Рубрика «Письма»
Ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих.
В ноябрьском номере предлагаем Вашему вниманию «Письма о счастливых людях». Одно из них читайте далее:
«О ком ты думаешь?
Однажды на прогулке меня вдруг посетила мысль: почему к некоторым людям тянутся окружающие, а с другими поговоришь, расстанешься и больше нет особого желания видеться?
Перебрал в памяти своих знакомых и с изумлением понял: те, кто не вызывает особенного доверия и радости, постоянно думают и говорят о себе, о своих заботах и проблемах; те, с кем общаться приятно, — наоборот.
Меня пробил холодный пот! А я-то о чем думаю большую часть дня, а значит и большую часть моей жизни? Ответ оказался нерадостным. Отследив свои мысли, я понял, что они почти 98% времени крутятся вокруг меня, моих проблем, моих интересов, моих радостей, моих разочарований... И вдруг мне стало противно от самого себя — очень, думаю, «по-христиански» живу!
Что ж, надо с чего-то начинать. Я засек на таймере 5 минут — для начала — и принялся думать о самом близком мне человеке — о маме. Хм, мама. Ну мама. Ну что мама? Вроде сейчас на работе. Я ее люблю. Вчера с ней виделись, даже немного поговорили о погоде. Что еще? Что еще?... Через какое-то время я сдался. И оказалось, что дум моих хватило ровно на 2 минуты 10 секунд!..
На следующий день я повторил свой эксперимент. Сначала, как и в прошлый раз, мыслей практически не было. Но тут я припомнил один эпизод... На днях мы семьей ходили в консерваторию, во время концерта я в какой-то момент взглянул на маму и заметил, что она сидит с закрытыми глазами и очень внимательно, напряженно слушает. Тогда не обратил внимания, а теперь меня это поразило! Почему ж ей так интересна музыка? Хотела ли она стать музыкантом в молодости, еще до замужества? Какими были ее мечты, представления о жизни, и чего бы она хотела сейчас?
Прошло время, таймер запикал, я перевел его еще раз на 5 минут. Когда он запикал снова, повторил ту же операцию. Когда снова... в конце концов, я его выключил и убрал в карман. Через какое-то время взглянул на часы, оказалось, что пролетело 1,5 часа!
Вечером я подлетел к маме и выпалил: «Мама, знаешь что, а я думал о тебе сегодня 1,5 часа. И у меня появилось к тебе куча вопросов. Расскажи, а кем ты хотела стать в молодости, пока не встретила папу?» Видели бы вы, что за выражение было на лице матери! Ее глаза округлились, она очень, очень удивилась. Но потом стала рассказывать — с таким увлечением, так интересно, что мы проговорили с ней очень долго.
Я слушал. И думал: как же мы плохо знаем своих даже самых близких, и просто потому, что скользим по поверхности их жизней, занятые своей особой. И как мало надо, чтобы сделать человека счастливым: просто проявить к нему неподдельный интерес.
На следующий день мне надо было ехать в паломничество, рано утром я поднялся, прошел на кухню и... увидел приготовленные мамой и завернутые в фольгу бутерброды в дорогу. Она даже положила в пакет влажные салфетки! Вообще в нашей семье родители не опекают своих детей, я всегда делаю все сам. А тут — в 5 утра на столе лежат для меня мамины бутерброды...
Колонка главного редактора
О «Воспитании технологии» говорит Владимир Легойда в своей ноябрьской колонке:
«…Мой айфон не знает слова совестливый. Точнее, не знал до недавнего времени. Сейчас обучился — вышла обновленная программа. А при попытке написать в СМС-сообщении слово диакон предлагал писать дракон. Это, конечно, может показаться слабой метафорой современности: ну, нарастили в словарях мобильных телефонов количество слов, так что теперь в них, наверное, можно набирать и эсэмэситься цитатами из шекспировских сонетов, не боясь, что текст великого англичанина будет прерываться идиотскими предложениями встроенной словарной программы. И все же… Информационая среда диктует нам не только формат, но и содержание отношений, коммуникационные технологии...
...Так ли?
А что, если нам, не дожидаясь будущего, уже сейчас задавать вопросы, на которые, как считается, ответа пока нет?..».
Рубрика «Грани»
20 ноября Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу исполняется 65 лет. В связи с этой датой наверняка будет немало публикаций и о смысле его служения, его места в Церкви, отношениях Святейшего с обществом и властями. Это само по себе естественно: Патриарх — фигура колоссального масштаба. И вместе с тем будет несправедливо и обидно, если забыто будет в этих масштабных обсуждениях человеческое измерение. Обращение к простым вопросам: а кто же он — наш Патриарх? Каков опыт его жизни? Ведь любой человек — будь он политический или церковный деятель — это, как и всякий из нас, прежде всего личность. Со своей уникальной, зачастую скрытой от глаз, историей.
