Рассказывает Николай Никандров:
Это случилось со мной в середине 1980-х годов во время полета из Москвы в Женеву. В то время я работал заместителем директора Института общей педагогики Академии педагогических наук СССР (АПН СССР), и поездка на ежегодную сессию ЮНЕСКО для меня, знавшего основные языки ЮНЕСКО, была пусть не вполне обычной, но возможной и — не скрою — интересной и приятной.
Полет был ничем не примечательный, российских, точнее советских, пассажиров было совсем немного. И вдруг стюардесса сначала по-французски (самолет был швейцарский), потом по-русски попросила о внимании и сказала, что одному пассажиру-швейцарцу очень плохо, и он просит кого-либо прочитать над ним католическую молитву. Я сидел почти в конце салона и мог четко видеть, что не поднялось ни одной руки, и тогда поднял свою. Девушка подошла ко мне и провела к швейцарцу, который один сидел на одном из первых рядов.
Глаза его были закрыты, и он никак не отреагировал на сообщение стюардессы, что русский пассажир прочтет молитвы, которые знает по-латыни. Поэтому я сразу же начал читать то немногое, что знал по-латыни: Отче наш (Paternoster), Верую (Credo), Богородице, Дево, радуйся (Ave Maria). Точнее, я собирался всё прочитать именно в этой последовательности, но во время чтения Credo произошло событие, которое просто поразило меня. Когда я дошёл до слов Et spiritum sanctum Domine et vivificantur qui ex patre procedit (И в Духа Святого, Господа, подающего жизнь, исходящего от Отца), швейцарец... подал признаки жизни и вдруг произнёс: Filioque! (и от Сына!)
Каждый, кто знаком с историей христианства, тут сразу же вспомнит еще средневековые споры на тему об исхождении Святого Духа: исходит ли Он только от Отца, как было искони и сохранено в православии, или «от Отца и Сына», как утверждали католики.
Несмотря на неожиданность, смысл произошедшего я понял сразу: католик заметил, что это слово отсутствовало в моем чтении! Неожиданностью было скорее не то, что он заметил мою — с его точки зрения — ошибку, а то, что его реакция показала: он в сознании!
На мой вопрос по-французски Vous dites? (Что, что Вы говорите?) он по-немецки, как выяснилось впоследствии — на его родном языке, сказал, что я мол, допустил ошибку. Я на этот раз по-немецки ответил ему, что просто автоматически произнес тот текст Символа веры, который соответствует православному учению. И вдруг швейцарец улыбнулся и спросил, откуда я так хорошо знаю языки, особенно латынь. Я пояснил, что окончил филологический факультет Ленинградского университета. Но то, что швейцарец задал такой вопрос в этой ситуации, утвердило меня в понимании, что, скорее всего, он уже приходит в себя и медицинская служба, которую, как сказала стюардесса, они вызвали в аэропорт, вряд ли потребуется. Человек, минутами раньше думавший о возможной скорой смерти, вряд ли стал бы задавать такого рода вопросы!
Дальше мы сидели вместе и беседовали по-немецки о всяких пустяках. Затем — обычные хлопоты при посадке, проверка паспортов и поиск багажа, которые нас разделили, и мы лишь обменивались улыбками при случайных встречах. Я не догадался — и сожалею об этом — записать хотя бы его телефон...
Много раз я размышлял потом, через дни и годы, что же это было. Такое вполне поддается рациональному объяснению, но, может быть, Господь, видя глубокую веру моего случайного попутчика, отложил для него тот момент, который всем нам когда-то предстоит? И совпадение ли, что произошло это во время чтения Символа веры — в православном его варианте?
