Последнее время в СМИ часто муссируется скандальная тема – дескать, Православная Церковь собирается причислить к лику святых царя Ивана Грозного. Обычно об этом пишут люди, слышавшие "звон" и поспешившие этим звоном шокировать общественность. Нередко это им удается – и Православие в глазах наших соотечественников отождествляется со всеми жестокостями Ивана IV. А как же на самом деле? Наш журнал обратился к этой теме и решил предоставить читателю разностороннюю информацию.
О личности и эпохе царя Ивана Грозного мы побеседовали с тремя учеными. Это – известный церковный историк и религиовед Александр ДВОРКИН, член-корреспондент РАН, директор Института российской истории Андрей САХАРОВ и кандидат наук, доцент исторического факультета МГУ Дмитрий ВОЛОДИХИН.
Александр Леонидович ДВОРКИН родился в Москве в 1955 году. Учился в МГПИ на факультете русского языка и литературы. В 1975 году отчислен с третьего курса. В 1975-77 годах работал санитаром в отделении реанимации одной из московских больниц. В 1977 году по политическим мотивам эмигрировал из России в США. В 1980 году закончил Нью-йоркский университет со степенью бакалавра по специальности "русская литература". Продолжил образование в Свято-Владимирской Православной духовной академии, которую закончил в 1983 году со степенью кандидата богословия. В 1988 году в Фордхемском университете (Нью-Йорк) под руководством протопресвитера Иоанна Мейендорфа защитил докторскую диссертацию "Иван Грозный как религиозный тип" ("Ivan the Terrible as a Religious Type"), которая недавно издана в России отдельной книгой.
В 1991 году вернулся на родину. С 1993 года возглавляет Информационно-консультативный центр священномученика Иринея Лионского (с 2001 – "Центр религиоведческих исследований"). В 1993-1999 годах был профессором церковной истории Российского Православного университета. Заведует кафедрой сектоведения Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, профессор. Автор десяти книг и редактор-составитель еще четырех и более чем 500 публикаций на 15 языках.
Канонизация – это не награда за труды
– Есть люди, которые считают царя Ивана IV мудрым, справедливым и высоконравственным правителем, сделавшим Русь великой державой. Другие же называют его кровавым тираном-безумцем, виновным чуть ли не во всех последующих бедах России...
– Я думаю, что в оценках исторических личностей в первую очередь надо исходить из исторических источников. И если кто-то настаивает на полном пересмотре всего, что относится к личности и правлению царя Ивана – пусть представит реальные источники, на которых он может основать свое мнение.
Те, кто считают Грозного мудрым и высоконравственным правителем, чаще всего основываются на книге “Самодержавие духа”, подписанной именем покойного митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева). Но в этой книге просто утверждается, будто практически все предшествующие историки, писавшие об Иоанне Грозном, ошибались, были недобросовестны, исходили не из тех летописных свидетельств... а на самом деле все совсем иначе. На основании чего делаются такие выводы? Может, автор открыл новые летописные свидетельства, новые рукописи? Тогда пусть предъявит их миру, чтобы все могли с ними ознакомиться. Но в книге все эти сенсационные заявления не снабжены никакими ссылками, там нет никакого справочного аппарата. Вести научный спор в такой ситуации просто невозможно.
С другой стороны, наивно возлагать на Ивана Грозного вину за все последующие беды Руси. Мы ведь не в состоянии проследить все причинно-следственные связи. Это тоже ненаучный подход. Но достаточно и тех бед, которые произошли с российским государством во время правления Ивана IV. К концу его царствования страна была в разоренном состоянии, она вовсе не была сильной – напротив, все завоевания, которые ему удалось провести в начале своего царствования, впоследствии были фактически нивелированы его разрушительной политикой. Да и Смутное время, когда русское государство, по сути, распалось, тоже было последствием царствования Ивана Грозного.
– Чем же объясняется желание некоторых православных людей канонизировать царя Ивана? И почему эти попытки осуждаются церковным священноначалием?