Он нечасто упоминает об исповедничестве деда и отца, о деталях своего жизненного пути, о встречах с великими и замечательными людьми уже прошедших эпох — только когда это напрямую связано с предметом разговора: будь то голод тридцатых в России и на Украине, гонения на священнослужителей в Советском Союзе или воспоминания о международной церковной работе. Как крупицы, эти воспоминания разбросаны по интервью и выступлениям Предстоятеля, и если их собрать и представить читателю — рисуется судьба человека, воспитанного в семье, где скромность сочеталась с глубочайшей верой и верностью Церкви, которая никогда не противоречила верности своей стране, гражданскому долгу.
Нам кажется, давно пора из этих «камешков» создать мозаику, чтобы показать, какой путь прошел человек, который является сейчас Патриархом Московским и всея Руси. Нашим Патриархом.
«…Один очень мудрый ленинградский священник, Царствие ему Небесное, отец Евгений Амбарцумов, который преподавал у нас в духовной академии, узнав, что я подал прошение о монашестве, сказал мне:
— Володя, ты отдаешь себе отчет, что ты сделал?
— Да, но не до конца.
— Ты же решил судьбу не только за себя, двадцатидвухлетнего мальчика. Ты сказал «да» и за тридцати-, и сорока-, и пятидесятилетнего мужчину. И за шестидесятилетнего, и семидесятилетнего старика. Ты за всех за них сказал «да». А не может получиться так, что вот этот семидесяти-, шестидесятипятилетний будет потом плеваться на тебя?
— Не знаю. На это у меня нет ответа.
Тогда я отдал себя в руки Божьи. Как бы проведя черту, сказал себе: «27 марта 1969 года — это тот день, когда я должен решить. Если к этому времени не женюсь, принимаю монашество». Получилось так, что не женился — и принял монашество. Конечно, человек остается человеком, но все зависит от стиля жизни. Владыка Никодим меня учил: «Ты никогда не справишься со своими проблемами, если у тебя будет много свободного времени. Сделай так, чтобы у тебя его никогда не было». У самого Владыки не было, и у меня с тех пор свободного времени нет...».
Интервью номера
Недавно писательница Юлия Вознесенская отпраздновала свой 71-й день рождения. Когда ее насыщенная жизнь — где были и лагеря, и высылка за границу, и потеря мужа — перетекла в старость, она решила описать, какой радостной может быть эта пора. Так появились рассказы «Жила-была старушка в зеленых башмаках». Своими мыслями о зиме человеческой жизни Юлия Николаевна делится с «Фомой» — в интервью «Жила-была старушка...»:
«…Старческое слабоумие — это ведь не выдумка, а конкретная стариковская хворь. Когда у стариков слабо работает мочевой пузырь, это ведь никого не удивляет и не раздражает, кроме полных дураков, верно? Ну, а мозг-то почему должен быть исключением? Стареет, ветшает и мозг. Память, например, слабеет очень даже скоро и заметно. Из-за этого многие старики нервничают, вредничают и унывают. Не все же находят в неизбежной потере памяти огромное преимущество старости, как я нашла!
Давайте-ка поделюсь своим открытием. Вы знаете, что хорошая книга в старости запоминается как единое целое, оставляет общее впечатление, но большая часть деталей, подробностей, а главное, красот языка и стиля, мгновенно забывается? Плохо это или хорошо? Да великолепно это, милые мои! Ведь можно полюбившуюся книгу перечитывать по три раза в году с неизменным удовольствием и каждой страницей заново восхищаться. Я так и делаю. Скажите, разве это не подарок? Между прочим, стариковские обиды, подлинные и выдуманные, старики тоже легко забывают — достаточно переключить их внимание на что-то другое, отвлечь сию же минуту, а назавтра они уже и сами ни о чем не вспомнят. А бывает «любимая обидка», которая сто раз на дню вспоминается — ну так надо сто раз отвлечь и переключить. Поверьте, это прекрасно работает!».
