Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, пускай и через многие годы.
Есть в Калужской области такой райцентр – Людиново.
А в нем – собор в честь иконы Божьей Матери – Казанская.
А на его стене – небольшая мемориальная доска, на которой написано:
В этом городе я вырос. Культ героев-подпольщиков был там просто всеобъемлющий: в школах о них рассказывали нам с первого класса, музей героев Людиновского подполья, аллея Славы, памятник Алексею Шумавцову - руководителю... Это действительно были настоящие герои: 16-17 летние ребята и девчонки реально помогали фронту, устраивали диверсии, собирали информацию, работали связными с партизанским отрядом, а когда фашисты их раскрыли - героически погибли, не сдав никого из своих товарищей. Ходили даже слухи, что Александр Фадеев, собираясь писать роман о молодогвардейцах, колебался в выборе – писать о краснодонских подпольщиках, или о людиновских. Но вот о том, что резидентом партизанской разведки в период оккупации Людинова был местный батюшка, я узнал лишь несколько лет назад, когда архивы рассекретили.
Именно отец Викторин собирал информацию, которую подпольщики потом передавали партизанам - о карательных экспедициях, о перемещениях войск, о движении эшелонов с боеприпасами, техникой и живой силой немцев. А добывала всю эту информацию его дочка - семнадцатилетняя девочка, которую отец Викторин устроил на работу секретарем в местное отделение гестапо. И каждый день ждал, когда ее поймают на просмотре или копировании очередного секретного документа. До победы батюшка не дожил: сердце не выдержало, скончался в 1944. Может, и хорошо, что не дожил, мало ли как могло тогда повернуться дело...
А в Казанском храме после войны устроили кинотеатр. Я ходил туда в детстве на зимних каникулах смотреть немецкие фильмы про индейцев.
Про героев-подпольщиков нам в школе рассказывали с первого класса. Про священника-героя не рассказывали ничего. Хотя, казалось бы, почему нет? Тоже ведь человек ради Победы рисковал самым дорогим, не жизнью даже – дочерью любимой. И умер в сорок шесть лет, думается, тоже не от чахотки, а от страшного напряжения, в котором он жил и вел свою борьбу с фашистами все эти два оккупационных года. Почему же ни ордена, ни хотя бы медали не дали ему посмертно, когда рассматривали вопрос о награждении героев-подпольщиков? Почему ни словом не упомянули его, и его дочь?
Кто жил в советские времена, тому, думаю, все тут понятно. Не вписывался священник-герой в формат коммунистической идеологии. Как может власть, которая устраивает кинотеатр в храме, прославлять служившего в ней священника, пусть даже и героически боровшегося с фашистами? Поэтому, о нем просто забыли на много десятилетий. И вспомнили лишь сейчас, когда отнятые и поруганные этой властью храмы наконец вернули Церкви. И наградили, пускай и с полувековым запозданием. Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы" (Лк. 8, 16-17).
