«Протоиерейша» Валентина и другие

Приблизительное время чтения: меньше минуты.

Недавно в нашу рубрику «Вопросы священнику» пришло письмо, адресованное, в большей степени, даже не священникам, а их женам — матушкам:

«Не знаю, есть ли у журнала статьи на тему вроде этой: «Хочу быть матушкой», снабженные советами и рекомендациями тех барышень, которые ими стали. И рекомендациями священнослужителей, которые их выбрали в жены. Если нет, то было бы здорово, чтобы появилось что-то на эту тему».

Мы попросили ответить на него нескольких матушек. Сегодня мы публикуем ответ матушки Елены Фетисовой - жены священника, мамы троих детей, журналиста. Пишет для «Фомы» с 2012 года.

 

В связи с письмом читательницы я вспомнила один диалог в стенах родного вуза:

— Девчонки, — рассуждала перед курсом наша общая знакомая, — а я летом решила на регентские курсы в Духовное училище поступить!

— Зачем? Ты же нормальную «вышку» сейчас получаешь.

— А я матушкой быть хочу! С семинаристом познакомлюсь...

— Что так?

— Ну... круто же. Священник от меня никуда не денется — ему второй раз нельзя жениться!

Помню, в тот момент по спине у меня пробежал легкий холодок: вот, думаю, «повезет» какому-то бедному будущему батюшке... Потому что я даже не знаю, что для семейной жизни может быть страшнее, чем женщина, которая вышла замуж не по любви к конкретному избраннику, но потому лишь, что он семинарист, а ей позарез дай «побыть матушкой».

Нет, с одной стороны мы все помним, что «Господь и намерение целует», а потому — почему бы и не помечтать о чем-нибудь таком хорошем и полезном. Но проблема в том, что под желанием быть матушкой, внешне вполне благородном, часто скрываются еще какие-то неблаговидные подтексты, которые в будущем и могут пустить весь поезд под откос.

Во-первых, порочен подход — видеть в избраннике не человека, не личность, а лишь ее будущую социальную и богослужебную функцию. Во-вторых, может серьезно подвести банальный идеализм. Все-таки священник даже самым трезвенным мирянам часто все равно кажется человеком из некоего особого теста, неуязвимым для множества грехов и прегрешений, почти бесстрастным и как бы уже владеющим бессрочным абонементом райской жизни. Юные девушки, конечно, могут и большему градусу идеализма поддаваться, ожидая от жизни со священником каких-то и вовсе заоблачных духовных (а может, и житейских) высот. Тем нестерпимее окажется разочарование от того простого факта, что любой человек — человек, а не ангел, как ни странно.

Ну и, главное, мотив «хочу быть матушкой» где-то глубоко на самом дне содержит нотки тщеславия. Тут я вспомню еще одну историю, про которую очень хочу верить, что это просто околоцерковный анекдот. Но, увы, знакомый игумен утверждает, что она произошла на самом деле во время его поездки к знакомым в другой город. Там на литургии в местном храме к отцу игумену подошла причащаться женщина. И вместо привычного произнесения вслух собственного имени дама солидно представилась: «Протоиерейша Валентина». Вряд ли матушка ударилась в современное англиканство и приняла сан — так она лишь желала сообщить, что является женой протоиерея. Вопрос: зачем?

Это типичное искушение для матушек — почувствовать себя «уже почти батюшкой», «порулить» на приходе, начать «окормлять» прихожанок, вмешиваться в решение тех вопросов, которые годами прекрасно решались и без нее... «Перевоспитать» регента, сместить старосту, «переделать» воскресную школу — бросаясь слишком поспешно во все подобные бравые начинания, иная матушка и не задумывается, что грубо разрушает годами складывавшуюся до нее общину. И первым шагом к такому нездоровому восприятию собственной социальной роли может стать благое на первый взгляд, но чрезмерно горячее желание быть непременно матушкой, и никем иным.