Тема номера: Достоевский. Перезагрузка
Всем известно выражение «красота спасет мир», которое приписывают Достоевскому. Между тем Федор Михайлович никогда не считал, что мир спасет красота. По крайней мере, что любая красота спасительна. И реплика одного из героев романа «Идиот» никак не может подтвердить обратного. Правда в другом: для Достоевского вопрос красоты действительно был главным вопросом жизни и творчества. В каждом его романе ясно и последовательно ставится вопрос об идеале, поскольку красота и идеал для писателя в каком-то смысле — синонимы. И если мы внимательно прочитаем размышления и диалоги, посвященные красоте, то обнаружим, что для Достоевского одной-единственной красоты не существует. К сожалению, их две. И наиболее рельефно о сосуществовании и борьбе этих двух эстетик, двух идеалов сказано в романе «Братья Карамазовы»: «Красота — это страшная и ужасная вещь! Страшная, потому что неопределимая, и определить нельзя потому, что Бог задал одни загадки. Тут берега сходятся, тут все противоречия вместе живут... Иной высший даже сердцем человек и с умом высоким, начинает с идеала Мадонны, а кончает идеалом содомским. Еще страшнее, кто уже с идеалом содомским в душе не отрицает и идеала Мадонны, и горит от него сердце его и воистину, воистину горит, как и в юные беспорочные годы... Что уму представляется позором, то сердцу сплошь красотой. В содоме ли красота?.. Ужасно то, что красота есть не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей» («Братья Карамазовы», Кн. З, гл. III).
Итак, устами своего героя писатель предельно четко обозначал свою позицию (которую в разных формах высказывал многократно): в мире существуют две красоты — та, которую Дмитрий Карамазов называет «идеалом содомским», то есть эстетика зла и эстетика греха. И параллельно существует «Мадоннин» идеал — образ Богородицы, красота святого в человеческой жизни. Два этих идеала одновременно и смешаны в человеческой душе, и непримиримы.
Каждое произведение Достоевского — картина этой борьбы истинной красоты и антиэстетики. Но в отличие от Булгакова, вряд ли можно Достоевского заподозрить в дуализме, в идее равенства и вечного соприсутствия добра и зла как двух стихий. Не верит Достоевский в самостоятельную и вечную миссию зла. Каждый его роман — это выбор в пользу идеала Мадонны, богородичного, Христова. И в дневниках писателя сказано определенно и четко, какой идеал победит: «Мир станет красота Христова». В это он верил, Христу — веровал. За соответствие красоте Божьей боролся. Свидетельство тому можно увидеть в судьбе самого Достоевского — в его борьбе со страстями, в удивительной его кончине под чтение Евангелия. В истории его любви, в его очень сложном поиске правильного пути в жизни. А можно взять произведения Достоевского — и на примере этих произведений увидеть то же самое. Потому что в Достоевском нет разрыва между главными жизненными и творческими целями.
***
Свой анализ произведения «Преступление и наказание» предлагает лауреат премии Александра Солженицына, писатель Алексей Варламов — в статье «Дом Раскольникова после евроремонта»:
«...Ум с сердцем у героев Достоевского не в ладу, но в ином, чем у Грибоедова, смысле. И если тут тоже есть свое горе от ума, то оно иное, ибо именно рассорившийся с сердцем рассудок уводит героя от живой жизни, а возвращает к ней сердце, но не сразу, а долгим кружным путем. И все герои романа, абсолютно все — и добрые, и злые — вольно или невольно помогают убийце вернуться на ту землю, которую он в Петербурге потерял. Порфирий устраивает ему психологическую пытку, своего рода чистилище, Соня дарует бесконечную любовь, Лужин и Свидригайлов показывают доведенную до логического конца его теорию, сестра и мать не позволяют ему себя бросить, хоть он и пытается это сделать, отрезать себя от них, как ножницами.
Однако Достоевский, будучи в высшей степени реалистом, изображает только самое начало этого пути к людям. Раскольников идет признаваться в убийстве вовсе не потому, что он раскаялся. Он хоть и целует, по Сониному слову, землю на пыльном перекрестке, но одновременно презирает себя за то, что слаб, за то, что не особенный человек и не герой. У него на лице не слезы, но «безобразная, потерянная улыбка», и покаяние его, исправление начнется много позднее, в остроге, оно почти за скобками, в эпилоге, за страшным сном о гибели рода людского».
***
«Кто хочет стать идиотом?» — своими размышлениями о князе Мышкине, на которого ему очень хочется быть похожим, делится Александр Ткаченко:
«...И если в православной публицистике существуют трактовки, где герой «Идиота» рассматривается как аллегорическое изображение ренановского или толстовского «Иисуса», тогда почему бы не рассмотреть и куда менее экстравагантную версию: князь Мышкин — обычный человек, подражающий Христу и Его апостолам. То есть — святой человек.
<…>
«Свят, но не искусен» — в этой святоотеческой формуле можно найти ответ почти на все недоразумения, связанные с чудачествами князя Мышкина. С одной стороны, он, безусловно, — праведник. Но с другой — никому не в состоянии указать путь приобретения этой праведности, поскольку и сам не понимает — откуда она в нем взялась. Его поступки гораздо важнее и содержательнее, чем его слова и мысли. Идеи князя, когда он пытается их озвучить, выглядят путаными и звучат неубедительно, но в обыденной жизни через общение с самыми различными героями он показывает такую чистоту души и высоту помыслов, которые покоряют даже атеистов, лицемеров и законченных циников. Эта «детская», естественная святость очень привлекательна в своей чистоте и непосредственности, но — неопытна, и потому выглядит беспомощной при столкновении с житейскими коллизиями, не представляющими особых проблем для всех прочих героев романа».