– Психологически это легко объяснимо. Когда государство переживает не лучшие времена, когда оно слабо, когда унижена национальная гордость – всегда вспоминают тех правителей, которые внушали ужас, перед которыми трепетали враги. Того же Сталина, о котором сейчас многие говорят с ностальгией. Дескать, сложное было время, но все враги трепетали перед Россией, никто не смел ей перечить, границы простирались намного дальше, чем теперь. Ну да, строгий был – зато хозяин, а настоящему хозяину и положено быть строгим...
Это, несомненно, историческое мифотворчество – что по отношению к Ивану Грозному, что к Петру Первому, что к Сталину. Говоря о последнем, его сторонники обычно упускают из виду, что мощь, набранная при нем, была, по сути, эфемерной, поскольку далась таким страшным напряжением сил всего государства, что народ надорвался – и после смерти Сталина пошли разрушительные процессы, которые уже невозможно было остановить и которые, в итоге, привели к распаду советской империи.
Вообще, агрессивность правителя, страх, внушаемый им – не столь уж положительное качество. Но те, кто стремится к прославлению Ивана Грозного, этого не понимают.
Тут мы сталкиваемся с недостаточно воцерковленным сознанием. Многие просто не знают, что такое канонизация. Они считают это чем-то вроде награды за то, что человек делал на протяжении своей жизни. Нечто вроде ордена или знака почета. На самом деле церковное прославление святого имеет совсем иную цель. Человек становится святым не в силу того, что Церковь приняла решение о его канонизации. Людей, стяжавших святость, достигших Царствия Небесного, несравненно больше, чем официально канонизированных святых. И из этого огромного числа Церковь выбирает тех, чья жизнь явила собой какие-то важные грани святости и способна послужить особым примером для верующих.
И в этом смысле фигура Ивана Грозного никак не годится, даже если кому-то нравится считать его великим государственным деятелем. О каких гранях святости может идти речь, когда он был невероятно жесток, прелюбодействовал, был семь раз женат и собирался жениться в восьмой? Какая может быть святость у человека, который пользовался услугами гадателей и астрологов – говоря современным языком, тогдашних экстрасенсов? Не говоря уж о том, что он не подчинялся церковному священноначалию, более того – лил святительскую кровь. После смерти митрополита Макария Иван Грозный всех последующих митрополитов Московских или казнил, или смещал с кафедры и отправлял в ссылку. Что же это за благоверный государь, который так поступает с предстоятелями Церкви Христовой?
Вот поэтому церковное священноначалие не находит абсолютно никаких оснований для его канонизации. Более того – церковное предание уже высказалось о нем: в службе святителю Филиппу Московскому Иоанн Грозный назван “новым фараоном” и многими другими весьма нелестными титулами.
Поклонники Ивана Грозного обычно смешивают две разные темы – историческую реабилитацию царя Ивана и его церковную канонизацию, и требуют и того, и другого от церковного священноначалия. Но историческая реабилитация – вопрос сугубо светский и к канонизации никакого отношения не имеет. И не Церковь должна этим заниматься, а специалисты-историки.
Если найдутся какие-то серьезные основания для пересмотра исторической оценки царствования Ивана IV – что ж, их можно рассмотреть и оценить. Но пока таких оснований нет, а есть лишь голословные заявления.
Был ли заговор историков?
– И все же, как аргументируют свои взгляды сторонники “исторической реабилитации” Ивана Грозного?
– Ну, к примеру, они утверждают, что о злодеяниях царя Ивана мы знаем в основном по свидетельствам иностранцев. А иностранцам априори доверять нельзя, потому что все они были врагами русского государства и стремились всё оклеветать. Это – пример недобросовестной аргументации. Каждое свидетельство надо отдельно изучать и оценивать, каковы были интересы человека, его оставившего.
Например, то, что Ивану Грозному после четвертого брака было запрещено причащаться, нам известно из сочинений Антонио Поссевино, иезуита и посланника Папы при дворе Ивана Грозного. Он оставил подробнейшие записки о Московии. Относился он к ней, несомненно, враждебно. Однако, поскольку его записки – не что иное как пособие для будущих католических миссионеров, которые должны были приехать на Русь и обращать московитов в римо-католичество, Поссевино был заинтересован в максимально точной информации. Иначе его пособие не принесло бы пользы. И то, что он написал о запрете царю Ивану причащаться – это скорее невольный комплимент Русской Православной Церкви того времени. Будь у него задача создать пасквиль, он бы непременно написал, что Церковь раболепствует перед безумным и развратным тираном и все ему разрешает.
