20 августа 1938 года супруга отца Алексия направила руководству НКВД заявление, прося о пересмотре его дела. «… Ему вменялось в вину, — писала она, — что он дважды давал крестьянам взаимообразно сахар, один раз чай, один раз взаимообразно три рубля деньгами и один раз совершил по просьбе другого лица религиозный обряд бесплатно.
Протоиерей Алексий Знаменский с внучкой Нонной, 1935
Как это квалифицировали работники НКВД Виноградовского района и города Коломны, мне неизвестно, но допросы основаны были исключительно на этих фактах, в основу которых и была положена статья: контрреволюция со сроком десять лет.
Двадцать лет он жил при советской власти и не был вредным для общества, так как никогда и ни в каких антисоветских выступлениях не участвовал и не мог участвовать по своему, во-первых, исключительно замкнутому характеру и, во-вторых, по состоянию здоровья и возрасту. Но вот на двадцать первом году социалистической революции, будучи совсем больным человеком, доживая, может быть, последние дни, был несправедливо и сурово наказан десятью годами лагеря, имея хроническую малярию, порок сердца и хронический катар желудка, при наличии оставшихся во рту трех зубов, не говоря о потере зрения (с 13 лет в очках).
Наше советское правосудие защищает не только политические и трудовые, но и личные права граждан Союза, которые гарантированы Конституцией СССР и конституциями союзных республик.
Законно поэтому ли ускорять приближение смерти больному человеку только за то, что тот с семинарской скамьи священник, в то время как советская власть не может руководствоваться чувством мести? Имеет ли смысл „перевоспитывать“ в течение 8–10 лет 60–70-летнего старика в передовой цивилизованной стране, лежащего на смертном одре, которому остается так мало жить...
Может ли на двадцать первом году революции быть вредным обществу такой отживающий на теплой печи старик при постоянной поддержке своей жизни всякими средствами и лекарствами, и в какой степени он может быть полезным в лагере стариком-инвалидом?
Излагая свои личные соображения, я очень прошу Вашего вмешательства в это дело и личного распоряжения соответствующим органам о пересмотре дела моего мужа, а если возможно, то и разрешения взять мне <...> заключенного больного, находящегося теперь в лагерном лазарете, — моего мужа на поруки с любым ограничением в смысле выбора местожительства и тем самым продлить хотя бы на несколько месяцев его жизнь».
Составляя это письмо, супруга священника не знала, что отец Алексий был уже мертв…
* * *
Священномученик Алексий родился 10 марта 1882 года в селе Горячкине Бородинской волости Можайского уезда Московской губернии в семье псаломщика Сергия Знаменского. В 1897 году Алексей окончил Волоколамское духовное училище, в 1905‑м — Вифанскую духовную семинарию и стал преподавать в двухклассной Волоколамской соборной церковноприходской школе и был назначен регентом соборного хора.
В 1908 году он был рукоположен в сан священника и с 1910 года служил в Воскресенском храме в городе Павловский Посад Богородского уезда. В 1920 году отец Алексий был возведен в сан протоиерея и в 1933 году награжден митрой. В 1921 году в числе пяти священников города он был арестован сотрудниками ГПУ за то, что во время Великого поста они ходили по домам прихожан, просивших прийти к ним в дом и благословить на пост. При ближайшем рассмотрении повод для ареста показался властям нелепым, и всех священников наутро освободили.
В 1926 году протоиерей Алексий был избран председателем церковного совета. Власти в это время яростно боролись с любыми публичными проявлениями религиозности и потому запретили украшение храмов на Пасху, рассматривая это как наглядную агитацию враждебной идеологии. Один из членов церковного совета Воскресенского храма нарушил это распоряжение властей, за что был арестован отец Алексий как ответственное лицо, но через несколько часов его освободили.
В 1935 году протоиерей Алексий был назначен служить в Успенский храм в селе Трахонееве Дмитровского района Московской области, в 1936 году — в церковь мучеников и бессребреников Космы и Дамиана в селе Виноградово в то время Виноградовского, а ныне Воскресенского района.
