Стоит ли канонизировать глупость?

Часто при полемике происходит почти незаметная подмена: вместо спора о сущностях ведется спор о словах. Но за словами всегда кроются сущности, просто слова способны их маскировать. И получается, что речь идет совсем о другом...

Когда-то в убогом коридорчике Института языкознания встретились двое коллег и перекинулись парой слов. Это была не научная работа, а так, предварительные соображения (которые, кстати, ни к чему не привели). Нижеследующие высказывания можно считать продолжением этих соображений, носящим столь же предварительный характер.

В ходе того разговора на бегу собеседники усмотрели, что в значение слова «дурак» входит признак злобы. В самом деле, доброго, но недалекого человека дураком не называют; в крайнем случае говорят, что он далеко не Эйнштейн, и он сам с этим добродушно соглашается. Дурак же не только неумен, но и агрессивен, самодоволен, стремится навязывать свое мнение и не слушает никаких возражений. Для него решающий аргумент: «Я так не считаю» или «Я не согласен». И не может он взять в толк, что это не аргумент, а описание его собственного состояния. Всякого, кто умнее его, он стремится уничтожить, и хорошо если морально.

Близка к этому прискорбному состоянию и «глупость», но отличия все-таки есть. Глупый человек даже не отрицает, что он глуп, он этим скорее гордится и пламенно обличает тех, кто этого качества лишен. Девизы глупца: «Мы университетов не кончали», «Мы люди простые». Это произносится с гордостью; кстати, глупец любит говорить если не от имени всего народа, то от имени значительной (и лучшей) его части. Дурак может быть весьма активен, глупец прежде всего ленив — что называется, лень мозгами пошевелить. Свою идеологию он внедряет в основном ради самообороны, чтоб не приставали, не возникали и не высовывались.

Маскировка

К счастью, «дурость» редко выдает себя за христианскую добродетель. Лучшее, что говорят о ее носителе доброжелатели и в первую очередь он сам, — это то, что он человек твердых взглядов и верен своим убеждениям, а также умеет за себя постоять. Ум дурак не признает, но высоко ценит хитрость, ошибочно принимая ее за мудрость. Это очень похоже на то, как оккультист, отвергая Церковь и церковные таинства, прибегает к магическим ритуалам, сулящим полный (как пишут в рекламах шарлатаны, 200-процентный) и быстрый успех, преимущественно материального плана. Мудрости у дурака нет, а навыки хитрости приобрести не так сложно. И хитрый дурак, неспособный увидеть мудрость в других, считает всех нехитрых людей глупыми, с которыми можно не считаться. И разворачивает свои хитрости у всех на виду, не подозревая о том, что все они шиты белыми нитками и в глазах окружающих его отнюдь не украшают.

В дальнейшем мы постараемся оставить дураков в покое.

С «глупостью» все гораздо хуже. Самооборона глупцов достигает высочайшего уровня демагогии; глупцы могут даже провозглашать себя святыми, а глупость — единственно возможной формой существования. При этом глупость выступает под маской «простоты», но об этом позже.

А если без масок?

Снимать маски — работа кропотливая; ведь перед нами не одна замаскированная глупость, но целый маскарад: глупость не так уж глупа, чтобы маскировать только себя. Поэтому обратимся к тем свойствам человека, которые глупостью заведомо не являются, и начнем с полной ее противоположности, — с ума.

Относительно ума существуют заблуждения, и распространяют их люди отнюдь не умные. Эти заблуждения уже привели к тому, что слово «умный» стало бранным. То и дело приходится слышать: «Больно умный», «Умные все стали» и тому подобное. Кому выгодно распространять такую точку зрения, в общем, понятно: если глупость становится нормой, а умные люди вынуждены стыдиться своего ума и по мере возможности его скрывать, то глупцы процветают, а хитрецы прекрасно овладевают приемами манипуляции обществом. В социологии есть термин «оглупление» — это программа, ориентирующая общество на престижность глупости и пагубность ума. Весьма несложно превозносить глупые высказывания как «самое оно», а умные подвергать испепеляющей критике. А склонность задавать простые вопросы уничтожается на корню как проявление враждебного «нам» (простой вопрос: кому?) духа.

