Обычно мы воспринимаем Благовещение как момент радости и торжества. Но если вслушаться в евангельские строки, перед нами открывается совсем иная картина: осторожность, раздумья и даже тревога Пресвятой Девы. Почему же в столь возвышенный момент Она не спешит обрадоваться? И чему нас учит эта тишина и мудрость юной Марии?
Мы слышим голос Пресвятой Богородицы на страницах Евангелия всего дважды. Первый раз — в сцене Благовещения (Евангелие от Луки), второй — на браке в Кане Галилейской (Евангелие от Иоанна). В остальном — тишина. Даже в апостольских посланиях имя Ее не упоминается. Казалось бы, о чем можно говорить? Где найти сведения о Ее мыслях, чувствах, внутреннем мире?
Но Церковь уверена: именно в кратких словах Марии в беседе с Архангелом — вся глубина Ее духовного подвига, вся полнота ее отношения к Богу и людям. В этом очень немногословном, почти молчаливом диалоге заключено богословие о Божией Матери.
Самое проникновенное осмысление этого события раскрывается в богослужении Благовещения. Канон праздника необычен: он построен как диалог между Архангелом Гавриилом и Пресвятой Девой. Автор канона — преподобный Феофан Исповедник, епископ Никейский, один из тех, кто умел словами прикоснуться к тайне. В своем каноне он попытался передать то, что словами передать почти невозможно, — беседу Девы и Архангела, которая была выше любого земного разговора.
Читайте также:
Таинственные образы Боговоплощения в службе Благовещения Пресвятой Богородицы
Давайте обратим внимание на один из тропарей этого канона. Он помогает лучше понять реакцию Девы Марии на весть о Рождении Спасителя. В тропаре автор пытается осмыслить слова Евангелия от Луки: Она же, увидев его, смутилась от слов его и размышляла, чтó бы это было за приветствие (Лк 1:29).
Мы часто читаем эти слова мимоходом, даже пропускаем их как нечто само собой разумеющееся. А преподобный Феофан видит в них не только смущение, но и сомнение. Именно сомнение! И тут же вспоминает Еву — первую женщину, которая позволила себя обмануть. Вот какие слова он вкладывает в уста Богородицы: «Праматерь моя, приняв внушение змия, изгнана из места божественного наслаждения, потому и Я, опасаясь поскользнуться, страшусь твоего необычного приветствия».
Это важный момент. Пресвятая Дева в эти минуты не забывает о Своей природе. Она понимает: Она человек, потомок Евы, следовательно, она способна ошибиться. Пречистая вспоминает Еву не случайно, ведь именно с Евы началась история первой ошибки, первой неосторожности.
Ту же мысль мы слышим в стихирах вечерни Благовещения: «Необычайно слово твое и вид, необычайны твои речи и известия, — Мариам возгласила ко Ангелу. — В заблуждение не введи Меня: Я — Отроковица, не посвященная в тайну брака, Ты же говоришь, что зачну Я Беспредельного. И как вместит Мое чрево Того, Кого пределы Небес вместить не могут?» — «Авраамова хижина да научит Тебя, Дева, некогда Бога вместившая, прообразуя Бога принявшее чрево Твое!»
Здесь мы снова слышим про прельщение, про страх ошибиться. Мария пугается. Она не бросается с восторгом к Архангелу, не спешит считать себя избранной и великой. Она смущается и начинает размышлять. Наконец, Она боится — не самого ангела, а возможности ошибиться. Возможно ли, что Ее пытаются обмануть? Возможно ли, что перед Ней не Архангел, а совсем иное существо?
И в этом Ее состоянии и размышлениях — глубокая мудрость и истинное чудо. Ведь именно юным девушкам свойственно мечтать, увлекаться, очаровываться, слишком легко и быстро доверять другим. Но здесь — необычайная рассудительность, духовная чуткость и осторожность, трезвенность, которых, бывает, не достигают даже преподобные подвижники после многих лет аскезы.
Эта осторожность характерна и для святых — они всегда ощущали свою ограниченность, не спешили делать выводы, особенно в вопросах духовного опыта. Им свойственно было сомневаться в себе, но никогда — в Боге.
И тут возникает вопрос к нам: умеем ли мы так же? Способны ли мы сомневаться в себе? Или мы склонны поспешно судить — о людях, событиях, о воле Божией в нашей жизни? А ведь отсутствие сомнений в себе часто приводит к сомнениям в Боге. Так случилось с Евой. Она не усомнилась в себе, но усомнилась в Боге. И в ее словах уже слышится недовольство тем, что Господь ограничил свободу вкушать от древа познания.
А Пресвятая Дева — Новая Ева — поступает иначе. Она безоговорочно доверяет Богу, но трезво и внимательно прислушивается к Себе. Она осторожна, не уверена в Себе, но абсолютно уверена в Боге. И этим Она начинает исправлять то, что когда-то было разрушено в раю. Конечно, мы не можем во всём подражать Божией Матери. Но мы можем приложить усилия, чтобы научиться сомневаться в себе и безоговорочно доверять Богу — так, как это делали Приснодева Мария и все святые.
