12 октября - день памяти святителя Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского, чье служение и миссионерская деятельность были связаны с Китаем.
В мае 2013 года Патриарх Кирилл посетил с визитом Китай, став первым Предстоятелем Русской Церкви, побывавшим в этой стране. Сегодня Китай входит в каноническую территорию Московского Патриархата, на его территории даже существует небольшая православная община. Но есть ли у Православия перспективы для миссии на китайской земле и насколько в принципе Китай открыт к культурному диалогу с Россией и Западом? Об этом и многом другом мы поговорили с ведущим российским китаистом, директором Института Дальнего Востока РАН академика Михаила Титаренко.
Фото Hao Wei
СПРАВКА: Михаил Леонтьевич Титаренко родился в 1934 году. С 1953 по 1961 годы проходил учебу и осваивал китайский язык, философию и историю Китая на философских факультетах МГУ им. М.В.Ломоносова, а также Пекинского и Фуданьского университетов в КНР. Работал на различных политических и дипломатических должностях в нашей стране и в КНР. С 1985 года возглавляет Институт Дальнего Востока РАН. Председатель общества российско-китайской дружбы. Доктор философских наук, академик Российской академии наук, член ряда зарубежных академий наук.
Интровертная культура
— Михаил Леонтьевич, существует мнение, что Китай абсолютно закрыт и не приемлет никаких влияний извне, в том числе культурных и религиозных…
— Это не совсем так. Хотя, конечно, китайская, западная и русская культуры имеют разную систему ценностей и разную степень открытости.
Китайская культура действительно всегда была очень интровертной, закрытой. И до сих пор до конца проникнуть в нее и понять ее внутренний стержень — для иностранца задача очень тяжелая. Мне довелось провести в Китае много лет, было время, когда я жил в китайской деревне, спал и ел в одном доме с простыми крестьянами — мне кажется, я немного уловил ощущения этой «вибрации» китайской жизни и очень этим горжусь. Но именно поэтому я смог понять и то, сколь сложна эта культура для внешнего человека, как трудно проникнуть в ее подлинные глубины…
И в тоже время есть вещи, которые китайцы воспринимают извне очень легко. Это то, что входит в некий резонанс с их собственной культурой и как-то откликается внутри нее. Например, из России китайцы с большим интересом заимствуют русскую литературу и народные песни. Именно это оказалось созвучно китайскому сердцу.
— Довольно странный набор.
— И тем не менее это так. Верьте или нет: «Подмосковные вечера», «Катюша», «Полюшко-поле» — это китайские народные песни, и тут нет никакой идеологической подоплеки. Даже в годы «культурной революции», когда за все советское начали преследовать, русские песни продолжали петь. Я сам оказался свидетелем этого в Шанхае, будучи одним из немногих советских граждан, оставшихся в Китае того времени. Помню, как я спустился вечером в ресторан гостиницы и опешил. В вечерней программе была заявлена «китайская музыка», а оркестр весь вечер играл русский джаз, «Катюшу», песни военных лет и так далее.
Нынешний руководитель Китая Си Цзиньпин говорил на встрече с российскими китаистами, что в детстве на него больше всего повлияли две книги: рассказ о жизни Зои Космодемьянской и роман Чернышевского «Что делать?» У нас эти книги ныне - предмет внимания лишь любителей и из школьной программы они исключены. А вот в Китае все иначе.
Советская литература пришла в КНР в 1950-х, потом в годы «культурной революции» ее запретили — выбросили все книги из библиотек. Но люди все равно продолжали читать. Свои любимые произведения нынешний глава Китая нашел на свалке: он рассказывал, что его поразил герой Чернышевского Рахметов, который спал на гвоздях, закаляя волю. «Я выходил в поле, — говорил Си Цзиньпин, — снимал майку, ложился на стерню. И так я закалял себя». Лечь на рисовую стерню — это все равно, что на гвозди ложиться, разница небольшая.
Сказать, что особенности китайской культуры закрывают возможности для диалога наших цивилизаций, я думаю, нельзя. Возможности есть. Просто они не так линейны, как кажется.
— А насколько идеи Православия близки китайскому сознанию?
— Монотеизм не является чем-то посторонним для китайского мировоззрения. Идея единого Бога перекликается с понятием Неба, которое есть в китайской философии и народных верованиях. И в этом плане сходство вполне можно найти. Кроме того, нравственные критерии и понятия «правильно-неправильно» — все это схоже в христианском сознании и в традиционном китайском, построенном на конфуцианстве. И Конфуций, и Иисус Христос призывали не делать другим того, чего не желаешь себе.
Китайцы высоко ценят духовно богатых людей, ценят культуру и историю. Это, в частности, выражается в чувстве благодарности предкам, родителям, друзьям и всем людям, которые делают добро. Китаец помнит все, таков менталитет. Сделали добро — помнит, причинили зло — тоже помнит.
