Пророки и пророчества Библии. Что и зачем предрекает Писание?

Над временем

В массовом представлении пророк — это предсказатель будущего. Верно ли это применительно к библейским пророкам?

Давайте оттолкнемся от самого этого слова. Славянское пророк — это тот, кто прорекает. Но что именно прорекает? Вовсе не обязательно будущее. Речь может идти о раскрытии каких-то тайн настоящего и прошлого, о подлинном смысле тех или иных событий, человеческих поступков. Если же мы поинтересуемся, как это слово вообще появилось в славянском тексте Библии, то увидим, что это перевод греческого профетес (προφήτης), где оно действительно имеет оттенок «провещатель», «прорицатель», то есть связано с предсказанием будущего. Однако если обратиться к древнееврейскому тексту Священного Писания, то окажется, что еврейское слово нави, относящееся к библейским пророкам — это прежде всего «призванный», «глашатай».

Если же посмотреть на содержание ветхозаветных пророчеств, то окажется, что далеко не все они говорили о будущем. Гораздо чаще речь шла о настоящем и о прошлом — вернее, об осмыслении прошлого, о том, каким это прошлое видится Богу, Который и говорит устами пророков. И это — ключевой момент. Самое главное в деятельности пророков — возвещение воли Божией своим современникам.

Конечно, прорицали они и будущее. Но тут надо понимать вот что: само наше представление о времени вытекает из природы нашего тварного мира. Мы, сотворенные Богом существа, живем в потоке времени, однако Сам Бог — вне этого потока. Для Него то, что представляется нам прошлым, настоящим и будущим, — всегда «здесь и сейчас».

Человек тем не менее даже в падшем своем состоянии причастен духовному миру — миру, в котором время не имеет такой непреодолимой власти. Поэтому, когда Бог открывает Свою волю через пророков, Он как бы изымает их из течения времени, и для них прошлое, настоящее и будущее в какой-то мере сливаются. Пророк может возвещать то, чему еще не скоро предстоит осуществиться, но для него в момент произнесения пророчества это уже осуществилось и он говорит об этом, как о случившемся.

При этом, заметьте, пророк не ставит себе целью узнать будущее и потешить любопытство современников, он не своей силой пронзает время. Это происходит с ним исключительно по воле Божией и исключительно для того, чтобы возвестить людям нечто очень важное для спасения всего человечества — и современников пророка, и их далеких потомков.

Поэтому неверен сам подход, присущий современному массовому сознанию — вычленять в пророчествах лишь предсказания будущего и считать их главным содержанием пророческого служения.

Ну а в чем причина такого подхода?

Видимо, это человеческая реакция на зависимость от времени. Мы живем в тварном мире, где существует время, плывем в его потоке и ничего с этим поделать не можем, но осознание этого факта угнетает нас, мы ощущаем свою беспомощность по отношению к мимотекущему времени, нам тяжело от мысли, что ничего нельзя изменить в прошлом и что будущее наше неизвестно. Отсюда и рождается желание преодолеть власть времени — и раз уж с прошлым ничего поделать нельзя, то хотя бы узнать будущее. В этом, я думаю, психологические корни такого обостренного интереса к прорицателям и гадателям.

Корректировка курса

Пророческое служение — это какой-то конкретный этап в истории, имеющий целью подготовить людей к пришествию Христа, или пророки были и будут всегда?

Если мы говорим о богоизбранном народе, то, несомненно, пророческое служение — это определенная веха его истории. И это служение имеет непосредственную связь с изменениями в политическом устроении израильского общества, с определенными формациями. Сперва был период родоплеменной, период патриархов — Авраама, затем его детей, внуков. Каждый такой патриарх, глава рода, непосредственно отвечал перед Богом за своих соплеменников и возвещал им Его волю. Затем период ярких духовных лидеров — период судей, далее — уже период царей израилевых. Каждому такому этапу еврейской истории соответствовал свой, если можно так выразиться, механизм пророческого служения.

Несомненно, пророками были и Авраам, и Исаак, и Иаков, он же Израиль. Они пребывали в богообщении и открывали волю Божию своим чадам и домочадцам — из которых, собственно, в то время и состоял весь еврейский народ. Иаков, умирая, воспел своим двенадцати сыновьям песнь, в которой пророчески предначертал судьбу происходящих от них двенадцати колен израилевых (Быт 49:1-29).