***
Про «Синдром Опискина» рассуждает Никита Астахов, художественный руководитель духовного театра «Глас», режиссер и исполнитель главной роли в спектакле по Ф. М. Достоевскому «Село Степанчиково и...» (поставленный по мотивам повестей «Село Степанчиково и его обитатели» и «Бобок»):
«Сюжет повести «Село Степанчиково и его обитатели» довольно прост: в доме полковника Егора Ильича Ростанева, хозяина поместья Степанчиково, воцаряется довольно странный человек Фома Фомич Опискин. Он, приживала, которого приютили из милости, умело играет роль праведника, нахватавшись эффектных мыслей из литературы и превознося свои аскетические подвиги. В результате Опискин деспотично правит судьбами людей и становится в доме хозяином, вершителем судеб…
Традиционно в театральных постановках Фома Фомич представлялся мерзким, безобразным, неприятным исключением из нормального общества — опечатка, описка (недаром у него и фамилия Опискин). Общество-то здоровое, хорошее, один Фома гнусен. При постановке спектакля я задумался: а так ли это? Фома Опискин — это не только отдельный человек, а целое явление, которое не теряет, к сожалению, актуальности. Оно страшным образом проникло в сердца многих наших верующих современников и превратилось в духовную болезнь XXI века. «Я же вылитый Фома Фомич!» — неожиданно сказал мне после спектакля один молодой человек с богословским образованием. К сожалению, мы часто смотрим на себя в церкви по-фарисейски: формально совершаем обряды и участвуем в таинствах, в то время как душа витает где-то далеко… При этом мы спокойны и довольны собой: все положенное выполнили, настоящие христиане, но по сути пускаем всем пыль в глаза, как Фома Опискин, и часто, увы, с высоты своей мнимой духовности беремся верховодить, а на самом деле тираним и терзаем людей...».
***
И в завершение «Темы номера» приводим мнение священника Георгия Ореханова, доктора церковной истории, проректора ПСТГУ по международной работе, который, читая Достоевского, совершил для себя «Четыре открытия гения»:
«...Но результата проповедь Толстого не принесла. Потому что этот «результат» мог принести только Сам Христос, Который в моральных трактатах Толстого не воскресал, но превратился в благочестивого носителя «пяти нет». Для Достоевского Воскресение Христово было центральным нервом религиозных исканий. Но он понял, что прямой призыв к покаянию для его поколения не принесет видимых плодов. Гений Достоевского заключается в нескольких важных «открытиях», о которых нужно было не только рассказать читателям, но и заставить их пережить этот опыт. Конечно, слово «открытие» я употребляю в переносном смысле — людям церковным «это все давно известно», так было и в ХIХ веке, так и сейчас. Что это за открытия?..
1. Живоносный смысл Евангелия. Достоевский, который любил Евангелие с детства и во время каторги в течение четырех лет имел возможность читать только эту книгу, показывает своим читателям, что это действительно «вечная книга», за чтением которой в этом мире собрались убийцы, мытари, блудницы, чиновники, начальники и подчиненные, бедные и богатые, униженные и оскорбленные. Каждый момент нашего существования на земле, каждое наше слово, каждое наше решение — это своеобразный комментарий к евангельскому тексту, к евангельской истории, которая пронизывает жизнь — пронизывает образами, символами, притчами, своим своеобразным реализмом...».
В разделе «Вера»
Многие из нас крещены во младенчестве. У всех есть крестные, хотя мы можем даже не знать, кто они. «Крестный» часто превращается в современном сознании в некое почетное звание, культурный рудимент.
И все же как быть, если вас зовут стать им? Кто может быть крестным, а кто — не может ни при каких обстоятельствах? Ограничивается ли его роль участием в Таинстве, и что он должен делать после? Обычай крестить младенцев — какой в нем смысл? И должен ли быть крестный у взрослого?
О том, что должны знать крестные — поведал протоиерей Алексей Уминский в интервью «Крещение — не защита, а крест»:
«...— Кстати, вспомнился еще один аргумент в пользу крещения детей в неверующих семьях: говорят, ангел-хранитель появляется у человека в момент этого Таинства, а, значит, будет его охранять всю жизнь...