Другой пример: поклонники Ивана Грозного ссылаются на противоречивость оценок современников, на то, что разные летописи называют разное число его жертв. Но ведь это – нормальная ситуация для историка. Никогда все источники не могут говорить одно и то же. Ведь их писали разные люди, с разным пониманием происходящего и разной степенью информированности... Надо внимательно изучать каждое свидетельство, сопоставлять его с другими, и уже из всей совокупности данных выводить общую картину. Выхватывать же что-то одно и потрясать им – признак профессиональной несостоятельности.
– Но сторонники канонизации Ивана Грозного говорят, что все источники, свидетельствующие о его жизни, были кем-то сфальсифицированы...
– Да это просто технически невозможно! Изменить все летописи, всюду вымарать одно, вписать другое – во всех монастырях, во всех частных записях... Заметьте, что книгопечатание тогда только-только появилось, большинство источников – рукописные. Это неподъемная задача, причем не только для того времени. Даже в советскую эпоху – уж на что коммунистическая партия стремилась переписать историю нашей страны, используя все технические возможности XX века – и то не слишком получилось.
Вообще, все эти “теории заговора”, все эти идеи, будто некое тайное сообщество сфальсифицировало историческую науку – любимая тема малограмотных историков. Тут можно вспомнить злополучного академика Фоменко с его идеей средневекового заговора монахов, которые все источники переписали, десять метров лишнего культурного слоя всюду насыпали, распихали будущие археологические находки по нужным местам... Реабилитаторы Ивана Грозного недалеко ушли от подобной логики.
– Нередко, говоря о его святости, ссылаются на некую фреску в одном из кремлевских соборов, где Иван Грозный изображен с нимбом вокруг головы. Это действительно так?
– Да, такие фрески встречаются. Но они вовсе не свидетельствуют о святости Ивана Грозного. Дело в том, что согласно византийской традиции, нимб вокруг головы царя говорит лишь о святости царского служения как такового – но вовсе не о святости конкретной личности. Сейчас я приведу аргумент, от которого поклонникам Грозного невозможно будет отмахнуться. Недавно я был в Костроме и в храме Воскресения на Дебре видел фрески XVII века, изображающие сцены Рождества Христова, на которых царь Ирод, дающий приказ об избиении Вифлеемских младенцев, нарисован с нимбом вокруг головы. Нимб подчеркивает его царское достоинство, а, разумеется, не святость.
Замечу, что византийская традиция, утверждающая святость императорского сана, нисколько не препятствовала свержению неугодных императоров. Византийцы прекрасно понимали разницу между саном и личностью государя. Император был “святейшим и благовернейшим во Христе царем и императором римлян” лишь до той поры, покуда исполнял свои императорские обязанности: справедливость, милосердие, защиту от врагов... Если он их не исполнял, то автоматически становился тираном, и вопрос об его свержении был лишь вопросом времени.
А кроме того, фрески, изображающие Ивана Грозного с нимбом вокруг головы, не являются иконами. Согласно решениям VII Вселенского собора, иконой считается только тот образ, который надписан именем изображенного с указанием его святости. Ненадписанные же изображения, даже с нимбами, даже изображающие известнейших святых – это уже не иконы, а просто картины. Но фрески, о которых мы сейчас говорим, такого надписания не имеют.
– А правда ли, что Иван Грозный был автором церковных песнопений, которые затем вошли в обиход православного богослужения?
– Да, правда. Писал Иван Грозный и каноны, и акафисты. Автор он был талантливый, стилем соответствующим владел хорошо. Но церковные песнопения писали разные люди. Самые разные. В том числе, например, и византийский император Феофил (829-842 гг.) – заядлый и фанатичный иконоборец. Его перу принадлежит, между прочим, 3-я хвалитная стихира на Неделю ваий – “Изыдите языцы”. Поэтому сам по себе факт написания Иваном Грозным литургических текстов, которые иногда поются в Русской Православной Церкви, никак не является доказательством ни его личной святости, ни даже его правой веры.