Но в период Царств начинается уже, так сказать, «профессиональное» пророческое служение. Когда израильский народ получил внешние формы правления, такие же, как и у всех остальных народов — то есть монархию, — возникло две духовных опасности. Во-первых, это опасность сползания в язычество (особенно в эпоху разделения еврейского царства на северное и южное), во-вторых, опасность чисто формальной, законнической веры — то, что Сам Господь обличал через пророка Исайю: И сказал Господь: так как этот народ приближается ко Мне устами своими, и языком своим чтит Меня, сердце же его далеко отстоит от Меня, и благоговение их предо Мною есть изучение заповедей человеческих (Ис 29:13). Поэтому для сохранения живой веры оказалось уже недостаточно простого соблюдения заповедей и богослужебных обрядов — требовалась постоянная «корректировка курса», постоянное напоминание о том, чего действительно хочет Господь, к чему Он ведет свой народ. И волю Свою Бог возвещал именно через пророков — «профессионалов».

Это время — эпоха Царств — было действительно расцветом пророческого служения. Исходя из библейского повествования, можно говорить даже о пророческой школе, о пророческом преемстве, о некоем регулярном воспроизводстве пророков. Но постепенно, особенно после возвращения евреев из плена, по завершении иудейского канона Священного Писания, за несколько веков до Рождества Христова, пророческое служение сходит на нет. Даже появилась иудейская теория о «пророческом молчании». Отсюда — такое острое переживание служения Иоанна Предтечи, по поводу которого иудеи мучительно размышляли: кто он? Если он не Мессия, то не пророк ли это? Ведь считалось, что непосредственно перед явлением Мессии должно нарушиться это пророческое молчание, должен явиться новый пророк. Поэтому для иудеев того времени Иоанн Предтеча знаменовал собой новую эпоху, эпоху осуществления мессианских чаяний.

А кем были эти люди, становившиеся в эпоху Царств пророками? Они были изначально яркими, выдающимися личностями, с мощной, как бы сейчас сказали, харизмой, или Господь избирал для этого служения самых разных людей?

Здесь, конечно, обнаруживается тайна человеческой личности. Что в сердце у человека, видит только Бог, и далеко не всегда это можно оценить со стороны. К примеру, первый из помазанных на царство, Саул, был человеком, в котором окружающие ну никак не могли предположить пророческого дара. Библия даже повествует нам, что возникла пословица: «неужели и Саул во пророках?» (1 Цар 10:12).

Здесь важно отметить следующее: пророк — это всегда человек призванный. Авторы пророческих книг в своих писаниях особо оговаривают момент своего избрания. Как правило, он сопряжен с какими-то необычайными явлениями, видениями, знамениями или прямо, явно звучавшим голосом Божиим, указывающим на что-либо. Вспомним стихотворение Пушкина «Пророк» — прямое поэтическое изложение отрывка из книги пророка Исаии.

При этом пророками становились люди очень разные. Это могли быть цари (как Саул, Давид, Соломон), а могли быть пастухи (как Амос), могли быть люди ученые (как Исаия), а могли быть не особо образованные, но в личности каждого пророка есть что-то огромное и таинственное, выходящее за рамки рационального постижения.

Причем к пророческому служению Господь призывал этих людей далеко не сразу. К примеру, Моисея он призвал только после того, как он за сорок лет был «научен всей мудрости Египетской», а потом еще сорок лет прожил пришельцем в земле Мадиамской (Деян 7:22, 23, 30). То есть к пророческому служению Господь готовил Своих пророков всем ходом их жизни. О каждом из них у Него был особый Промысл.

Верно ли, что, когда ветхозаветные пророки предсказывали будущее, они всегда говорили о грядущем Мессии? Или, провидя будущее, они делали предсказания и на другие темы?

Конечно, мессианские пророчества являются смысловым центром их служения. Но если посмотреть на всю совокупность ветхозаветных пророчеств чисто количественно, то мессианских среди них окажется меньшинство. Тематика же большинства пророчеств самая разная — начиная от каких-то локальных жизненных ситуаций и кончая предсказанием политических катаклизмов, таких, как разрушение царства, вавилонское и ассирийское пленения, равно как и последующие пророчества о том, что плену придет конец.

Но чего бы ни касались пророчества, целью их всегда было постоянное возвещение людям спасительной, благой воли Божией. И Господь постоянно искал тех, кто сможет стать проводником Его воли как для отдельных людей, так и для целых народов.

Большинство библейских пророчеств написаны крайне туманным языком и нуждаются в истолковании. Но как понять, какое толкование истинно?

