Кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает. (Мф 18:5)
Родная душа
Когда я познакомилась с героиней моего рассказа, Катей, у нее уже была настоящая семья — муж и дочка лет пяти. Семья эта не показалась мне чем-то примечательной: муж работал в каком-то офисе, девочка ходила в садик, Катя трудилась педагогом в социально-реабилитационном центре для несовершеннолетних, оставшихся без попечения родителей, где я с ней и познакомилась, устроившись работать на аналогичную должность. Ютилась Катина семья в крошечной «гостинке». Об этой тесноте она рассказывала с непонятным мне умилением, словно радовалась, что они живут вот так, неразрывно вместе, бок о бок. Улыбаясь, говорила, что когда они на ночь разбирают диван, он занимает все свободное место в комнате…
Однажды к Кате на работу зашел муж с дочкой. «Как же выросла ее девочка! Какая она теперь хорошенькая!» — после их ухода стали наперебой говорить мои коллеги. Все начали вспоминать, какой она была, когда только попала к нам в реабилитационный центр… Изумлению моему не было предела. Что значит «попала к нам в центр»?! На все громкие восклицания со стороны Катя смущенно отвечала: «А я сразу почувствовала в ней родную душу, как только увидела».
Вскоре я узнала Катину историю: у них с мужем несколько лет не было детей. Ходили к врачам, ездили по святым местам в надежде найти помощь, но ребеночек все так же жил только в их мечтах. Как-то раз Катя, по совету своей знакомой, поехала в монастырь, где жил монах, который, говорят, многим людям помогал в сложных жизненных ситуациях. Катя встретилась с ним. Что он ей говорил — никто не знает. Но приехала она домой с твердой уверенностью: «У меня будет ребенок». А через несколько дней начала оформлять опеку над девочкой, в которой еще при первой встрече почувствовала родную душу…
Наталья Емельянова, г. Нижний Новгород
Из дневников приемной мамы
...Некоторое непродолжительное время у нас жила загадочная личность Макатита. Следствие того, как двухлетние дети свои новые имена запоминали. Свои старые, отнюдь не добрые, имена малыши забыли практически сразу, как приехали из дома ребенка. А вот новые давались непросто. Одно время в квартире у нас жил вместо двух один ребенок по имени Титамак (ударение на последнем слоге). Нет, я, конечно, подозревала, что близнецы иногда считают, что их брат или сестра — это что-то вроде их второго «я», но ведь у меня мальчик и девочка, и отнюдь не на одно лицо! Тем не менее около месяца ушло на то, чтобы один стал называться Маком или Макром (то есть Марком, но этому еще предшествовало громкое имя Мэка-ка), а другая — Титой или Ма-кхм (Рита или Марго). Но и тут все было непросто. Потому что приходилось то и дело объяснять, кто из них все же Марк, а кто — Рита, и что меняться именами ну никак нельзя! Это еще хуже, чем загадочная личность Макатита.
Старший брат или папа?
Савелий, Женя и Тимофей в нашей семье появились один за другим. Семья и до того была большой: мама воспитала нас, шестерых детей, фактически в одиночку. К моменту, когда в доме появился первый приемный ребенок — Савелий — все мы уже были взрослыми, встали на ноги. Мама решилась на Савву, через год забрала Женю, а над усыновлением самого младшего, Тимофея, долго думала: все-таки трое малышей — большая нагрузка, а здоровье мамы уже давно нельзя было назвать железным. Но она решилась.
Первое, что мне приходит в голову, когда я думаю сейчас о детях, это моменты, когда я забирал их из детского сада. Они всегда с огромной радостью бежали мне навстречу. Эту радость мне не забыть — настолько они были счастливы, когда именно я, не мои сестры Алла, Оля или Катя, приходил за ними. Тимофей особенно: он бежал ко мне так, будто 10 лет не видел!
Помню, как-то Савелия, еще совсем маленького, спросили, кем он хочет быть. Он ответил: «Денисам и Пасей» (Паша — мой старший брат). И в школе он всем заявляет: «Если что, придет мой старший брат Денис и с вами разберется, понятно!»
Знаю точно, что эти детишки объединили нашу семью, и все мы проявляем заботу о них. Совсем недавно возил их в аквапарк и попросил Пашу дать немного денег на детей. Ничего не стал уточнять, а он просто отсчитал сумму, достаточную, чтобы покрыть билеты на всех четверых — меня и детей.