С другой стороны, специфика китайской культуры, в том числе специфика восприятия китайцами религии, состоит в том, что система китайских культурных ценностей настолько мощна и специфична, что в чистом виде никакую другую культуру не принимает. Китайская культура умеет учиться, любит учиться, но все адаптирует к китайским условиям.
Когда в первом веке нашей эры в Китай пришел буддизм, он был китаизирован, на его базе возникло десять новых течений. Потом, кстати, в Индии буддизм почти погиб, живых верующих буддистов там сейчас очень мало, а вот в Китае он обрел новую жизнь. И из Китая перешел в Корею и Японию, где укоренился и получил новое развитие. Знаменитая практика самосовершенствования и медитации – дзэн – это японская трансформация учения буддистской секты Чань.
Что импонирует китайцам в Православии? Думаю, стремление к гармонии, стремление делать добро, доброжелательность в отношении другого человека. Это же китайцам нравится и в поведении наших людей, которые так или иначе воспитаны в христианской православной культуре.
Христианство в современном Китае
— Сегодня в Китае тоже есть христиане. Кто они?
— Их немного по китайским меркам, но в целом это большие общины. Есть 10 миллионов протестантов. Католическая община немного поменьше — 4-5 миллионов человек.
Значительная часть христиан в Китае — это сельские жители, на юге. Их вера — во многом дань традиции. Если дедушки-бабушки обращены, то потомки будут придерживаться этой же веры. Это результат компактного проживания и традиционно высокого почтения к предкам, уважения традиции. В тоже время нужно учитывать, что у китайцев распространено многоверие, когда люди одновременно соблюдают обряды и традиции нескольких различных религий. Если какие-то силы могут быть полезными в данный конкретный момент, китаец обратится к ним. Это китайский… прагматизм (не хотел бы употреблять слово всеядность).
Но, разумеется, так не у всех людей в стране. Есть и ортодоксальные даосы, которые занимаются самосовершенствованием в горных пещерах, есть очень стойкие в своей вере мусульмане и христиане.
— В Китае существует небольшая православная община…
— Да, совсем маленькая. Около пятнадцати тысяч коренных китайцев. Но православие — не чуждое понятие для китайской земли. Хотя община и небольшая, она достаточно устойчивая. Кроме того, не стоит забывать ее историю.
Со времен Петра Великого Православие проникало на китайскую землю. При дворе китайского императора служили в охране православные казаки, которые некогда попали в Пекин через Сибирь и сперва оказались в плену после взятия войсками императора Канси русской крепости Албазин в1689 г., а затем были взяты на службу при дворе императора. До сих пор можно встретить их потомков: китайцы с рыжими волосами — очень необычно.
Чуть позже на китайской земле нашли приют общины старообрядцев. Они и теперь живут очень изолированно: всего несколько деревень. Но у них, как у национально-религиозного меньшинства, даже есть свой представитель в парламенте — Всекитайском собрании народных представителей. Я однажды столкнулся с ним там. Удивительное зрелище: в китайском парламенте — человек, одетый как русский семнадцатого-восемнадцатого века.
Ну и, конечно, нельзя забывать про Харбин, где с конца XIX века существовала большая русскоязычная община, а после революции этот город стал одним из ключевых центров русской эмиграции. Через него прошла масса выдающихся людей, в том числе и деятелей Церкви. Да, русская община жила достаточно изолированно, однако все-равно так или иначе оказывала определенное влияние на остальной Китай.
Наконец, в последнее время в Китае постоянно проживает многотысячная русскоязычная диаспора, а кроме нее только за прошлый год здесь побывало три миллиона наших соотечественников. Среди них есть и православные, и те, кто только интересуется верой. В общей сложности это опять же влияет на китайцев, с которыми контактируют россияне.
— А как китайские власти относятся к христианам?
— И католическая, и протестантская общины действуют легально. У католиков есть храмы, но китайская власть относится к католичеству с определенной настороженностью. Ватикан не раз пытался вмешиваться во внутренние дела КНР — это создавало напряженность в отношениях. Ну, а кроме того, католики ассоциируются у китайцев с западными державами, проводившими агрессивную политику в отношении Китая, особенно в XIX веке.
Тогда страны Запада очень давили на Китай, в том числе идеологически, стремясь превратить его в колонию. Но Китай ответил сопротивлением. В начале двадцатого столетия экспансия Запада вызвала так называемое Боксерское восстание, жертвами которого стали все, в том числе и православные люди... Тогда восстали малообразованные массы, фанатики — под лозунгом «Долой все иностранное!». А в результате была разграблена, в том числе и Русская духовная миссия в Пекине. Служившие там православные китайцы были убиты, их трупами заполнили колодцы, находившиеся на территории миссии. Сейчас жертвы того восстания причислены к лику святых как мученики.
