Игумен Алипий (Животиков), клирик храма Пресвятой Троицы в Новых Ватутинках
Все звали его уважительно, по отчеству — Семеныч. Даже наместник Донского монастыря, пригласивший его расписать один из храмов. Там мы с ним и познакомились.
Он сразу стал неотъемлемой частью нашей обители. Он был хорошим художником, иконописцем и реставратором, расписывал храмы и монастыри по всей России и не брал за свою работу ни гроша, лишь бы кров был. Несмотря на разницу в возрасте, мы сразу подружились.
Однажды вечером сижу я на подоконнике и рассказываю Семенычу, как покупал в аптеке десять пузырьков камфорного спирта для его реставрационных работ, и как бабушки, стоящие за мной в очереди, обозвали меня пьяницей за мой покрасневший от насморка нос.
И тут Семеныч, смеясь, вдруг спрашивает:
— А ты никогда не курил?
— Нет. В десятом классе как-то баловался, но, слава Богу, не прижилось. Даже в армии из-за этого был как изгой: все в курилку, а я в стороне.
— А я курил. Хочешь расскажу, как бросил?
Семеныч присел на край стола и на несколько секунд задумался.
— Я, когда вернулся после войны из лагеря, стал захаживать в действующий храм по соседству. И познакомился там с одним стареньким схимником, который, узнав, что я художник, спросил:
— Леша, а ты можешь с репродукции икону написать?
— Нуууу… я ни разу не писал иконы. Но могу попробовать.
— Попробуй, а?
— Да нет проблем, — ответил я развязно.
И вот, в комнатушке при храме я пытаюсь изобразить на доске икону с репродукции, а схимничек сидит рядом, наблюдает и молится. Через некоторое время я встаю и говорю:
— Все, перекур.
— Как, сынок, ты разве куришь?
— Дааа…
Сидим мы с ним на скамеечке возле храма, я курю, а он рядом молится. Вдруг резко поворачивается ко мне и спрашивает своим старческим скрипучим голоском:
— А может, бросишь курить?
— Неее…
Сидим дальше. Вдруг он опять резко поворачивается:
— А может, бросишь курить?
— Да нет, отец, я в лагере сидел, воевал. Как я брошу?
Сидим. А он опять.
— А может, бросишь курить?
— Все, отец, отстань от меня.
— Ну ладно, ладно…
Прихожу вечером домой, захожу на кухню, сажусь за стол, закуриваю, затягиваюсь. Вдруг сзади:
— А может, бросишь курить?
Оборачиваюсь — никого. Я со страху чуть папироску не проглотил. И так каждый раз, как только я закуривал. Жена посоветовала обратиться к психиатру.
Ладно, решил на полгода с куревом завязать. И все сразу исчезло. Я стойко выдержал. А когда срок истек, зашел в продмаг, взял чекушку водки, накупил папирос разных сортов, захожу на кухню, раскладываю на столе пачки, наливаю стакан водки, выпиваю и, морщась, выбираю, чего бы закурить. Остановился на «Беломоре». Осторожно прикуриваю. Оглядываюсь — вроде, никого. Ну, слава Богу! И вдруг сзади:
— А может, бросишь курить?
От неожиданности я аж на табуретке подпрыгнул. Да когда ж всё это кончится?! Ладно. Решил еще раз завязать с куревом — на год. А через год все повторилось — вполоть до этого самого «а может, бросишь?» Помню, жена сказала, что я если не брошу курить — попаду в психушку. В конце концов, я сдался. Схимник победил.
— И что? Он больше тебя не доставал? — спросил я Семеныча.
— Нет. Я перестал ему повод давать, — ответил он улыбаясь.
Подготовила Анастасия Спирина