— А бес будет его искушать... Евангелие говорит, что у каждого человека в мире есть ангел-хранитель — каждый человек в этом мире храним Богом, храним ангелами. Просто, я думаю, Крещение дает возможность особенно глубокого и серьезного общения человека и ангела; возможность ангелу вести человека ко спасению, оберегать его и наставлять. Человек становится способен к некоему духовному слышанию, духовному разговору со своим небесным покровителем. И заметьте, опять же, это не оберег, не заговор какой-то: «я крестился — теперь давай-ка охраняй меня». Это живые отношения. Человека и его ангела, человека и святого... Человека и Бога».
***
В рубрике «Новомученики»
23 ноября Русская Православная Церковь празднует память священномученика Августина (Беляева), архиепископа Калужского.
О его жизненном пути пишет игумен Дамаскин (Орловский) в материале «Его Вы больше не увидите!».
«...Когда он служил в сельских храмах под Кинешмой, верующие приносили что-нибудь для его дочерей, но он все это раздавал по дороге, кроме одного-двух яблок или какого-нибудь свертка, предусмотрительно убранного келейником. Иногда какая-нибудь женщина в отсутствие владыки говорила детям: "Скоро ваш папа приедет и привезет вам много игрушек".
Девочки на это отвечали: "Нет, папа ничего не привезет, он знает, что у нас все есть, а там, наверное, столько нищих, что на всех у него и не хватит подать".».
***
В рубрике «Простые вопросы» нас спрашивают:
— Почему Бог не творит чудес, чтобы убедить неверующих?
— С моей точки зрения, Библия С просто сборник древних текстов. А вы говорите, что это — Откровение Божие. Но ведь так же считают и другие религии.
— Почему одни иконы чудотворные, а другие нет? Ведь мы молимся не иконам, а святым, на них изображенным. В чем же дело?
В разделе «Люди»
— А я вчера пошла, мужа откопала, обмывали вместе с детьми, хорошие косточки, желтые... — такой разговор вполне можно услышать в самом обычном месте Греции, например, на рынке, на улице или во дворе жилого дома, где встретились две соседки. Речь идет об умершем человеке. Несколько лет прошло, и вот, по местному обычаю, останки откапывают, кости обмывают водой и вином. Потом перезахоронят в семейной усыпальнице или в другом специальном месте. Если кости желтые — значит душа упокоилась, с человеком все хорошо. Если белые — значит нужно усерднее молиться о посмертной участи родственника.
Про некоторые особенности греков, которые поражают, — рассказывает Алла Митрофанова в фотоочерке «Дети отца».
***
Татьяна Щипкова — филолог и преподаватель иностранных языков. В начале 80-х она три года просидела в тюрьме за проповедь Православия среди своих студентов. Недавно увидела свет ее книга «Женский портрет в тюремном интерьере. Записки православной», в которой Татьяна Николаевна вспоминает не только о своем заключении, но и о том, что привело ее в колонию. Мы предлагаем вашему вниманию отрывок из ее воспоминаний — в публикации «Молитва в коридоре суда»:
«...Суд был назначен на 26 декабря 1979 года. Видно, я всё-таки сильно волновалась, потому что ночью у меня был приступ глаукомы, меня привезли в глазную клинику, и несколько часов врачи спасали мой правый глаз с помощью капель и пиявок. Утром я явилась на суд с повязкой на голове. Процедура и арест были отложены на две недели, до 8 января.
7 января — православное Рождество. Была очень морозная, очень ясная, дивная рождественская ночь, полная звезд и сверкающего снега. Я провела ее в московской церкви Адриана и Наталии, что на Ярославском шоссе, с друзьями за рождественским столом. Исповедалась, причастилась и чувствовала себя готовой. Ехала на суд с вещами, понимая, что назад уже не вернусь. Мои молодые друзья пришли, но не были допущены в зал суда, который был заполнен исключительно мужчинами от тридцати до пятидесяти, с военной выправкой, хоть и в штатском. Впрочем, многие смотрели доброжелательно: кто-то открыл мне дверцу загородки для подсудимых, кто-то передал друзьям, стоявшим за дверью, мои часы (часы в тюрьме запрещены).
Когда был произнесен приговор (три года лагерей общего режима), меня повели специальной лестницей в камеру предварительного заключения, а друзья пели в это время в коридоре «Отче наш»...».
***
Историей о том, как храм Светлого Христова Воскресения на Смоленском кладбище Санкт-Петербурга восстанавливается вопреки ожиданиям, — поделился Константин Мацан в статье «Факел, крест и бойлер».
«... — Вообразите, на продовольственном рынке человек ходит вокруг куриных окорочков и никак не может выбрать, какой взять, крутит в руках, кладет обратно, берет другой, советуется с женой… — рассказывает с улыбкой Алексей. — Это очень напоминает некоторых жертвователей, они пытаются так же выбирать, на что бы пожертвовать…
Например, человек приходит и спрашивает, в чем храм нуждается.