Что же такое ум?

В христианской антропологии ум — это врожденное свойство человека, данное ему Богом. Размышляя об этом, полезно в который раз обратиться к притче о талантах (см. Мф 25:14-30). Разным людям Господь дает разное количество талантов (смело можно сказать: ума), но все обязаны прилежно трудиться, умножая эти таланты. Вот и ум следует развивать — в том числе и для укрепления в полноте веры, о чем ясно говорит Писание. В самом деле, если следует любить Его всем умом (Мк 12:33), то понятно, что чем больше у нас ума, тем больше в нас вмещается любви Божией, заповеданной Христом: возлюби Господа Бога твоего... всем разумением твоим (Мф 22:37; Мк 12:30; Лк 10:27). И уж если Господь отверз им (апостолам — М. Ж.) ум к уразумению Писаний (Лк 24:45), то, значит, нужно, чтобы этот ум был. Апостол Павел, указывая на путь духовный, говорит: преобразуйтесь обновлением ума (Рим 12:2), а вовсе не его забвением, и призывает молиться духом и умом (1 Кор 14:15). Мы имеем ум Христов, — утверждает Апостол (1 Кор 2:16), — и неужели же нам от ума отказываться?

Может ли ум подвергнуться греховной порче? Да, конечно, и еще как! Точно так же, как и любое другое свойство падшего человека. И точно так же он может просвещаться и освящаться Духом Божиим. Святой Иоанн Богослов пишет об уме, имеющем мудрость (см. Откр 17:9), и это подводит нас к подлинному гимну мудрости, который является основным содержанием ветхозаветной книги Притч Соломона, которую не случайно читают на паремиях Великим постом.

Ум, мудрость... и глупость

Собственно говоря, обо всем, что нас сейчас интересует, сказано уже в самом начале этой замечательной книги, в первых семи ее стихах, отвечающих на вопрос, зачем вообще нужны притчи: ...чтобы познать мудрость... понять изречения разума; ...простым дать смышленость...; послушает мудрый — и умножит познания, и разумный найдет мудрые советы; ...глупцы только презирают мудрость и наставление (Притч 1:2-7).

И далее: Премудрость... проповедует: «доколе, невежды, будете любить невежество? ...доколе глупцы будут ненавидеть знание? ...упорство невежд убьет их, и беспечность глупцов погубит их» (Притч 1:20-32). Заметим, что богодухновенный автор не отождествляет простоту и глупость.

Духовный, душеспасительный смысл ума раскрывается во второй главе: если будешь призывать знание и взывать к разуму... то уразумеешь страх Господень и найдешь познание о Боге. Ибо Господь дает мудрость; из уст Его — знание и разум (Притч 2:3-6). Начиная с десятого стиха объясняется, что спасают мудрость, знание, рассудительность, разум, а в главе третьей и далее воспевается мудрость как одухотворение разума.

Книгу Притч можно приводить почти целиком, но ограничимся еще только одной цитатой: Научитесь, неразумные, благоразумию, и глупые — разуму (Притч 8:5).

Ум и образование

Считается, что ум дается образованием (не потому ли в словах «образованные больно стали» звучит еще более жгучее презрение, нежели в случае с умом?), но это очередная маска, потому что ум — от Бога, и образование может его разве что развить. Если может. А бывает, что человек увешан дипломами и даже учеными степенями, но это не прибавляет ему ни ума, ни душевной красоты, ни зрелости; возрастают только черствость и самомнение.

Но ведь есть же люди умные и необразованные! Однажды вполне простая женщина захотела поделиться со мной в церковном дворе своей тайной: «Девушка, я смотрю, вы из образованных и службу знаете, можно я вас спрошу? Я вот думала-думала, почему на всякой службе Израиль поминают, и поняла, что Израиль — это все, кто в Бога верует. Я своим говорю, а они мне: дура ты!». Я заверила ее в том, что она вовсе не дура, воздержавшись от характеристики обвинительниц. И очень порадовалась — не за нее даже, а вообще за прекрасный Божий мир.