Иван-Мучитель
– Как Вы думаете, можно ли осуждать жестокость Ивана Грозного, исходя из современных гуманистических представлений?
– Нет, это некорректный подход. Не только Ивана Грозного, вообще никого из людей далекого прошлого нельзя судить по сегодняшним меркам. В те времена были совершенно иные нравственные критерии, иные представления о жизни, иные ценности. Исторического деятеля надо оценивать по критериям его эпохи.
Но жестокость царя Ивана была безусловной жестокостью и по меркам XVI века. И современники Ивана Грозного были в шоке от нее. Кстати говоря, прозвище “Грозный” появилось уже после его смерти. А при жизни его называли “Мучителем”.
И тут я бы вот еще что отметил. Есть либеральная точка зрения, согласно которой Иван Грозный – это такое же типичное явление русской истории, как и Петр Первый, и Сталин. Беззаконие, казни, кровь – это, дескать, было у нас всегда, в отличие от просвещенной Европы. Другая точка зрения – противоположная: кровь и казни – это все русофобские выдумки, а на самом деле все у нас было замечательно, была тишь да гладь... Я же считаю, что не правы ни те, ни другие.
Жестокость, бессудность и кровопролитие для русской истории, в целом, нехарактерны. Именно поэтому такие фигуры, как Иван Грозный и Петр Первый, ярко выделяются на общем фоне и запоминаются на века. А вот для европейского Ренессанса жестокость и кровопролитие были намного более типичными. Там, куда мы ни посмотрим – везде правители отличались крайней жестокостью. Что флорентийские, что английский Генрих VIII, что испанский Филипп II, что шведский король Эрик XIV, что, наконец, Екатерина Медичи во Франции, с подачи которой в 1572 году в Париже произошла знаменитая Варфоломеевская ночь.
Вот и Иван Грозный – типичный правитель эпохи Возрождения, его модель правления – совершенно западноевропейская. Это, кстати, один из главных выводов моего исследования об этом государе. Его поведение скорее было характерно для Западной Европы, чем для православного государства. Поэтому осуждение его жестокости не очерняет русскую историю, а напротив, обеляет – именно потому, что правление Грозного было совершенно нетипичным для Руси. Собственно, два самых жестоких русских правителя – это два западника на троне нашего государства: Иван Грозный и Петр Первый.
Они вообще во многом похожи. Даже на уровне чисто внешних обстоятельств. Оба в раннем возрасте потеряли отцов и были возведены на трон малолетними. У обоих были больные и не очень дееспособные братья, которые вместе с ними были коронованы. Оба вели беспорядочную жизнь. Оба расправились со своими сыновьями-первенцами, наследниками престола. Оба скончались в одном и том же возрасте – в 53 года. Есть и другие совпадения. А основное их различие в том, что Петр Первый был практик, а Иван Грозный – теоретик. Главное, что занимало его ум – это обожествление собственной власти, а вот как реализовать ее на деле, так, чтобы пусть даже самыми драконовскими методами, но укрепить государство, он не знал.
Нравственность – не царское дело
– Он понимал идею царской власти иначе, чем было принято на Руси и в Византии?
– Да. В своем понимании царской власти Иван Грозный сознательно отказывался от византийского наследия и принимал западноевропейскую секулярную модель. Он был уверен, что царь должен быть грозен, что царь должен казнить, и что чем больше милосердия – тем скорее государство разрушится. Для него милосердие виделось проявлением слабости. То есть понятие о справедливом и милосердном царе, характерное для византийской и русской традиции, было ему совершенно чуждо.
Для сравнения – за 1100 лет истории Византии в общей сложности было всего сто лет, когда официально применялась смертная казнь. Конечно, и там хватало всякого – убийств, бессудных расправ. Но тем не менее, православная империя ощущала некую сомнительность смертной казни, сомнительность именно с христианской точки зрения. Не случайно в IV веке император Константин принял крещение лишь перед самой смертью – именно потому, что, будучи императором, он должен был казнить преступников, а как это совместить с христианской жизнью? Впоследствии византийское сознание выработало образ православного императора. Можно вспомнить и князя Владимира, который, крестившись, из христианских побуждений отменил смертную казнь и лишь потом, по настоянию епископов, вернул ее, чтобы обуздать разгул преступности.