— Нужна котельная, чтобы отапливать, — отвечает такому человеку Алексей.
— Котельная… — в голосе жертвователя звучит сомнение.
— Стены нужно штукатурить.
— Ну, не знаю… Я хотел бы пожертвовать на крест на центральном куполе. На иконостас, может быть. А то котельная — это как-то несолидно…
Оно и понятно. Кому не хочется приходить в новый храм и сообщать окружающим, что этот крест или иконостас появился не без его участия? А если не сообщать, то хотя бы про себя думать. Бойлером в котельной не особо-то похвастаешься…».
***
«Я мечтала, что мы с мужем никогда не будем ссориться...», — признается Татьяна Макиенко, поведавшая свою «Историю несостоявшегося развода» в рубрике «Личное»:
«Все это привело к тому, что через десять лет после свадьбы мы перестали разговаривать друг с другом. Можно было произнести что-то вроде «обед на столе» или «вынеси мусор», но говорить о чем-то более глубоком стало невозможно: сразу же всплывали в памяти былые ссоры, подозрения, обидные слова, несбывшиеся надежды...
Один мудрый священник сказал нам, что ссориться — нужно, что невозможно жить, не разговаривая друг с другом, пытаясь сделать вид, что у нас все хорошо. И нужно прощать друг друга. Несколько лет мы ссорились очень часто, выясняя отношения, но при этом молились, исповедовались и причащались. Вскоре мы венчались — на пятнадцатом году совместной жизни».
***
На этот раз в рубрике «У Вас будет ребенок» маму с папой ищут дети из Тюменской области.
***
В рубрике «Семейный совет»
Что делать, если ребенок лжет? Чем ложь трехлетки отличается от обмана десятилетнего человека?
Отвечает Людмила Петрановская, психолог, лауреат премии Президента Российской Федерации в области образования:
«...Очень часто родители говорят детям: «Ты только скажи правду, и мы тогда тебя не накажем. А вот если ты будешь врать, мы тебя накажем за вранье». Получается полный бред. Ребенку предлагается: делай, что хочешь, за это ничего не будет. Главное — признайся. А вот если не скажешь, то тебя накажут за ложь, пусть сам проступок будет незначительным. Ребенок понимает: в следующий раз все будут долго выяснять, солгал он или нет, вместо того, чтобы говорить о проблеме, которая в том, например, что он не сделал уроки. Через какое-то время дети могут начать этой фиксацией на лжи просто манипулировать. Ведь лучше долгие разборки — соврал — не соврал, чем выполнение дополнительных заданий. И эти разборки не позволяют решить проблему и показать, что ложь — неэффективная стратегия».
В разделе Культура
Осенью нынешнего года исполняется 80 лет со дня кончины (20 октября) и 130 лет со дня рождения (30 ноября) богослова, прозаика и публициста протоиерея Валентина Свенцицкого. Предлагаем вниманию читателей отрывки из цикла «Письма одинокого человека» — «Смерть» и «Голгофа». Написанные ровно век назад, эти письма ранее не переиздавались. Они войдут в 3-й том Собрания сочинений протоиерея Валентина.
«…В учении Христа как бы с некоторым противоречием даются заветы «взять крест свой» и «всегда радоваться», но Голгофа есть живое осуществление в едином акте всего христианства. Это как бы синтез всего дела Христова... На кресте не только был «убит человек», но был побежден «мир». Не только опозорен праведник, но и было «искуплено человечество»...
Я утверждаю, что логический вывод из всей нашей жизни — или безумие, или вера в Голгофу и принятие той особой религиозной психологии, которая дает силы соединить слезы и радость в единое жизненное настроение. Третий выход, к которому прибегает большинство, — не выход, а тупой сон, превращающий живых людей в двигающихся марионеток. Не вдаваясь в сложное рассуждение, что такое «страдание», беря его просто как факт, я чувствую, что если возможно пренебречь и не испытывать личных своих страданий, то, по самой сущности человеческой психологии, нельзя убежать от сострадания, от жалости, от сознания, что страдают другие. Можно зажмурить глаза и жизнь превратить в игру в жмурки, но если иметь честность и смелость посмотреть мировому страданию прямо в глаза и представить себе со всей реальностью то, что творится ежеминутно на нашей земле, нельзя остаться «нормальным» человеком».
***
В рубрике «Строфы»
«…Кажется, это было лет десять тому назад, если вообще — не в конце прошлого века: поэт и публицист Александр Зорин позвал меня вместе с собою в более чем необыкновенную поездку. В колонию для малолетних преступников.
