Елена и Андрей
Думаю, что наши отношения возникли гораздо раньше, чем нас обоих поразил «разряд». Это были отношения соратников и сотрудников.
В тот момент, когда я встретила будущего мужа Андрея (в велопоходе), я стояла на пороге семейной жизни с другим человеком — наш брак должен был стать «настоящим православным»: я уже готовилась «отвергнуться себя», смириться, забыть о своей свободной, походной жизни и начинала приближаться к пониманию хозяйственных радостей и домашнего очага... К тому времени я уже обещала жениху «трех богатырей», мы думали, как сократить количество моих «увлечений» в преддверии брака. Мне очень захотелось выбраться «в последний раз» в Крым, к крестнице. Самостоятельно приняв это решение, я уехала, но с тяжелым сердцем. Бродила по Никите, была в Ялте, Алуште, на Ай-Петри, и всё время думала: «Что такое свобода?» Свобода дышала морем, горами, вечерней Алуштой после службы в маленьком храме, где когда-то проповедовал Лука Крымский. Но почему-то от этой свободы (иду, куда хочу, таскаю рюкзак и делаю столько километров в день, сколько получается) появлялось тянущее чувство одиночества...
Вернулась в Москву. Но в Москве проделанные тысячи километров оказались едва преодолимой пропастью между мной и женихом, которая только увеличивалась. Получалось, что я должна вдоволь попутешествовать, построить карьеру, а потом заниматься семьей. При этом я обещала, что теперь буду сидеть дома, готовить, стирать, убирать, растить детей. Может, «искры» между нами и не было, зато была уверенность, что у нас получится хорошая православная патриархальная семья…
В тот момент подруга пригласила меня в Оптину пустынь… Перед отъездом, вечером пятницы, мы с друзьями встретились после службы во Владыкино. Там был и Андрей. Он взялся проводить меня тем вечером домой. По дороге мы болтали о походах, и я думала, что этого в моей жизни больше не будет...
Следующее утро началось в 5.30, сбор назначили на Юго-Западной. Сидя в вагоне метро, я подняла глаза и увидела, что ко мне подходит Андрей. Мы, не договариваясь, сели в один вагон одного поезда, причем ехали с совершенно разных концов Москвы! Мелькнула мысль: совпадения... Неужели началось?
В Оптиной я старалась не отвлекаться от молитвы, но всё равно замечала, что мы как-то часто оказывались рядом с Андреем. На следующий день после Причастия мы стояли рядом, и наши руки случайно соприкоснулись. Мы оба почувствовали разряд:
— 220?
— Да, — сказал с улыбкой Андрей.
Всей компанией мы пошли на источник. Хотелось петь похвалу Пресвятой Богородице, что мы и сделали. «Омофором» стал мой бордовый шарф, мы с Андреем покрыли им свои головы, чтобы было теплее, и показалось, что вот и сроднились...
Потом были поход на каток, очередь к Поясу Пресвятой Богородицы, поездка в Печоры, Киев, через два месяца мы уже познакомили наших родителей, а еще через два месяца состоялась свадьба. Свобода, походы, семья, домашний очаг — все встало на свои места. Мы счастливы...
Елена, Москва
Роман не может заменить брак. В романе люди являются в пышности и расцвете, но все же не самими собой: в романе открывается призрачная, приукрашенная действительность, и жизнь каждого из двух — непременно поза, хотя бы и простительная и невинная. Только в браке возможно полное познание человека — чудо ощущения, осязания, видения чужой личности, и это так же чудесно и единственно, как познание Бога мистиками.
Священник Александр Ельчанинов (1881—1934)
Мама и папа
Замужество моих родителей не освящено Церковью, но оно самое настоящее. Почему так, что в нем такого? Поношенные домашние тапочки; занавески-«чешуйки» на печке: воздух теплый идет, а они колышутся — красиво до безумия; подгорелая каша — папа недосмотрел; мама шьет дочке юбку с кружевами — такое было у меня в детстве: чудное расшитое платье из лоскутков. А еще — полный невод рыбы, это уже мы с отцом на Волге хозяйничали. Вот оно — замужество, каким я его вижу! Не какие-то общие интересы и даже не один духовник: я знаю православных людей, у которых «все правильно», но они не производят впечатления счастливых.
Нет, семья — нечто большее. Это когда, даже видясь на работе каждый день (завод-то один, градообразующий), все равно не устаешь от человека. Он тебе и друг, и советчик, и, наконец, с ним просто комфортно молчать!