Конечно, помимо тщеславия тут кроется и безобидный идеализм. Потенциальная жена священника может мечтать вовсе не о надувании щек: «Я здесь матушка!» — а о высоком жертвенном служении. Но и здесь хорошо бы с самого начала смотреть на тему как-то проще. Разумеется, у жен священников есть специфические трудности, например — катастрофическая перегруженность супруга общением, причем преимущественно с женщинами (это когда в разговоре особенно много подробностей, эмоций, догадок и намеков). Поэтому мужья-священники, приходящие домой, абсолютно непригодны первые сорок минут в качестве жилетки, громоотвода и тем более — приятного собеседника для немедленного обсуждения планов на ближайшие пять лет совместной жизни. Впрочем, подозреваю, что женам преподавателей и каких-нибудь менеджеров в аналогичной ситуации не намного легче.

Есть опасности духовного порядка. Например, мы с мужем как-то заметили, что, стоит кому-то из нас двоих написать сравнительно удачный текст на семейную тему, вскоре мы непременно ссоримся. Точно так же знакомый священник рассказывал, как много раз «попадался», приходя домой и впадая тот самый грех, который утром красноречиво обличал на проповеди. Видимо, тут особым образом Господь воспитывает, заставляя «отвечать» за слова делом, а не только любоваться собственным риторическим талантом.

Священнические семьи сильно зависят в материальном плане от воли настоятеля своего прихода, и иногда им приходится действительно сложно. Например, мы дружили с молодым дьяконом, чья зарплата в городском храме составляла три с половиной тысячи, брать продукты с канона ему запрещалось, а треб диакон не совершает, то есть абсолютно лишен дополнительных источников дохода. Отец дьякон шутил, что при разумной экономии памперсы для ребенка составляют только треть семейного бюджета... Потом его, слава Богу, перевели на более гуманный приход.

Но ведь и жене простого учителя или врача живется не намного легче! А при этом она еще и лишена некоторых специфических «бонусов», которые есть даже у самой бедной священнической семьи. Ведь когда супруга священника входит с детьми в храм, то прихожанки начинают доставать из-под полы то шоколадку ее сыну, то «яблочки» дочерям, то подходят с вопросом: «А ботиночки вам не нужны на Ваню? Тридцатого размера, почти новые». Кроме того, священнику, случись что, обычно соглашаются дать деньги в долг или подсказывают, где лучше всего починить машину.

Поэтому я иногда думаю, что самые настоящие подвижницы — это как раз не матушки, а обычные верующие многодетные женщины, которых на приходах сегодня очень много.

Пожалуй, исключение здесь — только матушки, живущие в небольших селах. Вот в их семьях, даже при очень активной поддержке со стороны прихожан медом-молоком и дарами огорода, часто бывает действительно сложная материальная ситуация. Это не когда денег очень мало, а когда деньги, месяцами откладываемые на зимнюю обувь детям, приходится отдавать на оплату храмового счета за газ. Да и вообще жизнь в селе для матушек из города становится порой испытанием неподъемным... Но это уже не совсем моя тема, хотя с духовенством из сельской местности я общалась, так что сгущаю краски не «с потолка»...

И, раз уж речь зашла о селе, напоследок — еще одна маленькая история. К одному архиерею как-то подошли иподиаконы за советом для своего приятеля. Так де и так: вроде хочет молодой человек стать священником, но сомневается — боится, не отправят ли из города служить в село. Владыка ответил сразу же: «Ни в коем случае пусть не рукополагается! Сейчас боится всего лишь деревни. А если через десять лет гонения начнутся, он что — отступником станет?..»

К чему я об этом? К тому, что как-то особо «хотеть» быть матушкой, конечно, не стоит. Но уж если вы стали невестой потенциального священника, лучше сразу принять простую мысль: отныне совсем не вы своею волей «заказываете музыку», и уж, «возложив руку на рало», не оборачивайтесь вспять...

 

Фото на заставке из Фейсбука автора