...хорошо помню, как вдруг неожиданно запнулся, замолчал, словно бы мне перекрыли кислород. А ведь я просто встретился с ними глазами. И — всё, ни звука. Идет время, а я стою и хватаю ртом воздух. Подвел, не оправдал. Слабо попытался обернуться и глянул в кулисы, где стояло какое-то тюремное начальство и мой Вергилий.
Но тут наш Алик — как почти все в общине называли Александра Ивановича — тепло и открыто посмотрел на меня, и еле заметно кивнул головой: все хорошо, продолжай. Вдруг я снова заговорил, даже как-то окреп в своем рассказе и получил вполне дружные аплодисменты. Они хлопали, переговаривались, а я смотрел на них и чувствовал, что происходит что-то важное. Не с ними, со мной.
Вот этот его кивок, этот взгляд живут во мне до сих пор...», — вспоминает «Этот день» редактор отдела поэзии «Новый мир» Павел Крючков, рассказывая о поэтическом творчестве Александра Зорина.
***
«Как не построить памятник себе» — размышляет церковный архитектор Андрей Анисимов в одноименной публикации:
«Конечно, молиться можно в любом храме. Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них (Мф 18:20). Сейчас вот, например, активно обсуждают строительство так называемых «типовых храмов» — их в Москве планируется построить около двухсот. И наша мастерская тоже участвует в подобном строительстве. Но мы попытались найти свой путь. Ведь когда говорят: «типовой храм», имеется в виду храм максимально дешево и быстро возводимый. И, как правило, подразумевается модульное строительство — то есть храм собирается из отдельных блоков, как «конструктор». Понятно, что таких храмов можно собрать много, делается это быстро, и все они будут одинаковыми. Но ведь те самые балканские базилики — тоже в определенном смысле «типовые»: очень простые, быстро возводимые и одинаковые. Но ведь это сказочная красота! И вот мы в нашей мастерской занимаемся разработкой проектов именно таких церквей, то есть очень аскетичных, очень лаконичных — но ориентированных на древние аналоги. В результате получаются как раз малобюджетные храмы. И строить их достаточно просто. Мы не ставим задачи за три копейки соорудить кафедральный собор. Ведь сразу становится видна подделка и дешевка. Дешево — это хорошо. Дешёвка — это плохо. Поэтому мы стараемся сделать храм, по которому сразу видно: да, он простой и дешевый, но в то же время — красивый. И достигается это только одним — ориентацией на древние традиции».
***
В рубрике «Коротко»
«Истории
В 90-е годы архиепископ Германский и Великобританский Марк рассказывал, как в России с ним произошел один случай, который заставил его поверить, что духовные изменения в нашей стране — это не пропаганда, а реальность.
Как-то он ехал с одним священником на автомобиле по Подмосковью. Владыка Марк — немец, и для него было непривычно, что при наличии на трассе знаков, ограничивающих скорость до девяноста километров в час, машина неслась со скоростью сто сорок. Владыка долго терпел и наконец деликатно указал водителю-священнику на это несоответствие. Но тот лишь усмехнулся и заверил его, что все в полном порядке.
— А если остановит полиция? — недоумевал владыка.
— С полицией тоже порядок! — уверенно ответил священник.
Через какое-то время их остановил сотрудник ГАИ. Опустив стекло, священник добродушно обратился к молодому милиционеру:
— Извини, начальник, торопимся.
— Ваши документы! — потребовал тот.
— Да ладно, брось! — заволновался батюшка. — Ты что, не видишь?.. Ну, в общем, торопимся мы!
— Ваши документы! — повторил милиционер.
Священнику было и обидно, и стыдно перед гостем, однако ничего не оставалось делать. Он протянул милиционеру права и техпаспорт, но при этом не удержался и едко добавил:
— Ладно, бери! Ваше дело — наказывать, а наше дело — миловать!
На что милиционер, окинув его холодным взглядом, проговорил:
— Наказываем не мы, а закон. А милуете не вы, а Господь Бог».
***
Рубрика «Толковый словарь»
Журнал «Фома» начинает новый проект под названием «Толковый словарь». Наш проект будет посвящен словам, и не просто словам, а древнегреческим словам и значениям этих слов. Ведь именно на языке древних греков евангелисты рассказали миру благую весть о пришествии Христа и надежде на спасение для каждого. Так, по крайней мере, считают подавляющее большинство ученых — первоначальным языком Нового Завета и христианской Библии был греческий язык того времени. Древнегреческий в то время на Святой Земле был, как принято сейчас говорить, языком межэтнического общения. На нем общались между собой представители разных народов. Для таких языков даже есть специальный термин — «лингва франка». Например, сегодня таким языком в мире является английский, а на просторах бывшего СССР — русский язык.
Первое слово, которое мы попытаемся истолковать, — «покаяние».