У одних это есть, другие всю жизнь вместе — и ничего подобного не обрели! Как-то встретила на улице стариков, так дедушка бабушку пилит и пилит: «Принеси кроссворд, принеси кроссворд». Принесла, а он ей: «Почему не такой принесла?!» А однажды в метро видела другую пожилую пару. Сидели, переговаривались, смеялись, у нее хоть и зубов уже нет, а все равно глаза горят! А над ними висит реклама модной выставки, и с нее смотрит кукольного вида модель: яркий макияж, эффектный наряд... И вот под этим плакатом — дед с бабкой радуются чему-то своему, искреннему. И пожилую женщину ничуть не смущает, что ее красота отцвела. Вот кто из них счастливее? И что это за рецепт счастья? Нет никаких рецептов, мне кажется.
Юлия, Москва
Выходи замуж тогда, когда почувствуешь, что жить без него не можешь. Я знаю случай такой: муж был на войне, его убили. Жена в этот же час и умирает дома. Вот тогда только и выходи.
Оптинский старец Анатолий (Потапов)
(1855—1922)
Если колеблешься, дочь, то знай, что ты скорее за брак, чем за монастырь. Монашеская жизнь для тех, у кого нет колебаний. Святой Савва не думал надвое. Ни святая Феодора, ни Ксения, ни Евфимия, ни все прочие, бывшие истинными подвижниками монашеской жизни. Большинство этого принять не могут, но лишь те, кому это дано.
Святитель Николай Сербский
(Велимирович) (1881—1956)
Оля и Саша
Я с самого детства мечтала выйти замуж, иметь большую семью. Перед глазами был пример моей мамы: а у нее шесть своих и трое приемных детей. Брак — это была идея фикс, но сейчас мне ясно, что кроме эгоизма в ней ничего не было: я хотела для себя все самое лучшее — беспроблемную жизнь, любящего мужа да послушных деток!
Однажды летом мои чаяния вроде бы стали сбываться: к нам в город приехал молодой человек из Германии. Оказалось, что мы с ним очень похожи во взглядах на жизнь. Мы стали дружить. И ничего на свете меня не интересовало, кроме моего друга: церковь, родные, друзья — все стало глубоко безразлично! Я была как будто больна.
Но когда дело дошло до женитьбы, между нами встал его отец: он считал, что мы слишком молоды (нам было немного за 20) и не способны к самостоятельной жизни. И жених как-то сразу сник, согласился... Зато я негодовала: он ведет себя безвольно, не как мужчина! У меня же были готовые идеальные представления о будущем муже, и тут, конечно, сыграли роль моя гордость, нежелание услышать другого человека. Мы расстались, мои красивые мечты рухнули…
Четыре года я не могла прийти в себя, замкнулась, перестала молиться о семье, перестала служить ближним. Сидела на удобном диване саможаления и не хотела слезать и идти дальше. И тут случилось то, чего я больше всего боялась: я вынуждена была уехать на работу в Москву, одна, тогда как всю жизнь жила в маленьком городке и страшилась остаться без поддержки родных.
В Москве я впервые увидела себя настоящую, почувствовала тяжесть своего состояния. Дело в том, что меня с детства воспитали в вере в Бога, и к 25 годам Евангелие стало обыденным, я перестала замечать самое главное в жизни! Я стала задумываться над тем, как живу, для чего живу, для чего хочу замуж, начала переосмыслять всю жизнь, заново учиться верить. И Бог меня не оставлял.
Прошел год, я снова стала молиться о браке. Только если раньше я «навязывала» Богу, чего хочу, то теперь сказала: «Пожалуйста, пусть все будет не по-моему, а по-Твоему»… Меня перестало «циклить» на замужестве, я больше не вглядывалась в лица молодых людей: может, этот, а может, тот? Доверилась Богу.
Своего будущего мужа, Сашу, я встретила в родном городе, на Пасху. Почему-то когда я выхватила его взглядом из толпы в церкви, на меня словно снизошел мир, спокойствие, я даже удивилась: что это такое, к чему бы это?
Нам пришлось преодолеть еще немало испытаний — клевету и зависть знакомых, тот факт, что Саша не был даже крещен, а мне не хотелось, чтоб он принимал Крещение только чтобы жениться на мне. Но Бог все расставил по местам. Главное, я чувствовала, что как бы ни была привязана к будущему мужу, он не заслоняет от меня всё на свете, включая служение Богу. Теперь я чувствую, что я, наконец, на своем месте, а рядом милостью Божией — самый близкий человек на свете.
Ольга, г. Березино, Беларусь
Моему мужу
Дом начинается здесь,
Дом — это просто мы.
Хочешь со мной рядом сесть?
Хочешь вдвоем тишины?
Хочешь, с тобою поймем,
Все, что нам нужно понять,
За руку к Богу придем,
Чтобы единым с Ним стать.
Лариса, Москва
Послание к Ефесянам
святого апостола Павла 5:22—24.
Фото Светланы Кавериной