У Диккенса встречаются персонажи совсем необразованные, но поражающие своим умом, душевной щедростью, тактичностью, благородством. Самые известные — это братья Чирибл из раннего романа «Приключения Николаса Никльби» и супруги Боффин из позднего «Нашего общего друга»; там же полунищая и больная девочка «угадывает слово», то есть поднимается до высот мудрости. И все они благочестивы и добродетельны. Ничего не поделаешь — в глубинах человеческой мудрости ум неразрывно связан с богопознанием. Разумеется, бывают люди умные и неверующие... А может быть, это нам кажется, что они умные? А может, это им кажется, что они неверующие? Мы привычно говорим, что только Господь знает сердце человеческое — а не относится ли это и к тому, что Он знает это сердце лучше того, в чьей груди оно бьется?

А в богопознание входит не только познание того, что Бог всемогущ, всеведущ, долготерпелив и многомилостив, что в Нем кроется источник всякого добра, праведности, любви и святости, но и познание того, насколько Он во всех этих отношениях (и во множестве других) отличен от человека. Только Он может преодолеть Своей любовью и Своим могуществом разделяющую нас с Ним дистанцию. Он может приблизить нас к Себе. Мы своими силами вскарабкаться к Нему не можем. Тем менее можем мы судить о Его поступках и намерениях. И подлинная мудрость начинается там, где человек это понимает.

А ведь мы сейчас массу времени и усилий тратим на то, чтобы решить, кто спасется, а кто не спасется. Умно ли это? Ведь со всей определенностью можно сказать, что не спасется (сам, по своей программе, сколь бы благочестива она ни была) никто, а Бог спасет тех, кого захочет. Ему решать, а нам — молиться.

Простота

Допустим, вы смогли внятно изложить, что глупость — не добродетель, а порок, грех, пренебрежение даром Божиим, что она душевредна и оскорбительна как для самого глупца, так и для окружающих. Но что из того? Стройными рядами восстают уязвленные с криком: «А мы не за глупость, мы — за простоту».

Здесь многослойная маска почти что приросла, и отдирать ее непросто и мучительно.

Простота — это ценнейшее качество человека, если она действительно такова. Известно меткое выражение: «Где просто, там ангелов сó сто». Но только мало кто задумывается о том, где же просто, какова простота, к которой слетаются ангелы?

Наверное, все-таки просто — не там, где царило столь же, если не более известное в свое время выражение «простой советский человек». Простой-простой, можно сказать, одноклеточный. Только ангелов вокруг него что-то не наблюдалось: имелся в виду человек нерассуждающий, очень мало осведомленный и не желающий знать ничего, что могло бы потревожить сонный покой его сознания. Оглупленный до предела, короче говоря. Конечно, в реальности таких было немного, но большинство старалось под эту маску мимикрировать, потому что иначе — себе дороже. Ложь и лицемерие порождают цинизм, это не новость. Поэтому и доселе в ходу страшноватое выражение «а ты будь проще». Это говорится, например, девушке, не соглашающейся на беззаконное сожительство. Это говорится тому, кто вопреки очевидности утверждает, что ложь, воровство, жестокость не доводят до добра.

Истинная же простота правдива; она — это прежде всего свобода от лжи и хитрости. Кстати, это отражено в поговорке «Простота хуже воровства», причем имеется в виду воровство в старом-престаром смысле слова — ложь (мало кто задумывается о родстве слов «вор» и «врать»). Смысл поговорки в том, что с простым человеком жить не очень удобно, потому что он говорит правду, а это не всех устраивает; уж лучше бы лгал. А кто сказал, что с христианами должно быть удобно тем, кто живет по законам падшего мира?

Но какая-то правда в этой поговорке есть; простоте как таковой, которая безудержно и прямо стремится к истине, не хватает милости, а между тем только их гармоничное сочетание дает праведность (см. Пс 84:11, где названы также правда и мир). Так что даже истинная простота не является конечной целью духовного развития, а разве что его благой предпосылкой, — и что же тогда сказать о простоте ложной, то есть о замаскированной глупости!