Действительно, пророчества всегда истолковывались — и в ветхозаветные времена, и в новозаветные. Если говорить о церковном их понимании, то первейший критерий тут — согласие святых отцов. Не всегда это согласие имеет место, но в наиболее важных случаях отцы Церкви сходятся в своих мнениях. Мы можем проследить исторически, как этот «consensus patrum» возник.

Конечно, этот церковный «механизм» толкования пророчеств неформален. А формальных критериев попросту нет. Кроме того, в Церкви всегда существовало глубочайшее убеждение, что истинный смысл пророчеств многопланов, что он имеет разные аспекты. Это известный принцип многозначности Священного Писания, который отвергался критической наукой в эпоху позитивизма, но к которому в наше время наука возвращается.

Замечу, что истолкование пророчеств в Церкви происходило на протяжении всей ее истории, и сегодня тоже продолжается. Это живой процесс. Собственно говоря, церковная проповедь — это ведь тоже истолкование Библии, а значит, и пророчеств.

Под спудом

Давайте перейдем к новозаветной эпохе. Судя по книге Деяний святых апостолов и по апостольским писаниям, пророческий дар у учеников Христовых был. Предание говорит нам, что дар этот сохранялся и в первые века христианства. Но что случилось дальше? Пророчества прекратились?

Нет, это не так. Но прежде чем объяснить, почему это не так, сделаю важное отступление.

Дело в том, что пророческое откровение во всей своей полноте раскрывается значительно позже того времени, когда оно было произнесено. Современники пророка могут относиться к его прорицаниям очень по-разному. Могут верить, а могут не верить. Если и во Христе многие сомневались, причем даже из числа Его учеников, то что же говорить о пророках? Уверяю вас, если бы мы были современниками Исаии, то могли бы отнестись к его словам скептически. Не обязательно, впрочем, брать для примера столь древние времена. Возьмем начало прошлого века. Это сейчас мы понимаем, что святой праведный Иоанн Кронштадтский обладал пророческим даром, что он предсказал и катастрофу 1917 года, и восстановление российской государственности, что прозревал людские судьбы. Но немало представителей тогдашнего образованного общества воспринимали его слова как дикость, суеверие и эксплуатацию народного невежества и экзальтированности. Поэтому судить о том, кто пророк, а кто нет, и в чем заключалось пророчество, можно лишь спустя десятки, а то и сотни лет. Теперь что касается пророчеств в уже христианские времена. Пророческое служение всегда принимает формы, сообразные эпохе. Принципиальное отличие христианской эпохи от предшествующих ей — существование Церкви. Церковь — это же не просто сообщество верующих, она действительно в мистическом смысле является Телом Христовым, ею таинственным образом руководит Дух Святой, она — столп и утверждение Истины. Если в ветхозаветные времена пророки и пророчества были основным инструментом донесения воли Божией до людей, то теперь таким инструментом стала сама Церковь. Та «корректировка курса» — сакральный импульс, — о которой мы говорили ранее, происходила посредством святоотеческих творений, посредством церковных Соборов, и, разумеется, посредством участия верующих в церковных Таинствах, прежде всего — в Евхаристии. Поэтому надобность в пророках-«профессионалах», возвещающих всей Церкви волю Божию, отпала. Но, заметьте, отпала надобность именно в прежней форме, а не в самом пророческом служении. Служение это сохранилось, изменилась лишь его форма. А во многих случаях оно приняло более приватный, камерный характер. Об этом, кстати, есть и древние предсказания — что настанут времена, когда святость из-за своей невостребованности «уйдет под спуд» и будет присутствовать не в таком явном виде, как это было возможно во времена иные.

Что же это за формы? Вы имеете в виду старчество?

Да, именно так. Прозорливость старцев по природе своей — то же самое, что и пророчества древних пророков. Точно так же Господь через старца возвещает людям Свою волю. В том числе порой и открывает будущее. Разница лишь в том, что ветхозаветный пророк обращался ко всему богоизбранному народу, а старец — только к своим духовным чадам. И поскольку чаще всего содержание таких пророчеств касалось частной жизни конкретных людей, то они, эти пророчества, не столь известны.

Иначе сказать, пророческое служение в Церкви остается, но, во-первых, предназначается гораздо более узкому кругу лиц, а во-вторых, сами слова «пророк», «пророчества» начинают употребляться реже. Никто, конечно, не делает тайны из существования прозорливых старцев, но и к публичности они не стремятся.