Но у Ивана Грозного ни малейших колебаний не было. Более того – он отождествлял собственную волю с волей Божией, что для византийской традиции совершенно нехарактерно. Да, там были императоры, пытавшиеся корректировать вероучение – в первую очередь, это еретичествующие императоры-иконоборцы – однако ни Церковь, ни общество этого не поддержали.
А у Ивана Грозного отношение к христианским нравственным нормам словно напрямую списано из Макиавелли. То есть он считал, что никакие нравственные нормы к государю неприменимы. Это обычный человек может в ответ на оскорбление подставлять другую щеку, а государю такого делать нельзя, иначе его царство ослабеет. Государь не обязан держать свое слово, если это не приносит выгоды государству. И так далее. То есть единственный критерий – польза государства. В любых действиях государя, направленных на ее достижение, никакого греха нет.
При этом пользу государства царь Иван отождествлял со своей пользой. К нему даже больше, чем к Людовику XIV, применимы слова “государство – это я”. Для него вообще не было разницы между ним самим и русским государством, с одной стороны, и между его волей и волей Божией – с другой. Он постоянно повторял, что воля государя – это воля Божия. Поэтому государь никому не подсуден, а противление государю – это ересь, которая должна караться по церковным канонам.
Мир его представлений чрезвычайно уныл, в нем нет ни любви, ни свободы, о чем он заявлял прямо и без обиняков. С православной точки зрения такие взгляды – ярко выраженная ересь.
Иван Грозный считал, что человек спасается лишь исполнением своих обязанностей. Обязанность царя – любой ценой обеспечить мощь государства, а раз этим он достигает Царства Божия, следовательно, нравственные нормы для него уже не имеют значения. Кроме того, он считал, что любой грех полностью искупается неким внешним наказанием. И то, что после четвертого брака ему запретили причащаться, он, я думаю, воспринимал как наказание, которое он с таким смирением принимает, уравновесившее все его прошлые и будущие грехи. Следовательно, после этого можно было грешить как угодно. Ведь он уже наказан – значит, больше никакой ответственности не несет. Такой своего рода “нулевой вариант”.
Но вот ведь незадача – царь Иван, как человек несомненно умный, видел, что все идет не так, как следовало из его теории “вольного самодержца”. Все разваливалось, все двигалось не туда, сила и мощь государства отнюдь не возрастали. Отсюда – все его метания, жестокие казни, сменявшиеся горячим покаянием, а вслед за ним – новыми казнями. Он не понимал, что происходит, почему так любовно выпестованная им теория дает столь ужасные сбои. Он был поэт власти, а жизнь требовала скучной прозы и повседневной напряженной последовательной работы, зачастую требовавшей подлинного смирения и возможности довольствоваться необходимым, находить компромисс, да и, в конце концов, самоумаляться ради блага своего народа.
Парадокс в том, что, будучи на самом деле реформатором, Иван не осознавал, что не создает, а разрушает. Он искренне верил, будто возрождает старые нормы государственности, якобы извращенные боярами за годы его малолетства. Верил, что возвращается к основе, заложенной его отцом и дедом, а на самом деле безжалостно ломал старые формы православного царства, наследующего Византии, пытаясь создать некий аналог секулярной западноевропейской национальной монархии.
* * *
– Какой же урок может извлечь современный христианин из жизни такой противоречивой фигуры как царь Иоанн IV?
– По-своему романтичная личность Ивана Грозного способна увлечь современного человека, падкого на всё яркое, выделяющееся из общего ряда. Но это опасное увлечение: есть риск потерять связь с православной традицией, с нормами христианской нравственности, с Церковью, наконец. У православного человека должна быть определенная иерархия ценностей, высшая из которых – Христос, а все остальное имеет значение лишь в той мере, в какой соотносится с Ним. Если же на первое место ставится мощь государства – человек незаметно для себя теряет Христа.