Всегда планирую что-нибудь с ними на выходные, это доставляет мне большую радость. Всегда беру их с собой. И вижу мои привычки, слова, поступки — в Савелии и Тиме. Гораздо лучше слов они воспринимают пример. Савелий обожает автомобили. Когда-то я доверил ему обязанность носить мои ключи от машины. Он знал, где я их кладу, брал, носил с собой, а когда я ему говорил: «Савелий, давай ключи», медленно, с гордым видом доставал их и вручал мне.
Савелий, Женя и Тима мне скорее младшие братья и сестра, чем дети: потому что называют мамой и мою маму. Хотя у меня смешанные чувства к ним — и братские, и отцовские. И без них мне уже трудно представить нашу семью — наверное, просто невозможно.
Денис Смоляков, г. Березино, Беларусь
Из дневников приемной мамы
Сегодня застала любопытную сцену. Марк отчаянно сражался с... телевизором! Вооруженный мягким конструктором, он воинственно кричал: «Пи-пи! Вон! Кака! Уйди!» «Что бы это могло значить?» — подумала мать. Выяснилось, что по телевизору идет «Щелкунчик», и Марк участвует в сражении с Мышиным королем. Пока озадаченная мать решала, как поступить с героем (наказать или поощрить), Марк с криком «Ур-а-а!» выключил телевизор. Весь день он был горд собой. Тем более, что при включении телевизора Мышиный король оказался побежден, а Щелкунчик уже превратился в Принца.
***
Как-то раз выходим мы с близнецами из храма. У ворот сидит многочисленное цыганское семейство, у каждого (мал-мала-меньше) по мисочке для милостыни. «Ну что же... — подумала я. — Пусть малыши поддерживают свой народ!» (близнецы попали в детдом из цыганской семьи). И выдала Марку и Марго монетки. Разложив милостыню, довольные малыши сели в коляску... и тут обнаружилось, что Марго заодно со своей монеткой незаметно прихватила миску у самой матери семейства! Развернулись обратно... «Марго! А ну верни тёте миску! Это ее монетки, не твои!» На что цыганская мать одобрительно засмеялась: «О, дэвочка! Маладэц какая! И как манэтки утащила, а?!»
Сын подруги
Я хочу рассказать историю девушки Нины, которая усыновила сына своей подруги.
Нина и Оля дружили с самого детства, были неразлей вода, но после школы разъехались по разным городам. Им обеим шел 22-й год, когда Нина узнала, что у подруги родился сын. Конечно, это была радость для обеих! Но не долгая: через несколько месяцев вдруг Нине позвонила Олина мама: «Срочно приезжай, Ольга в онкологии»...
Буквально за какие-то несколько недель молодая мама «сгорела» от лейкоза. В одно из последних посещений она взяла Нину за руку и попросила: «Когда меня не станет, определи моего сыночка в самый лучший детский дом малютки. При каком-нибудь монастыре. А сама, пожалуйста, ради меня выйди счастливо замуж, роди тоже сына!»
Бабушка Валерки, Олина мама, больная тяжелой формой диабета, не могла взять на себя воспитание внука. А своей семьи у подруги не сложилось — от своего «гражданского мужа» она ушла еще во время беременности.
Вот тогда у Нины и созрело решение…
Она забрала маленького Валеру. Ей пришлось съехать от матери, перенести конфликт с ней. Еще бы: трудно смириться с тем, что на пути твоего ребенка к замужеству и собственным детям встала чужая проблема, чужой ребенок!
Но тяжелее было другое: Нине просто никак не удавалось полюбить приемного сына. Да, она, конечно, добросовестно купала, пеленала малыша, кормила из соски, не спала ночами, а он — бесконечно плакал и кричал, видимо, ощущая раздражение приемной матери. Все валилось из рук! Пришло время сожалений... В конце концов, однажды рано утром с Валерой на руках Нина появилась на пороге дома малютки: совесть не докучала, ведь подруга-то просила ровно об этом — отнести сына в детский дом!
По счастью, директор не приняла заявления, дала девушке несколько дней на раздумье. Прошло отведенное время. Нина приехала попрощаться с Валерой, вошла в палату... и вдруг малыш сильно заплакал, потянул ручки к ней, узнал ее!
Так она и стала настоящей мамой, взяла Валерку назад. Хотя замуж так и не вышла, но теперь об этом не жалеет. Сегодня Валера вырос, учится в семинарии. Пишет матери письма, от которых теплеет на душе и становится ясно, что выбор был верным.
Вера Евтухова, г. Саки, Украина
Из дневников приемной мамы
Сегодня с утра... Рита берет карманный календарик с иконой, прикладывает к уху наподобие мобильника и орет: «Бог, Бог! Алле-е!»
Далее — краткий богословский словарик от близнецов:
Бо Сюся — Бог Иисус,
Бо Мама — Богородица,
Бо тетя — святая тетя,
Аня — ангел.