3 октября 1937 года протоиерей Алексий был арестован и заключен в Коломенскую тюрьму. Арестовавший его начальник Виноградовского районного отдела НКВД лейтенант госбезопасности Алимпиев не знал, в чем обвинять священника, но у него были показания лжесвидетельницы, утверждавшей, что она ходила к священнику занимать денег, и тот при ней вел антисоветскую агитацию, говоря, что колхоз дело временное и долго не просуществует, а надо ходить в церковь и больше верить Богу. Выслушав следователя, протоиерей Алексий заявил, что никогда не разговаривал с этой свидетельницей, так как не был с нею знаком. По обыкновению в качестве свидетелей были допрошены и должностные лица, такие как председатель сельсовета, которая сама в храм не ходила и передала то, что слышала от других. Но и этих показаний было недостаточно для обвинения священника, и следователь стал расспрашивать отца Алексия о содержании его проповедей, надеясь в них найти то, в чем можно было бы его обвинить.
— Как часто вы в церкви обращаетесь к верующим с проповедями? — спросил его следователь.
— В 1937 году я с проповедями в храме выступал один раз, в 1936 году — один или два раза, — ответил священник.
— Когда именно вы выступали с проповедью?
— В июле 1937 года на праздник Космы и Дамиана.
— Каков был характер проповеди на праздник Космы и Дамиана?
— Подробно проповеди я не помню, но взята она была из сборника Дьяченко.
— Следствием установлено, что по своему содержанию ваша проповедь носила антисоветский характер. Признаете вы это?
— Нет, ни в какой мере не признаю, — ответил отец Алексий.
— Расскажите о характере проповедей в 1936 году.
— Насколько помню, в 1936 году я сказал проповедь на праздник Покрова Божией Матери. В своей проповеди я изложил историю появления праздника. Указал на милосердие Царицы Небесной, Которая помогает людям в скорбях и напастях. В исторической части повествования о празднике я рассказал верующим, где явилась Царица Небесная, в присутствии кого, зачем и каким образом.
На этом допросы священника были закончены, и следователь стал допрашивать свидетелей, которые показали, что на праздник святых мучеников и бессребреников Космы и Дамиана отец Алексий обратился к верующим со словом, в котором призывал их укреплять веру, чаще посещать храм Божий и молиться Богу о прощении грехов. Свидетели показали, что священник давал им взаймы денег и критиковал колхозы.
28 октября 1937 года тройка УНКВД по Московской области приговорила отца Алексия к десяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере. На следующий день начальник тюрьмы, где находился священник, получил распоряжение отправить его в Хабаровск в Бамлаг. Конечным пунктом заключения отца Алексия стал Тайшетлаг. При прибытии сюда он сразу же попал в лагерную больницу.
Из больницы отец Алексий подал жалобу руководству НКВД, написав, что не признает себя виновным и просит пересмотреть дело. Ответ священник уже не успел получить — протоиерей Алексий Знаменский скончался в Тайшетлаге 2 августа 1938 года. Врач, писавший справку о причине смерти, написал, что священник умер от крайнего истощения вследствие голода. Протоиерей Алексий был погребен на кладбище вблизи поселка Квиток Тайшетского района Иркутской области в могиле, которая была обозначена под № 2/8-5.
По заявлению супруги отца Алексия в 1939 году были передопрошены прежние свидетели и допрошены новые, которые ничего не добавили к бывшим ранее показаниям, и начальник Виноградовского районного отделения УНКВД по Московской области Бритов написал, что считает осуждение священника Алексия Знаменского правильным. 24 ноября 1939 года прокурор Московской области по специальным делам вынес решение отказать в пересмотре дела священника. Лишь спустя пятьдесят два года при выдаче справки о реабилитации почившего пастыря его дочери было выражено «глубокое понимание и сочувствие в связи с постигшим семью горем в период жестоких репрессий».
