич Раевский ничего против советской власти не проявлял и недовольства мне не высказывал, — написал он.
— За что же и когда он подвергался аресту? — спросил следователь.
— Аресту он подвергался Клинскими органами, просидел он шестьдесят два дня; возвратившись, за что сидел, не сказал. Больше мне ничего о нем не известно. Какие еще слова он говорит в проповедях, кроме хороших, мне не известно.
21 августа на допрос вызвали отца Григория. Отвечая на вопросы следователя, он сказал:
— Проповеди были чисто религиозного содержания, я политики не касался и даже намеков не делал... Против коллективизации никогда не выступал... В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю. Больше показать ничего не имею и считаю показания на меня ложью.

5 января 1931 года тройка ОГПУ приговорила священника к пяти годам заключения в исправительно-трудовой лагерь, и он был отправлен на каторжные работы на Беломорско-Балтийский канал. Теперь между близкими осталась только письменная связь и редкие свидания; на одно из них Лидия Васильевна отправилась вместе с дочерью Ниной, которой исполнилось тогда десять лет. Их поселили неподалеку от лагеря в большом сером бараке. Отец Григорий приходил к ним на свидания вечером после работы и каждый раз приносил свой паек — налитую в глубокую миску похлебку.

В одном из писем в лагерь Лидия Васильевна писала ему: «...По обыкновению пишу опять вечером, время около восьми часов, Нина сидит в зале... а я на своем местечке сижу... Что-то сегодня весь день настроение гадкое, не знаю, чем объяс­нить, да все взятое вместе, и жизнь несладкая, и недостатки во всем так в минорное настроение налаживают, плюс ко всему сегодня получила из ВЦИКа ответ на свое заявление — ходатайство о восстановлении в правах; конечно тоже “отклонить”, дальше уже ехать некуда, надежда рухнула, но что же поделаешь. Сегодня... сдала тебе небольшую посылочку... В посылочке я послала тебе немного гороху, но не знаю, есть у вас где сварить, а потом не знаю, хорошо разваривается или нет, потом Нина положила один платочек, свое рукоделие, только не успела его выстирать... Сейчас уложила своих спать, а сама села докончить тебе письмо, на ночь читали с Ниной, она лежит, читаю я, не пишу что, но ты, верно, знаешь, не один раз мы с ней эту книгу [Евангелие] прочитываем».

Отца Григория освободили из заключения в начале 1934 года, и он вернулся служить в Завидово, в Успенский храм. 12 мая 1935 года от скоротечной чахотки умерла супруга отца Григория. В конце зимы, придя в храм во время уборки, она пожалела труд убиравших, разулась, сильно простудилась, слегла и через три месяца скончалась. Дочь Нина осталась на попечении отца и крестного, священника Николая Дмитрова. Весной 1937 года она окончила семь классов. Училась она хорошо, и отец Григорий, просмотрев ее аттестат, похвалил ее и сказал: «Дочка, надо учиться обязательно. Я не знаю, что со мной будет, но ты обязательно учись». Она исполнила завет отца, старательно училась, окончила впоследствии полиграфический институт, работала, занимая начальствующие должности, но ни от кого не скрывала, что ее отец был священником. И молитвами отца-мученика Господь управлял ее путь во благое, она никогда не чувствовала, что чем-то обделена из-за того, что ее отец — священник гонимой Церкви.

Отец Григорий был арестован 30 июля 1937 года. Когда сотрудники НКВД пришли его арестовывать, его дома не было. Он вернулся, когда обыск уже подходил к концу. Впрочем, искать и что-либо брать было нечего, взяли лишь письмо священника Александра Преображенского, которого после выхода из заключения приютил отец Григорий. Отец Александр писал ему: «Вас искренне и сердечно, дорогой батюшка, благодарю за Вашу помощь и приют; не забуду никогда Вашего доброго, братского отношения и отзывчивости».

На следующий день после ареста следователь допросил священника.

— Признаете ли себя виновным в предъявленном вам обвинении? — спросил он.
— Виновным в предъявленном мне обвинении себя не признаю, так как я никакой агитации, направленной на опошление, как вы утверждаете, мероприятий советской власти и партии, среди населения не проводил, — ответил священник.
— Расскажите, о чем вы говорили в своих проповедях верующим?
— В проповедях я говорил о значении исповеди, приготовлении к ней и о причащении.

Стали вызывать на допросы соседей отца Григория, но и они показали, что хорошо знают священника как человека лояльного к государственной власти.

Прихожане и жители Завидова любили отца Григория, и даже из тюремщиков находились те, кто ему сочувствовал. Благодаря им, он смог в течение некоторого времени передавать близким коротенькие записки. 4 августа он писал священнику Николаю Дмитрову, его супруге Екатерине, дочери Нине и хозяйке квартиры Марии: «Дорогие отец Николай, Екатерина Николаевна, Нина, Мария Егоровна и прочие и прочие, все, кто мне дорог и меня помнит. Здравствуйте. Ваши любовь и память и молитвы обо мне глубоко меня трогают и дают мне силы и покой переносить испытание, которое меня ожидает. Обвинение 58-10, а в чем, пока еще не знаю; мне не представили ни одного факта — жду каждый день. Надеюсь, что вы все не оставите моей Нины и замените ей маму и отца в мое отсутствие и тем самым снимете мою тревогу о ней».

На следующий день следователь снова допросил священника.

— Следствие располагает материалами, что вы в целях контрреволюционной агитации опошляли законы советской республики по вопросу служителей религиозного культа. Вы говорили, что если нас задумают посадить, то посадят и найдут материалы для обвинения, несмотря ни на какие законы. Подтверждаете ли вы это?

— Смысл вопроса мне понятен и знаком, я мог сказать это только кому-либо из близких людей, но со своей стороны это высказывание контрреволюционной агитацией не считаю.

В этот день отец Григорий написал дочери и близким: «Дорогая Нина, долго, долго мне не придется тебе писать. На какой срок я попаду — сейчас не знаю, но придется тебе жить одной. Постарайся быть паинькой — следи за собой, грубить не надо, за своими словами следи. Учиться старайся — это тебе пригодится на всю твою жизнь. Советов как отца Николая, Екатерины Николаевны и Марии Егоровны слушайся — худого, плохого они никогда тебе не пожелают. Будь сама со всеми хороша — и к тебе все будут относиться так же... Вспоминаю всех вас, родных и дорогих мне: хотя я и готовился мыслью к разлуке с вами, но она все-таки тяжела мне. Утешаю себя надеждою, что так угодно Богу, чтобы жить мне опять вдали от вас. Он, благий, посылает испытание — даст и силы перенести его... А теперь простите меня, кого я чем обидел, прошу ваших молитв о мне, грешном, чтобы Господь дал силы вторично перенести испытание...»

Отца Григория отправили в калининскую тюрьму. Через некоторое время из тюрьмы пришли сведения, что он жив, и однажды сообщили, когда и как можно его будет увидеть.

Дочь Нина и супруга священника Николая Дмитрова, Екатерина, приехали в город и добрались в указанное время до здания, в котором размещалось управление НКВД. У подъезда стояла машина для перевозки заключенных. Они остановились неподалеку, на противоположной стороне улицы, и увидели, как из подъезда в сопровождении конвоя вышел отец Григорий. Это был последний раз, когда они его видели.

29 сентября тройка УНКВД по Калининской области приговорила священника к расстрелу. Протоиерей Григорий Раевский был расстрелян в день объявления ему приговора, 29 сентября 1937 года, и погребен в безвестной общей могиле в Твери.