***
Нынче прекраснейшие близнецы за непродолжительное время от Символа веры до Причастия ухитрились:
1. Опрокинуть два подсвечника и сбить одну лампаду.
2. Порвать в клочья одну закладку из молитвослова благочестивой старушки.
3. Утащить заранее две просфорки, приготовленные причастникам.
4. И наконец... опрокинуть одну хоругвь на главу одного проходящего мимо алтарника.
И все это, заметим, в толпе, где яблоку негде упасть. Вот такое оно, введение во храм, бывает.
Спасай обижаемого от руки обижающего и не будь малодушен, когда судишь; сиротам будь как отец и матери их — вместо мужа: и будешь как сын Вышнего, и Он возлюбит тебя более, нежели мать твоя. Сир 4:9-11
Вероника
О том, что у нас будет второй приемный ребенок, мы стали говорить почти сразу после появления в семье первой доченьки, Яны.
Но кто бы мог подумать, что за ужас ждет нас впереди…
Когда мы впервые приехали знакомиться с Вероникой, и из спальни вышла девочка с некрасивым лицом, в клетчатом оранжевом платье, с большими оранжевыми бантами в тонюсеньких косичках, я почувствовала, как меня накрывает волной, жуткой волной отторжения. Хотелось бежать отсюда!
Сидя с ней на диване, я вполуха слушала ее рассказ о детях, о любимой еде, и торопилась уйти. И, уходя, еще на пороге сказала мужу: «Нет, нет и нет!».
Спор продолжался в течение всего дня. Муж убеждал, что Вера — самый подходящий для нас ребенок. И я сдалась, поступившись своими чувствами…
Каждый день навещаем девочку. Я стараюсь больше времени проводить с воспитателем или другими детьми. А Вероника уже кричит: «Ко мне пришли родители!»...
В день, когда мы забрали ее, закончилась моя спокойная жизнь. Я, спокойный, уравновешенный, добрый, сдержанный и терпеливый человек, превращаюсь в сгусток нервов, зла и ярости. Каждый день теперь похож на другой: «А ты почему не доела обед?». «Десятый час, а ты еще не в постели». «Тебе скоро шесть, а ты ни вымыться, ни одеться нормально не можешь». Первые дни девочка спрашивала: «А когда вы меня удочерите? А когда вы поменяете мне фамилию?» Но услышав в ответ: «А тебе что, твоя фамилия не нравится?», перестала задавать подобные вопросы.
Проходит время. Понимаю, что так больше продолжаться не может. Страдает не только эта нелепая девочка, но и любимая дочь. Она всегда на защите Вероники.
За две недели Вероника научилась читать. Она всегда аккуратно убирает свои вещи на место, складывает игрушки, старается, выводит упражнения в прописях для дошкольников. В общем, не девочка, а клад. Но меня терзает одна мысль: отдать, отдать, отдать.
Муж пытается со мной поговорить, но я все время его отталкиваю.
А однажды случилось страшное — я ударила девочку по лицу…
После этого случая муж потребовал однозначного решения — возврата девочки. Я закрывалась в спальне, часами ревела в темноте, просила Господа вернуть мне здравый рассудок, корила себя и ругала самыми последними словами, возвращалась поздно с работы. Доченька пытается до меня достучаться: «Мама, ну почему ты все время в спальне? Мама, мне скучно без тебя»…
Не могу сказать определенно, что мне помогло — консультации психолога, истории других усыновителей, отъезд из дома на месяц — но я «вернулась в себя». В наш дом снова пришли спокойствие, тишина, веселый смех теперь уже двух девочек, гармония.
Пошел третий год, как Вероника в нашей семье. Я не помню, когда стала замечать, что некрасивая девочка превратилась в маленькую принцессу, а ее печальные глазки — в задорные звездочки… Когда я стала скучать без ее бесконечных вопросов и начала гордиться ее успехами в школе, когда ее смех все чаще и чаще стал звучать в нашем доме… Когда, обнимая девочку, я стала чувствовать тепло и уют. Часто, когда наша егоза Яна уже спит, мы с Вероникой долго секретничаем.
Раз Господь даровал нам этого ребенка — значит, зачем-то это нужно. До сих пор мне не ясно, почему я не оценила и не приняла этот дар сразу, но сегодня знаю, что мне доверен уже второй волшебный огонек, который я могла погасить, но, справившись с собой, зажгла его заново.
Юлия Цзинь, г. Забайкальск
история с сайта об усыновлении
«Родные люди» (www.mydears.ru)
Фото Алексея Легошина
