Вопрос читателя:
Добрый день! Я крещенная, но, к сожалению, еще до сих пор не исповедовалась. Наблюдаю за процессом исповедования: вижу, как люди стоят в очереди, дышат буквально друг другу в затылок и понимаю, что не смогу открыть искренне душу в таком положении, что для меня Таинство исповеди не произойдет: я буду зажата, буду переживать, чтобы не задерживать, думать, что слушают другие, и забуду даже о том, что хотела сказать, а если и прочитаю, то это будет не от сердца, а от ума. И многие так — и рады были бы, но...
Иногда я хожу в Церковь, или в храм днем, и вижу, что многие «блуждающие» типа меня хотели бы приблизиться к церковной жизни, но не решаются. Пристают с вопросами к женщинам, которые помогают убирать в храме и за свечами следят, потому что больше не у кого спросить, даже об иконе, не говоря уже о совете или мероприятии.
Вот Вы пишите, — «узнайте, когда принимает священник дежурный» — а разве это правильно? И не от этого ли у нас полупустые храмы, что сама Церковь не хочет идти навстречу прихожанам, — душам, которые может быть и случайно забрели в храм. А могут и не принять, или не быть такого священника в церкви, — пишите Вы. Да как же это? Человеку и так безумно сложно собраться с духом, а тут еще и откажут, или нужно будет искать другой храм и далеко не каждый повторит такой «подвиг».
Ведь, если подумать, то сколько бы людей могли прийти в церковь и воцерковиться, будь вместо этой помогающей женщины, — батюшка, который бы «дежурил» в церкви ежедневно, прямо в зале, чтобы его не искать, и к нему не «записываться»!? — на сколько бы вопросов можно было бы получить ответ. Поэтому, складывается ощущение поверхностного отношения к людям.
Вспоминаются 2000 годы, когда другие зарубежные церкви (не секты) очень быстро и лихо взяли в оборот наше население, и люди массово пошли к ним, понесли десятины, — потому что другой подход они демонстрировали людям: они пошли в народ, начали благовествовать прямо на улицах и приглашать на собрания, на собраниях окружили людей полным вниманием и заботой. А наши люди очень отзывчивые и благодарные. И вот уже, за короткий срок, вся семья у них в церкви, друзья и друзья друзей, и все радостные, добры к друг к другу, открыты, ходят на службу, участвуют в общих мероприятиях. Но почему не перенять этот опыт нашей церкви? Надо же двигаться, меняться вместе с миром.
Храмы какие красивые возводят, а людей в них мало, потому что люди не чувствуют, что их там ждут и любят, иначе бы бежали туда, — сердце успокоить, поделиться, помолиться, порадоваться.
Вот 22. 03 произошла трагедия в «Крокусе», — я живу неподалеку. У нас великолепный храм построен. Буквально сотни людей двигалась мимо этого храма, чтобы возложить цветы на месте гибели. Магазин цветов, расположен как раз напротив храма, а люди стояли в очереди в магазин за цветами, а потом, мимо храма проходили, и стояли в очереди, чтобы возложить цветы.
А я как раз первым делом отправилась в храм, наивно рассуждая, что батюшка там должен был бы к людям выходить часто, как на Пасху. Но, к сожалению, там было совсем немного людей, которые обступили единственную помогающую храму женщину и одолевают ее вопросами.
Сейчас многие люди стали переживают необыкновенную боль о погибших на СВО, страх за свои жизни и своих родственников. Опять же, вижу, молодые ребята и не молодые днем идут в храм, видимо участники, или родственники, ставят свечи «за упокой», а поговорить, даже коротко, не с кем...
Простите меня ради Бога за мои размышления, примите как исповедь и боль души, может быть, я не права, может быть, я многого не знаю, но очень хочется, чтобы наша Церковь не стала фарисейской организацией, которую и Сам Иисус Христос не принимал, а раскрыв свои объятия шла навстречу к своим чадам.
С глубоким уважением и признательностью.
Инна
Ответ священника:
протоиерей
Дорогая Инна, Вы написала непростое письмо, потому что в нем есть сразу два уровня проблем — макро — и микро-. Когда вопрос ставится таким образом, отвечать очень непросто, потому что, как Вы понимаете, за всю Церковь, то есть абсолютно за всех-всех крещеных православных христиан, один человек ответить не может, потому что для этого нужно точное знание всего и про всех, а это выше сил человеческих. Если мы перейдем на уровень микро-, то есть на ситуацию конкретного человека — Вас — ответить я кое-что смогу, но это будет выглядеть так, словно половину Вашего письма я игнорирую. Но я все же начну с этого частного уровня, потому что надеюсь, что мой ответ может помочь именно Вам разобраться с тем, как правильно выстроить Вашу духовную жизнь. Это желание естественное, правильное и доброе — и хочется тут протянуть руку и помочь теми средствами, которые у меня есть сейчас.