Визит Патриарха
фото patriarchia.ru
— В мае 2013 года Патриарх Кирилл посетил Китай. Как Вы оцениваете эту его поездку?
— Начнем с того, что это первый визит Предстоятеля Русской Церкви за всю трехсотлетнюю историю существования в Китае очага Православия. Этот очаг был то шире, то скукоживался до минимальных размеров, то почти уходил в подполье. Но он был на протяжении всего этого времени, и вот теперь православные в Китае получили возможность легализации, я бы сказал, на высоком уровне. Это очень важно.
У китайских чиновников, в том числе тех, кто отвечает за контакты с другими странами, существовали определенные опасения насчет Православия. Опасения эти были своего рода интерполяцией опасений, существующих у китайского руководства в отношении других христианских конфессий и иных религий.
Патриарх Кирилл смог изменить подобное отношение. Причем поразительно то, что произошло это очень быстро и легко: если еще в начале визита, когда он прибыл в Харбин, ощущалась некая холодность и отстраненность с китайской стороны, то затем, в Шанхае и Пекине, ее уже не было.
— Как же это получилось так быстро?
— Мне кажется, что Патриарх сумел донести до китайских властей очень важный аспект: Русской Православной Церкви делает честь то, что она всегда с глубочайшим уважением относилась к китайской традиционной культуре. Она всегда видела в Китае равноправного партнера, не смотрела на него сверху вниз, что было присуще западному менталитету, который ассоциируется у китайцев с христианством.
Вы знаете, что первым русским китаеведом считается архимандрит Иакинф (Бичурин), который возглавлял Русскую Духовную миссию в Пекине в 1807-1822 годах? Он немало сделал для изучения страны, в которую прибыл, занимался переводами с китайского, был под конец жизни избран членом-корреспондентом Российской академии наук. В нашем институте его портрет висит первым в череде портретов российских китаеведов.
Думаю, его пример — это образ того трепетного отношения к китайской культуре, который явила Русская Церковь. И китайцы оценили это. Руководство страны увидело, что Православие — не враг их стране, ее укладу и традиции.
— Но что дальше? Ждать ли каких-то перемен? Ведь из ваших слов следует, что Китай вряд ли заинтересован в массовом воцерковлении?
— Конечно, не стоит ждать каких-то резких скачков и изменений, однако постепенно некоторые перемены начнутся. Сейчас важно, что отношение к Православной Церкви стало другим, и это позволит найти решение одной из важнейших проблем: появятся, наконец, первые священники-китайцы. Теперь, думаю, китайские власти не станут этому препятствовать, как раньше.
А, значит, жизнь существующих православных общин качественно изменится. Начнутся регулярные богослужения, укрепится их внутренний стержень. Ну а следом начнется и постепенный рост.
Так что я уверен — у Православия на китайской земле, в конечном счете, есть определенные перспективы.
Фото Милены Фаустовой
СПРАВКА
Харбин — город в северо-восточном Китае, основан в 1898 году в ходе строительства Маньчжурской железной дороги, которое велось при участии России. К 1917 году число жителей превышало 100 тысяч, из которых русских было около 40 тысяч. В период революции и Гражданской войны в Харбине оказались еще около 100 тысяч русских эмигрантов, город превратился в один из ключевых центров русского зарубежья.
Продажа советской части железной дороги, японская оккупация в годы Второй мировой войны, а затем приход советских войск и политические перемены в Китае привели к угасанию этого центра. К 1960-м годам в Харбине практически не осталось русских.
Боксерское восстание 1898—1901 годов было названо так европейцами, потому что многие из восставших занимались похожими на бокс кулачными боями. Сами повстанцы называли себя ихэтуани (буквально — «отряды гармонии и справедливости»). Восстание стало результатом активного вмешательства европейских держав (в том числе и России) во внутренние дела Китая. В китайском обществе это воспринималось как агрессия, причем не только экономическая, но и культурная, направленная против основ китайской цивилизации.
Восставшие ихэтуани отличались особой жестокостью в отношении китайцев-христиан. Ими были убиты более 30 тысяч христиан различных конфессий. В Пекине погибли 222 православных китайца, которые ныне причислены к лику святых.
Само восстание окончилось провалом. Правившая Китаем императрица Цыси сначала поддержала его, но затем перешла на сторону альянса восьми европейских держав. В результате Китай попал в еще большую зависимость от стран Запада, а восставшие были уничтожены.
«Культурная революция» — события 1966—1976 годов в Китае, когда на фоне борьбы сторонников и противников Мао Цзэдуна в руководстве Коммунистической партии начался хаос, а на улицах городов появились настоящие банды политически активной молодежи («хунвэйбины»), которые действовали с негласного одобрения властей.
События «культурной революции» происходили на фоне разрыва и затем обострения отношений с СССР, кульминацией которых стал вооруженный приграничный конфликт на острове Даманский в 1969 году.
