Загрузка...
Приблизительное время чтения: 3 мин.
Человек в трудную минуту кричит: «Мама!» На Руси православные в тяжкую годину призывают на помощь Матерь Божию. И вся российская история подтверждает, что упование на Нее не бывает напрасным.
«В напастех нас не оставившая»
В Московском Кремле на Соборной площади есть маленькая церковь Ризоположения, столетиями служившая домовым храмом московских митрополитов, а потом и Патриархов. По преданию, построить ее после того, как в день этого праздника в 1451 году Москва была избавлена от набега татарского царевича Мазовши, велел еще святитель Иона, первый митрополит, поставленный в Москве Собором русских епископов самостоятельно, без участия Константинополя.
Вообще-то, к нашествию Мазовша готовились давно (Василий II даже отправился собирать войско), но — как это часто на Руси бывало — у стен Москвы именно в тот день его почему-то не ждали. Татары подожгли слободы, Кремль заволокло дымом. И святитель, задыхаясь в этом дыму, сквозь тучи стрел прошел крестным ходом по кремлевским стенам, слезно моля Бога «о спасении людей и града».
А к вечеру татары вдруг отступили. Горожане, запершись в Кремле, готовились к утреннему бою, но утром обнаружили… что татары сбежали, не приняв нового сражения, да к тому же бросили обоз. Почему? По преданию, в ту ночь татарам показалось, будто к городу подошло огромное войско Василия II. Впрочем, некоторые ученые считают, что царевич Мазовша получил какие-то важные известия и решил, что сражаться с Москвой бесполезно. А может его, как когда-то хана Тимура, охватил беспричинный неописуемый страх…
Тогда-то святитель Иона и велел воздвигнуть на митрополичьем дворе церковь в честь праздника Положения ризы Богоматери — во славу Пресвятой Богородицы, вновь спасшей Москву.
«Державное граду Твоему обложение даровала»
Ризу Богородицы — одежду, принадлежавшую Пресвятой Деве Марии, по преданию, обнаружили в Назарете в царствование императора Льва I (457-474) два византийских аристократа, отправившиеся в паломничество к палестинским святыням. В дом, где они остановились на ночлег, эта реликвия попала сразу после погребения Богородицы. Лукавые византийцы ночью измерили ковчег, в котором хранилась святыня, заказали в Иерусалиме его копию, на обратном пути подменили, привезли реликвию в Константинополь и положили в своей домовой церкви. Но об этом все равно узнали при дворе, сообщили императору и Патриарху Геннадию I, и в 485 году святыню торжественно перенесли в храм, посвященный Божией Матери, на берегу залива Золотой Рог в столичном предместье Влахерны. В честь этого события и было установлено ежегодное празднование.
Позднее в ковчег с ризой положили еще омофор и часть пояса Богородицы, обнаруженные в ее гробнице, вскрытой по решению Шестого Вселенского Собора (680–681), и в православной иконографии праздника оба эти события — положение ризы и положение пояса Богоматери во Влахернах — объединились.
А в русской церковной традиции праздник Ризоположения ассоциируется еще и с 860 годом, когда русский флот князя Аскольда снял осаду Константинополя, после того как ризу Богородицы обнесли крестным ходом вокруг стен города и укрыли в Софийском соборе. После подписания перемирия реликвию вернули — положили — на прежнее место.
Но в 1434 году Влахернская церковь сгорела. С тех пор достоверных сведений о местонахождении ризы нет. Известно лишь о ее частицах, хранящихся в разных местах — от Рима до Зугдиди.
«Сохрани нас под кровом Твоим!»
В России частица ризы Богородицы появилась в XIV веке — ее вместе с другими святынями приобрел в Константинополе архиепископ Суздальский, впоследствии митрополит Киевский Дионисий (знаменитый «ковчег Дионисия» стал одной из главных реликвий великих князей Московских). Но первым церковь в честь праздника Ризоположения воздвиг еще в XII веке во Владимире на Золотых воротах князь Андрей Боголюбский.
В Московском Кремле Ризположенская церковь не раз горела, и разоряли ее — и в Смуту, и в 1812 году, и в 1917-м… А через год, после переезда в Кремль большевистского правительства, ее, как и все кремлевские храмы, закрыли и… все-таки вернули Церкви, хотя только в начале 1990-х. Вернулись и Патриаршие богослужения в престольный праздник.
Эта церковь — самая маленькая из действующих храмов Московского Кремля — зримое напоминание о том, почему к Богородице мы обращаемся как к «Взбранной Воеводе».
Наверное, никогда не пойму, как можно к христианству добавлять военные идеи и настроения (читай "использование оружия, убийства людей, захват территории"), да еще и просить в молитвах помощи в таком деле.
Христианство не равно пацифизм. Воинам, приходившим креститься, святой Иоанн Предтеча говорил, что они не должны обижать мирных людей и призывал их довольствоваться своим жалованьем (то есть не воровать, не грабить). И ни слова о том, чтобы они не воевали. Хотя никто в Церкви не считает войну хорошим делом. Война -- одно из следствий грехопадения человека, его катастрофического состояния. Когда невозможно миром решить какие-то вопросы. Увы.
Владимир, получается, христианин, отправившийся на войну, нарушает заповеди? И в некоторых случаях священнослужители благословляют солдат на сознательное нарушение? Допустим, если мы рассматриваем такие заповеди, как не убивай и люби ближнего?
Почему такой вопрос? Не убий -- это заповедь, прежде всего, связанная с убийством криминальным, с преступлением, не с войной. Иначе как бы мог, например святой Давид пойти на войну и убить Голиафа? Ведь Десять заповедей давно уже были к тому времени. То есть в убийстве на войне прямого нарушения заповеди нет, хотя это и не означает, что к пролитию крови Церковь относится равнодушно. Если бы так, то не существовало бы воспрещения духовенству носить и применять оружие, например. Относительно заповеди любви, то особо говорится о любви к врагам. Но означает такая любовь не отказ от борьбы, не противление насилию над собой, своими согражданами и т п., а отказ от восприятия врага как не-человека. Об этом вот эту проповедь святителя Филарета Московского имеет смысл прочесть, она в этой нашей публикации есть: https://foma.ru/nenavid-vragov-bozhiix.html