Вы пишете, что ни разу не исповедовались, потому что Вас от этого отталкивают два момента — необходимость «уложиться» в сжатый промежуток времени и тревога о том, что другие люди, кроме священника, смогут услышать о том сокровенном, что Вы никому поведать не готовы. И дальше Вы пишете о других людях — блуждающих, как Вы их называете, — и, если я верно понял, обозначаете тут и свою проблему о том, что Вы не готовы искать встречи со священником, чтобы с ним поговорить.
Сказать я могу следующее. Во-первых, Церковь — это все крещеные христиане, и Вы тоже. И то, какова наша Церковь, зависит, на самом деле, от всех ее членов. Я не говорю о том, что перекладываю на кого-то чью-то ответственность — ни в коем случае! Но говорю о том, что у каждого есть какая-то своя обязанность внутри этого огромного, колоссального сообщества, и сделать нашу Церковь такой, какой Вы хотите ее видеть, можно только общими усилиями — и священников, и мирян.
Как вообще устроена Церковь изначально? Есть Христос — это Ее Глава. И есть люди, которые составляют церковное единство. Некоторые из них — много, не не большая часть — имеют на себе благодать священства (а также диаконства или епископства, тут уж у кого какая степень, скажем так, посвящения есть), и это означает, что они могут совершать богослужение и Таинства (диаконы, кстати, могут только помогать священникам и епископам, сами возглавлять общественную молитву не могут, благодати на это нет). Остальные заботятся о церковных делах так, как могут сами: исторически миряне — то есть не священнослужители — строили храмы, чтобы было где помолиться, хлопотали о свечах, иконах, росписях и о массе всего того, что нужно непосредственно для совершения богослужения, а также вместе со священнослужителями занимались делами милосердия, образования — так, чтобы всем доставалась нужная помощь и люди были достаточно образованны и понимали основы и историю своей веры. Со временем — да плюс еще в нашей стране после 70 лет Советского Союза — получилось так, что понятие общинности — общей заботы о Церкви — было утрачено. И оказалось, что Церковь живет не приходами — то есть сообществами христиан, которые в богослужебном и духовном смысле возглавляет священник — а выглядит как, с одной стороны, группа духовенства (носители знаний о Церкви и традиций), а с другой — миряне, которые оказались достаточно разрозненны и редко когда мыслят Церковь именно как сообщество, как приход. Это больная, ненормальная ситуация, обусловленная, повторюсь, особенностями истории, и эту ситуацию мы, на самом деле, стараемся преодолевать, так что есть очень хорошие, дружные приходские сообщества. Но — соглашусь — не везде. И то, что Вы описываете — признаки того, что эти раны еще пока не залечены и нормальная ситуация не восстановилась.
С одной стороны — действительно, не хватает священников, с другой — миряне часто воспринимают Церковь как «бюро добрых услуг»: пришли — заплатили — получили услугу — ушли, — а не как свой дом, не как какое-то родное сообщество, в которое они вносят свой вклад, так что в итоге получается по-настоящему доброе дело.
То, с чем Вы сталкиваетесь, как раз результат этих процессов в совокупности: священника на всех не хватает. Но есть и еще один момент: есть, скажем так, два «жанра» окормления — исповедь и духовная беседа. Исповедь — это именно «отчет о грехах», то есть конечная точка процесса внутреннего изменения человека, когда он переосознает то, что совершил (об этом у нас как раз и материал есть: Исповедь: почему нельзя самому себе отпустить грехи?). Условно говоря, как говорила одна прихожанка у одного моего знакомого священника, — это про «сдать грехи», чтобы они не тяготили душу. И это момент регулярный (мы постоянно грешим, увы, и поэтому душу нужно постоянно чистить от всего этого греха, чтобы он там не залеживался и не разрастался) и достаточно сжатый во времени. Духовная беседа — это обстоятельный разговор, во время которого человек, который желает научиться быть христианином, мыслить и жить по-христиански, может спокойно и подробно обсудить свою жизненную (и внутреннюю) ситуацию, наметить план действий, понять, как поступать. Это не то, что исповедь — признание своих ошибок и раскаяние в них, желание от них избавиться, — это совсем другой, если можно так сказать, «жанр», и цели у него другие. По-хорошему, для этого отводится отдельное время. Грубо говоря, договорились со священником, встретились (чаще всего — подъехали в храм для беседы), поговорили, помолились вместе, если того требует ситуация — и дальше Вы живете, стараясь следовать тому, что посоветовал священник, а на исповеди корректируете то, что сделали неверно.
