4 ноября — День народного единства и согласия. Смута, начавшаяся после кончины Бориса Годунова — кровавое и жестокое время в истории нашей страны. Одно из первых художественных осмыслений этого непростого для России времени принадлежит перу Александра Сергеевича Пушкина.
Мало кто знает, что образ юродивого Николки — Железного колпака сложился у Пушкина из нескольких полулегендарных святых. По Четьим минеям автор был знаком с житием блаженного Василия Московского. А о житии блаженного Тимофея узнал из «Повести о чудесном явлении икон на Синичьей горе». Этот труд находился в библиотеке, которую мог посещать поэт, находясь в ссылке в Михайловском.
Подобным образом описывает английский путешественник Джером Горсей и другой прототип пушкинского юродивого, Николу Новгородского Салоса: «жалкое существо, нагое зимой и летом, он выносит как сильную стужу, так и жару». Возможно, эти тяготы юродства были платой за позволение обличать? Провозглашая голую правду, юродивый как бы сообразуется с пословицей «Не грози щуке морем, а нагому горем».
А обличали юродивые нещадно: при всем честном народе, прямым и жестоким способом. Пожалуй, самый известный эпизод — это подношение Ивану IV сырого куска мяса в Великий пост («мясо не ешь, а кровь человеческую пьешь»). Наблюдая, как юродивый со всеми своими вшами и вонью бесстрашно обличает грозного царя, невольно вспоминаешь пушкинское: «Да, жалок тот, в ком совесть нечиста».
Рисунки Екатерины Гавриловой
Читайте также другие материалы о Казанской иконе Божьей матери и Дне народного единства здесь.