Приведу один лишь пример, близкий нам по времени. В 1991 году скончался иеромонах Павел (Троицкий). Он был в течение десятков лет духовником многих известных священников — покойных ныне отцов Всеволода Шпиллера, Романа Ольдекопа, Александра Куликова и Глеба Каледы, а также здравствующих епископа Пантелеимона (Шатова), протоиерев Владимира Воробьева, Димитрия Смирнова, Валентина Асмуса... После освобождения из лагеря (еще в военные годы) он жил в затворе, в глухом селе в Тверской области, почти не выходил из дому. Дом стоял на окраине, близ леса, а обеспечением старца занималось никому не известное семейство. Его общение с духовными чадами осуществлялось посредством писем, которые передавались с нарочными. Этих писем сохранилось около 400, а адресатов у него было сравнительно немного, нам известно человек 20. Письма от него привозились на квартиру отца Всеволода Шпиллера и передавались бывшей келейнице отца Павла, Агриппине Николаевне, а обратно тут же передавались письма к отцу Павлу, как тогда говорилось, «в лес». На письмах ставились даты. Так вот, сплошь и рядом бывало так, что даты ответов отца Павла его адресатам были более ранние, чем в письмах, в которых к нему обращались за советами. То есть он провидел, о чем его спросят. И ответы его были несомненно пророческие. Кстати, воспоминания об отце Павле и письма частично изданы*.

В околоцерковной среде часто ходят рассказы о пророчествах старцев насчет судеб мира. Как относиться к этому?

К таким рассказам нужно относиться с предельной осторожностью. Очень часто это явное мифотворчество, причем в одних случаях пророчества приписываются каким-то безымянным старцам, в других — старцам, реально существовавшим, но вовсе не говорившим и не писавшим того, что связывают с их именами.

Во всяком случае, сталкиваясь с такой информацией, ее надо проверять. Откуда стало известно об этих гипотетических высказываниях старца? Кто и когда это опубликовал? Подтверждается ли это другими свидетельствами? Нет ли там чисто исторических ляпов? Если о таких пророчествах написано в какой-то брошюрке малоизвестного автора, и он не приводит в тексте никаких источников, а лишь ссылается на безымянных «духовных чад» — это симптоматично.

Кроме того, надо сверять эти рассказы со Священным Писанием и с православным вероучением. Бывает ведь и так, что с богословской точки зрения такие «пророчества» оказываются просто ересью. Например, пророчество о том, что якобы весь мир в последние времена окажется под властью антихриста, кроме России, которая сразу, минуя Страшный Суд, перейдет в Царство Божие.

Если же человек не обладает специальными знаниями и не имеет возможности проверить истинность таких предсказаний, тогда лучше руководствоваться замечательным церковным принципом: не отвергать, но и не принимать, а положиться на волю Божию и «пождать».

Не ребус

Смотря что под этим подразумевать. Могут быть две внешне похожие, но на самом деле разные ситуации. Первая — это когда человек наугад открывает Библию, не глядя, тычет пальцем в какое-то место и читает, пытаясь выискать в прочитанном ответы на свои вопросы. Это, конечно, смешно и глупо. Но вот вторая ситуация. В Церкви существует так называемая хиротессия, обряд поставления во чтеца, обычно он совершается непосредственно перед диаконской хиротонией. В ходе этого обряда человеку предстоит прочесть отрывок из Апостола, причем отрывок выбирается случайным образом. Так вот, издавна в Русской Православной Церкви есть благочестивый обычай: запомнить, какое именно место читал на своей хиротессии, и впоследствии, спустя достаточное время, осмыслить тогда прочитанное, применить к своей жизни, найти какой-то важный лично для себя смысл. То есть внешне обе ситуации похожи, но различается мотивация. В первом случае это самоуправство, своего рода попытка принудить Бога открыть нечто прикровенное. Во втором случае — вверение себя Богу, искренняя вера в то, что Бог откроет тебе Свою волю, но тогда и так, как сочтет нужным. И человеку дается по вере его.

Но некоторые люди думают, что в Библии расписаны все исторические события — и прошлые, и будущие, и надо лишь найти некий ключ, чтобы расшифровать эти «скрытые коды».

Очень наивный подход, причем по нескольким причинам. Во-первых, многие смысловые слои Библии просто не могут быть открыты нам на протяжении нашей жизни. Возможно, мы поймем этот смысл по исполнении времен, на Страшном суде, а может, и вообще никогда не поймем. Просто потому, что мы в Библии способны понять лишь то, что Господь открывает именно нам, имея целью наше спасение. То, до чего мы не доросли, так и останется для нас скрыто, и никакие «ключи» и «коды» здесь не помогут.