В силу сложившейся ситуации (много народу, мало священников, множество обязанностей у самих священников — об этом скажу ниже) — нередко в наших храмах два эти «жанра» вынужденно соединяются. Отсюда неудобства, о которых Вы говорите: человек думает, что на исповеди выяснит все, что ему нужно, а у священника на это нет времени и задача в данный момент иная, а люди в очереди стоят и негодуют, потому что ждут именно исповеди, священник, может быть, и рад бы поговорить подробно — но понимает, что еще 20, 40, 100 человек в очереди тогда не смогут причаститься — и что ему делать? Вот и выходит все скомканно, трудно. Да и лукавый не дремлет и подбрасывает участникам события «нужные» мысли, которые отвращают от Церкви: я больше не приду, да священник ничего мне толком не сказал, а чего он(а) так долго был(а) на исповеди, мы тут стоим ждем вообще-то... Отсюда происходит много скорбей, ссор, неприятностей.
Я бы Вам посоветовал все-таки, поскольку в Церковь Вы хотите и нужно Вам вести духовную жизнь, все же помолиться и подойти на исповедь, если есть в чем раскаяться здесь и сейчас и понятно, в чем Вы сможете покаяться, а дальше спросить священника о разговоре. Если он сможет поговорить здесь и сейчас, если исповедует в данный момент не только он, но и другие его собратья, он, скорее всего, сможет с Вами немного поговорить или скажет, когда подойти именно для разговора. Может быть и так, что он даст Вам какие-то краткие инструкции — и будет ждать на следующей исповеди, потому что духовная жизнь — тут повторюсь — дело регулярное, постоянное.
Я мог бы промолчать об этом, но могу сказать, что сам священник может быть неопытным — и тут вспомните, что все мы были когда-то молодыми и начинающими специалистами и набирались опыта. У священников происходит то же самое. И можно рукоположиться в зрелом возрасте — и быть только в начале пастырского пути. И в этом случае, вполне возможно, священник отпустит Вам грехи, но за руководством Вам нужно будет идти к более опытному пастырю. В этом нет какого-то особого «подвига» или несчастья, по-моему, обычная рядовая ситуация. Есть молитва (как раз перед исповедью), в которой Церковь сравнивается с больницей («врачебницей», как сказано в церковнославянском тексте). И, думаю, можно провести тут аналогию и напомнить, что, если врач в чем-то не устроил, Вы же просто идете к другому специалисту, записываетесь на прием — и ищете лечения. Здесь примерно так же. Так что не дайте лукавому сбить Вас с правильного пути: молитесь — и идите, а Господь управит.
Что касается дежурств духовенства, в каких-то храмах они есть. Часто священник сидит не в храме, а в отдельной комнате: так и пообщаться проще, и, честно скажу, мы же служим с раннего утра и вечерние службы бывают совсем вечером, особенно если вместе с исповедью. В комнатке хоть передохнуть можно, а когда вызовут — выйдем поговорить. Но бывает, что священник (и часто) уезжает причащать или соборовать больных, и если все священники разъехались по требам, да, дежурного не окажется. Может быть и так, что на священнике лежит ряд послушаний вне храма по церковным делам (например, он где-то преподает, бывает, учится, да мало ли) — тогда Вы тоже его не найдете. Но, поверьте, нет абсолютно ничего страшного в том, чтобы подойти к работнику храма и спросить его, как Вам поговорить со священником. Раз решаетесь спросить о церковной жизни, думаю, что и о священнике спросить сможете. Серьезно, Вы же просто ищете того, что Вам нужно, и священник, если только в храме, поговорит с Вами, а дальше Вы только исполняйте то, что он скажет, чтобы идти по пути духовной жизни.
Что касается храма рядом с «Крокусом», я не знаком с тамошним духовенством и ничего не могу сказать. Возможно, священник был в это время занят той же заботой о больных — ездил по домам, больницам, исповедуя и причащая тех, кто не может прийти в храм. Я знаю, что у «Крокуса» служили панихиду — но не слышал о том, чтобы люди подходили к священнику, может быть, просто упустил этот момент, простите. Наверное, Вы правы в том, что, если бы именно в эти дни в храме священник был, люди получили бы утешение — но, не зная, почему его там не было, я просто не могу ничего сказать, а просто так говорить и предполагать не хочу: празднословие — это грех, за него серьезно отвечают, так что не буду.
Насчет СВО я время от времени видел видео про служение духовенства прямо там, в частях. И знаю, что многие служили молебны для тех, кто уходил на фронт, а уж сколько народу молится за тех, кто служит, кто погиб, ранен — это не перечесть. Может быть, это все не очень афишируется, но вообще такой работы очень много совершается сейчас.
Так что делается то, что в силах, и даже среди обилия послушаний, среди множества прихожан священники стараются находить время для окормления, часто даже в ущерб собственной семье. Так что Вы постарайтесь не смущаться, не бояться, начинайте потихонечку свое воцерковление, а там просто идите по этой дороге, только никуда не сворачивайте, молитесь Богу, следуйте советам священника — и, Бог даст, все управится.
С Богом!