Беседовал Виталий Каплан
Андрей Николаевич САХАРОВ родился в 1930 году. Окончил исторический факультет Московского государственного университета. Специалист в области истории России. Основные труды – по истории внешней политики (русско-византийские отношения, походы Святослава Игоревича и др.), идеологии и культуры Древней Руси, социально-экономических отношений в Российском государстве XVII в., историографии. Доктор наук, профессор, член-корреспондент РАН. С 1993 года – директор Института российской истории. Автор учебных пособий по истории Руси для средней школы и вузов. Член Союза писателей России, автор документально-художественных биографий (ЖЗЛ) "Степан Разин", "Владимир Мономах", других литературно-художественных произведений.
– Андрей Николаевич, что было положительным в правлении Ивана IV? Если таковое вообще было.
– Слова “если таковое вообще было” предполагают, что перед нами – дьявол во плоти и ничего хорошего от него для народа и страны не было, да и быть не могло. Думаю, что такой взгляд не вполне верен. Почему?
Начну с того, что человек на протяжении своей жизни эволюционирует. Как и к любому другому, подходить к историческому деятелю надо с учетом этого обстоятельства. Это будет более справедливо.
Уже в юные годы Иван, являясь великим князем, формально был главой огромного государства. Он выходил к послам иностранных государств, которые падали ниц. В январе 1547 года, на семнадцатом году жизни, Иван венчался царскими регалиями. Период с 1547 года и вплоть до начала 60-х годов можно считать благодатным как для самого Ивана, так и всей страны в целом. В 1550 году был созван Собор примирения. Замечу, в то время Иван IV хотел примирить страну. Я думаю, что устремление это было позитивным и в его жизни, и главное, в жизни всего государства.
Из многих источников следует, что большое влияние на Ивана IV в это время оказывал митрополит Макарий – человек высокообразованный, мудрый и благочестивый, сторонник сильной власти и сильного государства. Кроме того, молодой царь был окружен молодыми же соратниками, которых принято называть “Избранной радой”. В ее состав входили Сильвестр, Алексей Адашев, Андрей Курбский и некоторые другие государственные деятели. Их влияние на Ивана было благотворным. Положительным было и влияние на него первой жены, Анастасии Романовой.
Вообще 50-е годы, которые иногда называют периодом “Избранной рады”, отмечены попыткой преодолеть политическую и экономическую отсталость страны. Безусловно, это был не самый плохой период в истории России.
Реформы “Избранной рады” с самого их начала отличались ясной правовой направленностью. Уже в 1550 году был принят Судебник. Параллельно был разработан так называемый Стоглав, призванный регулировать большинство сфер деятельности Церкви, который и был утвержден в 1551 году на заседаниях Поместного собора Русской Православной Церкви.
Замечу, что в практике 40-50-х годов совместные заседания церковных иерархов с представителями власти были обычным явлением. И если православный идеал симфонии светской и церковной властей когда-либо имел место, то время “Избранной рады” было к нему ближе всего.
Наконец, в 50-е годы были присоединены Казань и Астрахань, поставлены другие серьезные геополитические задачи. Например, выход и утверждение России в Поволжье и Приуралье. Шла подготовка к продвижению в Сибирь.
Мой общий вывод таков: как государь Иван Грозный периода “Избранной рады” вполне адекватно отвечал вызовам времени. В предложенной Адашевым модели политического устройства Иван IV занимал центральное место. Соправительствующая роль Боярской Думы и политическое значение входивших в “Избранную раду” советников оставались за кадром идеальной фигуры царя, который подавался как богоизбранный монарх-самодержец, храбрый воин и защитник всех православных.
Поворот в царе наметился в марте 1553 года во время болезни. С этого момента все дурное, что было в нем заложено, стало обостряться. Причем его болезнь привела к серьезным политическим последствиям, возник тяжелый политический кризис. Ожидание кончины Ивана вызвало раскол в его окружении. Кто-то присягнул четырехмесячному сыну царя Дмитрию, кто-то, опасаясь возможного всевластия родственников царицы Анастасии, вынашивал иные планы. Об этом событии Иван помнил всю оставшуюся жизнь. Второе событие, о котором мало говорят, но которое нельзя игнорировать – это гибель его первенца. Во время одного из путешествий царской семьи он выпал из рук сходившей с мостков няни, захлебнулся и погиб. Третье событие – смерть Анастасии, случившаяся 7 августа 1560 года. Уверен, что потери первенца и жены также оказали на Грозного негативное влияние.