Во-вторых, самое главное в Библии — это не указания на грядущие исторические события, а восстановление связи Бога с человечеством. Связи, которая так зыбко проявляется и в судьбе отдельного человека, и — целых народов. Она не может совсем оборваться, но требует постоянной подпитки, причем не через знамения, а через людей — праведников, пророков, святых.

Поэтому Библию нельзя воспринимать как некий ребус, который требуется разгадать, но в то же время нельзя воспринимать и как нечто простое и понятное, вроде учебника истории или геометрии. В Библии, конечно, есть иносказание, но иносказание — это не то же самое, что шифр или ребус. Господь не прячет от нас в библейском тексте какие-то тайны, подобно тому как родители прячут в буфете конфеты от маленького ребенка. Просто до понимания разных смысловых слоев Библии нужно дорасти. Дорасти не столько умом, сколько сердцем. Поэтому попытки каким-то хитрым способом вычитать в Библии предсказания о тех или иных грядущих исторических событиях, равно как и найти в ней ответы на какие-то естественнонаучные вопросы, не только бесплодны, но и душевредны. Люди, практикующие такое отношение к Священному Писанию, не только не удовлетворят своего любопытства, но и пройдут мимо тех библейских смыслов, которые им вполне доступны и необходимы для их спасения.

Другое, что нужно подчеркнуть, — Священное Писание содержит пророчества, имеющие, скажем так, педагогическое значение, призывающие людей, в какую бы эпоху они ни жили, к духовной бдительности. Таковы, например, пророчество апостола Петра Придет же день Господень, как тать ночью (2 Пет 3:10), опирающееся на слова Христа (Мф 24:43), или пророчество апостола Павла). Не в том суть, чтобы знать «времена и сроки», а чтобы не расслабляться здесь и сейчас. И речь не только о том, что в любой момент может случиться конец света: «пагуба», о которой говорит апостол Павел, может обозначать любую духовную и социальную катастрофу.

Падкость на духовную экзотику

Существуют ли пророки и пророчества в других религиях, помимо христианства и ветхозаветного иудаизма?

Скажу сразу: Священное Писание дает нам примеры того, как язычники изрекают Божии пророчества. Во-первых, это пророк Валаам, который помимо своей воли благословил пришедших к границам обетованной земли евреев, хотя местные жители-моавитяне специально призвали его для того, чтобы он перед их битвой с пришельцами-евреями изрек на тех проклятие (Чис 22—24). Во-вторых, это волхвы, которые таинственно появляются из языческих стран, чтобы поклониться младенцу-Христу, и столь же таинственно исчезают. Вспомним: И, получив во сне откровение не возвращаться к Ироду, иным путем отошли в страну свою (Мф 2:12).

В конце концов, если даже бессловесные животные могут ощущать приближение каких-то природных катаклизмов или порой смерть хозяина, то тем более какие-то прозрения могут быть у людей, придерживающихся самых разных верований. Правда Божия иногда находит совершенно неожиданные и непредсказуемые пути. Другое дело, что эти явления носят характер природный и материальный, а не благодатный и спасительный.

А если перейти к популярным в массах пророчествам — Нострадамуса, монаха Авеля, Ванги и так далее? Что о них можно сказать? Как к ним относиться?

Напомню о словах апостола Павла: Все мне позволительно, но не все полезно (1 Кор 6:12). На мой взгляд, христианам совершенно незачем задаваться вопросом о природе явлений, подобных перечисленным Вами. Лично мне это глубоко неинтересно. Так что я бы не стал огульно отрицать все такие факты, априори считая их жульничеством, или проклинать, считая бесовщиной. Просто все это совершенно бесполезно для нашего спасения, избыточно.

Лучше держаться от всего этого подальше, а если уж это как-то коснулось нас — помнить слова Иоанна Богослова: Возлюбленные! не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире (1 Ин 4:1) Мы можем сталкиваться с разными случаями прозрений, верных предсказаний и проч. — но должны думать о том, есть ли нам от этого духовная польза, нужно ли это «чужое» пророчество для нашего спасения? Неужели нам не хватает для этого собственного вероучения, собственной духовной традиции? Такая вот падкость на всяческую духовную экзотику может привести человека к большой беде, и примеров тому не счесть.