А может ли наука быть простой?

Да, может, причем не только может, но и в определенном смысле обязана. Научная закономерность считается точно выраженной тогда, когда она сформулирована просто. Например, закон Архимеда, лаконичный, не знающий исключений, доступный пониманию и запоминающийся на всю жизнь. (Увы, проведенный автором блицопрос показал, что нынче молодежь с дипломами позволяет себе его забыть, равно как и прочую школьную премудрость. Это гораздо хуже, чем дискотеки.) Да и эволюция науки — это очень часто путь к простоте. Громоздкими правилами в свое время полагалось гордиться: вот как тщательно описано! На последующих этапах развития науки принято считать, что такого рода правило — и не правило вовсе, а доказательство теоретической несостоятельности: если объект познан, то правило должно быть кратким.

Необходима оговорка: простота в науке открывается тем, кто в этой науке сведущ, а не всем любопытствующим туристам и экскурсантам. Наука оттого и наука, что ей научаются. Впрочем, и простота веры открывается при том же условии.

Простые верующие в стародавние времена

По этим временам, по этой простоте принято вздыхать: мол, опять-таки академиев не кончали, а верили крепко. И забывается как-то, что кончали как минимум церковно-приходские школы...

Мой отец пел мне песню нищих, которую запомнил с детства, пришедшегося на начало ХХ века. К сожалению, запомнил не целиком, но ясно, что эта песня — продолжение традиции калик перехожих, известных аж из былин. По содержанию — что-то вроде катехизиса; отметим, что этот катехизис привлекал общий интерес и внимание (иначе бы не подавали):

Ой вы, люди добрые, / Люди все хорошие / Вы скажите, почему / Двенадцать месяцев в году, / Одиннадцать апостолов, / Десять праведников (очевидно, ветхозаветных — М. Ж.), / Девять чинов ангельских, / Столько же архангельских... / Три Лица у Троицы, / Две природы у Христа, / Один Бог, Господь Саваоф, / Одна Божья благодать. / Не изволите ль подать.

Этот маленький пример может показать, что простота в науке и простота веры не возникают изначально, а являются плодом размышлений, научений и опыта. Тем самым простота — это не невежество и тем более не глупость. Вот еще один пример; его часто приводил С. С. Аверинцев, рассуждая на ту же тему. В текстах былин, как и во всякой эпической поэзии, есть многочисленные повторы. Так, каждый раз, когда герой входит в дом, говорится: «Он крест кладет по-писаному, поклон ведет по-ученому». Простое вроде бы дело — перекреститься и поклониться, но и оно требует научения, причем по письменным источникам, а не по слухам.

Как ни странно — о язычниках

В древнем Китае полагалось строить жизнь согласно учению Кун Цзы, известного европейцам как Конфуций. Он детально расписал общественную и семейную этику, утверждая, что они должны образовывать единство. Даже титул такой был — «почтительный сын и честный человек». На уровне государственно-общественном это помогало относительно; правда, неизвестно, какова была бы этика Китая без Конфуция, но зато известно, что взяточничество там превосходило всякое вероятие и даже божествам приписывалось лихоимство. Но семейные отношения были упорядочены, можно сказать, раз и навсегда; это ощущается до сих пор.

Так вот, Конфуций считал началом всякого совершенствования процедуру, которую назвал «исправлением имен». Она сводилась к тому, чтобы называть вещи своими именами, не маскировать их, то есть не лгать и не лицемерить. Вот этой языческой мудрости нам подчас остро не хватает.

Уж сколько раз твердили миру...

...что христианство творчески впитало в себя и духовно преобразовало всю мудрость античной философии;

...что отцы Церкви были образованнейшими людьми;

...что православные богослужебные тексты соединяют с высотой духовной блестящее литературное мастерство;

...что путь христианина — это труд не только духа, но и разума.

А глупость и невежество — от лукавого.

Фото иллюстрации - Nicola Sammarco.