В рубрике «Эпилог»
Свою оценку ноябрьскому номеру дал историк, писатель, телеведущий Феликс Разумовский:
Приобщение к русскому миру
Для читателей журнала приоритеты редакции как будто хорошо известны. Во всяком случае, это никак не культура. Это вера. Вера в то, что Христос — это наш Спаситель.
Однако пути-дороги к Истине бывают, как известно, разные. И одна из таких дорог, к тому же отнюдь не маловажных, лежит через поле нашей русской культуры. Потому что ее вершинные достижения — это подлинные откровения об Истине. Пронзительные свидетельства о Христе. Именно в таком контексте присутствует тема культуры в очередном, ноябрьском, номере «Фомы». Несколько основных материалов журнала посвящены Достоевскому, точнее, я бы назвал это современным диалогом с писателем на животрепещущие духовные темы. Один из материалов этого блока — эссе писателя Алексея Варламова (с. 22) — задевает главный нерв нашей культуры: Богопознание (в данном случае через освоение русской классики). «Русским духом пахнет», — реагирует гипотетическая баба-яга на текст знаменитого романа «Преступление и наказание», который в свое время коммунисты почему-то оставили в школьной программе. А ведь в самом деле — удивительный факт: литература в данном случае победила воинствующую идеологию, зубодробительный марксизм-ленинизм. Но, похоже, с нынешним «ростовщическим духом», как замечает Варламов, даже Достоевский справиться не может. Стало быть, мы снова и снова оказываемся перед вопросом: «Как увидеть Бога в этом мире?»
На эту тему тоже с помощью Достоевского размышляет священник Георгий Ореханов (с. 32). Он говорит об одном из важнейших художественных открытий писателя: о Христоцентричности мира. Здесь надо сразу оговориться, может быть даже не один раз, что для верующего человека никакого открытия тут вовсе нет. Об этом и в Символе веры прямо сказано, Кто является «Творцом Неба и Земли»… Так вот, Достоевский, как художник, сказал об этом особенным образом. Сказал так, что вопрос об Источнике и Подателе стал понятен и доступен всем (всем читателям Достоевского, разумеется). Журнал «Фома», как я уже говорил, не может пройти мимо таких поистине бесценных сокровищ. Отсюда — обращение к Достоевскому и к самым разным явлениям русской культуры вообще. Сегодня это очень нужно нам всем, особенно людям новообращённым. Выстроить правильные отношения Церкви и мира не так-то просто, даже на личном уровне. Сам Федор Михайлович когда-то много потрудился над этой проблемой. Его следует признать весьма неудобным автором по части разного рода искушений и подмен; церковного культурным — в первую очередь. Об этой застарелой болезни образованного русского общества в свое время писатель говорил открыто и прямо. Но, быть может, куда более действенным и в данном случае оказался его романный герой — князь Мышкин. Смиренный человек, исполненный евангельского духа, к которому и в наши дни благодарный читатель испытывает искреннюю симпатию. С трогательного признания в этой симпатии начинает Александр Ткаченко (с. 25) свои размышления о главном герое романа «Идиот». Эти размышления по-своему очень интересны, и всё же должен признаться, что они оставляют двойственное впечатление. Хорошие цитаты из святителя Игнатия (Брянчанинова) как минимум не убеждают, ибо проблем святости, как известно, Достоевский в своем романе не ставит. Эти проблемы были, увы, очень далеки от современного ему русского общества.
Может быть, в наши дни ситуация мало-помалу меняется, однако — крайне трудно, это очевидно. Критерий в данном случае простой: наше отношение к новомученикам и исповедникам. Журнал «Фома», идя против течения, терпеливо и неизменно остается верен этой теме. Вот и в этом номере печатается материал игумена Дамаскина (Орловского) о священномученике Августине (Беляеве) (с. 42). Самое удивительное в его судьбе, что он был «народным избранником». Его, простого приходского священника, именно избрали во епископа города Иваново-Вознесенска. И можно только подивиться, какая истовая и всеобъемлющая вера была у церковных людей в эпоху величайшей русской смуты на «родине первых Советов». Теперь невидимым, но в высшей степени реальным образом мы все связаны с теми, кто нес тогда свой крест. И только в особых и, судя по всему, знаменательных случаях, эта связь становится вполне осязаемой, жизненной. Так в юбилейном материале о Патриархе Кирилле (с. 8) мы узнаём немаловажный факт, что дед Святейшего «прошел 47 тюрем и 7 ссылок». Такая духовная закваска, как говорится, дорогого стоит...
Фотообои
Также представляем Вашему вниманию фотообои по мотивам ноябрьского номера. Заставки на рабочий стол выполнены нашими дизайнерами в двух размерах: 1640х1200 и 1920х1200.
Посмотреть их можно будет в ближайшее время на нашем сайте, в разделе «Проекты».
