Загрузка...
Приблизительное время чтения: 2 мин.
Отвечает Анатолий Влезько, руководитель мастерской «Палехский иконостас»
Порой православные иконы удивляют. Мы все хоть раз видели образ Иисуса Христа, написанный непривычно для нашего взгляда. Спаситель с темной кожей и курчавыми волосами; апостол Петр с азиатским разрезом глаз и в кимоно; Богородица в традиционных индейских одеждах. Могут ли такие иконы быть каноничными? Почему разные народы намеренно «искажают» то, как на самом деле выглядели люди, реально существовавшие в истории?
Икона — не просто портрет. Конечно, иконописец воссоздает облик реально жившего человека (или Богочеловека, как Спаситель), переносит на доску или стену храма те его внешние признаки, о которых известно Церкви: каким был Христос в пору Его земного пути; какие традиционные для Иудеи того времени одежды носила Дева Мария; по каким чертам лица и какому телосложению узнавали того или иного апостола современники.
Но иконописец не пишет портрет. Каждая икона — потрясающее сплетение смыслов, символов, «месседжей», которыми мастер стремится поделиться с нами. И главное, икона — это дыхание Святого Духа; в каждом написанном образе — отблеск рая, святости, любви.
Получается, икона — не «красивый и правдоподобный портрет», а способ общения человека с Господом. И иконописец, как проводник в таком общении, использует все каноничные художественные средства, чтобы помочь диалогу состояться. Православный эфиоп видит в Спасителе на иконе родные национальные черты. Кореянка, молящаяся перед образом Богородицы о даровании чада, смотрит на ее лик и чувствует, что Дева Мария — своя, близкая, чем-то на нее похожа. Русский молящийся смотрит на святителя Николая с полным ощущением, что перед ним не иностранец, а кто-то, кто мог бы быть епископом в его городе.
Такой «местный колорит» в иконописи можно назвать миссионерским приемом, древним, как сама Церковь. И поэтому мы, молясь перед иконами, созданными в других православных странах, можем сквозь национальные — такие разные и прекрасные — черты видеть Свет и Любовь, у которых нет ни расы, ни племени, которые объединяют всех христиан.