Мы вообще очень часто, анализируя те или иные события, недооцениваем чисто человеческие факторы. По фильму Сергея Эйзенштейна “Иван Грозный”, Анастасия – голубица, прелестная женщина, покорная и любящая жена. Но не надо забывать, из какой семьи она происходила. Это семья Захарьиных-Юрьевых. Ее братья-бояре были крупными политиками своего времени. Ее племянник Федор Никитич Романов – будущий патриарх Филарет. Все они были людьми колоссальных амбиций, страстей и энергии. И сама Анастасия являлась типичной представительницей этого клана. Царица, к примеру, не выносила Адашева, которому Грозный после ее смерти припомнил это.
Все перечисленное впоследствии так или иначе сказалось. Со временем дурные, но потаенные черты характера Ивана восторжествовали. Наступила опричнина – проклятый период в истории страны. По большому счету, этот период продолжался до самой смерти Грозного. Если для Курбского и Адашева идеалом была сословно-представительная монархия, то им на смену пришли другие люди, которые ради своего карьерного продвижения и личного обогащения были готовы на все. С этого момента царь Иван стал тем Иваном Грозным, образ которого сохранился в народной памяти. Однако это не дает оснований забывать, что его царствование начиналась отнюдь не с опричнины.
– Выделялась ли жестокость Ивана Грозного на фоне нравов его времени – как применительно к российской истории, так и к западноевропейской?
– Жестокость Ивана Грозного выделялась даже на фоне нравов его времени. Хотя, как мы знаем, Европа дала миру имена весьма крупных тиранов. Казни, расправы, отравления, тайные убийства, безобразные оргии были и в Англии, и во Франции, и в других государствах. Такие вещи были в порядке вещей в средневековой Европе. Можно вспомнить, к примеру, Варфоломеевскую ночь.
Но, повторяю, даже на этом фоне Иван Грозный дал поразительные примеры жестокости. Приведу только один факт. Иван считал Новгород средоточием сепаратистских тенденций. Будем справедливы: основания для этого у Ивана были. Однако идти походом по своей родной земле на Новгород, круша направо и налево, разоряя все на своем пути – таких примеров средневековая Европа не знает. Можно вспомнить разве только Нерона, который сжег Рим, чтобы полюбоваться и вдохновиться зрелищем горящего города. Поэтому князь Андрей Курбский имел веские основания обвинять Ивана IV в измене заветам Бога и принципам поведения православного монарха, которым тот следовал в период “Избранной рады”.
– Как соотносится частная жизнь Ивана Грозного (семь браков, убийство сына) с православными нормами того времени и выделяется ли она при сравнении с нравами предшествующих ему русских государей?
– Отвечая кратко, надо прямо признать, что частная жизнь Ивана Грозного, мягко говоря, очень плохо соотносится с православными нормами его времени. Его жизнь была полна самых разных изуверств.
Что же касается убийства сына, то надо иметь в виду, что наследник престола Иван Иванович был человеком одаренным, но очень крутого характера. Причем его отношения с отцом оставляли желать лучшего. Сам же Иван Грозный в последние годы своего царствования уже спился и опустился, был надломлен болезнями и подвержен частым вспышкам гнева. Одна из них стоила жизни его сыну. Иван IV оскорбил жену сына за то, что та, будучи беременной, как пишет Василий Ключевский, “при входе свекра в ее комнату оказалась слишком запросто одетой”. Царевич Иван вступился за жену. За что Грозный ударил его по голове. Удар оказался смертельным.
Частная жизнь Ивана Грозного выделялась в худшую сторону не только при сравнении с жизнью его предшественников. Еще большим будет контраст, если сравнивать ее с жизнью первых царей династии Романовых – Михаила Федоровича и Алексея Михайловича.
– Каковы последствия правления Ивана IV для российского государства и Русской Православной Церкви?
– Несмотря на падение “Избранной рады”, возникшие под ее влиянием учреждения и институты, сословная структура, характер права, основные регламентирующие нормы пережили и опричнину, и Ивана IV. Если внимательно прочитать письма Ивана Грозного Курбскому, то становится ясно, что многое из того, что он замысливал в теории, более века спустя Петр I блестяще осуществил на практике. Это – с одной стороны.
С другой стороны, корни Смутного времени – в ХVI веке, в правлении Ивана IV, в тех подрывных действиях по отношению к стране и ее народу, которые были предприняты в это время.
Наконец, что касается Русской Православной Церкви, она издавна принимала активное участие в политической жизни страны, а в период “Избранной рады” Церковь стала на сторону благотворных тенденций в развитии государственной жизни. Когда же началась вакханалия опричнины, Церковь ей воспротивилась. Митрополит Филипп открыто возвысил голос против опричных безумств. Его унижали, пытались сорвать с него прямо в соборе церковные одеяния. Затем митрополита низвергли и сослали. В конце концов, Малюта Скуратов задушил его в келье тверского монастыря.
Дмитрий Михайлович ВОЛОДИХИН, кандидат исторических наук, преподаватель исторического факультета МГУ, автор книги “Иван Грозный: Бич Божий”
Чаще всего восхваляют и осуждают Ивана IV с позиций сегодняшних взглядов. Между тем население Московского государства иначе думало, иначе чувствовало, иначе воспринимало реальность, жило по нравственным устоям, порой просто непонятным современному человеку. Но самое главное – для людей верующих более важно, каким христианином был государь Иван Васильевич, нежели сколько городов он присоединил к стране и сколько потерял. А религиозный портрет его противоречив. Есть и хорошее, и плохое.
Пожалуй, самая большая заслуга царя Ивана IV перед Церковью и страной – это введение в России государственного книгопечатания.
В первой половине 60-х годов государь Иван Васильевич и Святитель Макарий, митрополит Московский, основали Печатный двор в Китай-городе – первое отечественное издательство, деятельность которого документирована. Печатный двор поддерживался государством и Церковью, иными словами, он обеспечивался финансами и кадрами на регулярной основе.
Появление московской типографии оказалось великим благом для Православия, поскольку убавило в литературе, бытовавшей в церковном обиходе, ошибки переписчиков. Перед тиражированием каждое издание подвергали “справе” (многосторонней редактуре) и очищали от накопившихся искажений.
Уже одно то, что оказалось возможным хотя бы приступить к этой работе, стало большим подарком для нашей Церкви. Издания Печатного двора расходились по всей России: их продавали, бесплатно отправляли в новые храмы и монастыри, везли в отдаленные города для последующего распространения.
Однако, при всей своей видимой приверженности Православию, с середины 60-х годов XVI века Иван Васильевич стремился как можно меньше стеснять себя в личной жизни и в политике. Заповеди Христовы и христианская нравственность слабо связывали его страстную, артистическую натуру, играя в “постановках” государя-лицедея роль декораций, но никак не стержня всего действия.
К сожалению, русский православный царь отличался несовместимой с его званием любовью к астрологам и “чародеям”, порой надолго подпадая под их влияние и даже поступая по их советам в государственных делах. Так, по всей видимости, поставление татарского царевича Семиона Бекбулатовича на российский трон было связано с предсказаниями астрологов. Елисей (Элизиус) Бомелий, немецкий астролог с репутацией злейшего колдуна, долгое время ходил у Ивана Васильевича в доверенных лицах.
Иван IV прекрасно понимал собственную порочность и время от времени начинал каяться – всерьез, тяжко, скорбно. Нет смысла сомневаться в искренности его покаяния. В последние годы жизни Иван Васильевич велит писать синодики “опальных” убиенных и рассылать их с богатыми пожертвованиями по монашеским обителям для поминания. Другое дело, что покаянные слова и действия государя всякий раз бывали результатом настроения.
Жизнь христианина состоит из падений и восстаний от греха. Необходимо лишь находить в себе силы для того, чтобы подниматься из пропасти собственных слабостей, сластолюбия и гордыни. Автор этих строк не может назвать себя добрым и нравственным христианином, а потому окончательный суд о грехах государя Ивана Васильевича хотел бы оставить Церкви и Господу.
Но одно сказать все-таки необходимо. Вне зависимости от глубины раскаяния царя, Церкви он нанес огромный ущерб.
