Вопрос читательницы:
Вижу, как активно священники высказываются против чайлдфри. Но простите, монахам можно, а остальным — грех? Разве рождение детей не свободный выбор человека? Я уж не говорю о том, сколько женщин не рожают, потому что боятся, что придется в одиночку растить детей, а еще сколько просто не могут из-за здоровья, отсутствия нормальных бытовых условий... Что, они все прокляты? Вообще ума не приложу, как размножение связано с верой, она же совсем про другое: про любовь, про свободу, про душу, а не демографическую политику. Или я чего-то не понимаю... Может, вы объясните?
Мария
Ответ священника:
Уважаемая Мария, вы спрашиваете, есть ли вообще какая-то связь между вопросом размножения и верой. В самом коротком и простом виде ответ будет звучать так: да, есть, ведь в самом начале Библии, где рассказывается о творении мира и человека, звучит обращенная к первым людям заповедь Господа: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю (Быт 1:28). То есть слово «размножение» буквально употребляется там, где речь идет о замысле Творца.
Но негодование, которым пропитано ваше письмо, можно понять. Ведь вопрос о вере — это вопрос не только о том, во что мы верим, но и о том, как это воплощается в нашей жизни и почему в окружающей реальности что-то порой очевидным образом идет не так, как Творцом было изначально замыслено. Давайте попробуем вместе разобраться.
Тезис 1: В Ветхом Завете семья и дети были одним из главных устоев еврейского общества, в том числе религиозных. Безбрачие и бездетность порицались. В отличие от Древнего Израиля христианство с самого начала признавало допустимость безбрачия ради служения Богу.
На протяжении всей ветхозаветной истории человечества люди, точнее те из них, кто сохранял веру в Единого Бога, следователи заповеди плодиться и размножаться. В Древнем Израиле дети считались благословением Божьим. Чем их было больше, тем лучше. Напротив, бездетность воспринималась как проклятие свыше, наказание за грехи и неправедную жизнь. Люди, не имевшие потомства, были париями в древнееврейском обществе. Один из наиболее известных примеров — Иоаким и Анна, родители Пресвятой Богородицы. Долгое время, вплоть до рождения долгожданной дочери, они терпели поношения и упреки от своих же соплеменников. Однажды священник даже выгнал Иоакима из храма, куда тот пришел, чтобы принести жертву Богу.
Такое отношение к рождению детей в Древнем Израиле объяснялось в том числе ожиданием пришествия в мир Мессии, Спасителя, откровение о Котором Господь дал еще перед изгнанием Адама и Евы из рая. Этим ожиданием еврейский народ жил на протяжении всего времени Ветхого Завета. Каждая семья надеялась, что родившийся в ней мальчик станет Мессией, а девочка — матерью будущего Спасителя. Надежды на пришествие Мессии еще больше усиливались по мере того, как Израиль терял свое политическое могущество, пока наконец из сильного независимого государства он не превратился в одну из многочисленных и не самых развитых римских провинций. Мессия мыслился как выдающийся духовный и политический лидер, который свергнет ненавистное иго римлян, восстановит Израильское царство и подчинит ему другие народы.
Но вот на землю пришел Сын Божий, Иисус Христос, Который Своей жизнью, смертью и воскресением спас человечество от власти греха и открыл всем людям путь в Царство Небесное. После Его смерти и воскресения Его ученики и последователи составили христианскую Церковь — сообщество верующих, объединенных в Духе Святом. Церковь стала наследницей Древнего Израиля, который не узнал во Христе ожидаемого Мессию. Пришел к своим, и свои Его не приняли, — пишет об этом апостол Иоанн Богослов (Ин 1:11). В Церкви осуществилось исполнение многих древних пророчеств о спасении через Иисуса Христа всего человечества, всех людей, независимо от их происхождения, пола, национальности и социального положения. Христиане составили Новый Израиль, принадлежность к которому определялась уже не по крови, а по духу. А Ветхий Завет, составлявший ранее основу жизни древних евреев, получил свое совершенное раскрытие в Новом Завете, который восполнил его новым, более возвышенным, духовным содержанием.
Среди прочих установлений Ветхого Завета христианская Церковь унаследовала и институт брака. Причем отношение к нему стало даже более строгим, чем это было раньше. Например, Христос говорит о недопустимости развода, который имел место среди иудеев, а позже этот запрет повторяет апостол Павел: вступившим в брак не я повелеваю, а Господь: жене не разводиться с мужем... и мужу не оставлять жены своей (1 Кор 7:10–11). Однако при всем уважении к браку тот же апостол Павел смотрит на него со скепсисом, немыслимым для ветхозаветной эпохи. Вот, например, несколько цитат: выдающий замуж свою девицу поступает хорошо; а не выдающий поступает лучше (1 Кор 7:38), хорошо человеку не касаться женщины (1 Кор 7:1), наконец, желаю, чтобы все люди были, как и я (безбрачными. — Прим. ред.) (1 Кор 7:7). То есть, с точки зрения Павла, во всяком случае, как видится из приведенных цитат, безбрачие лучше брака. А позже в христианстве вообще возникнет такое явление как мужское и женское монашество, представители которого будут давать обет безбрачия. И именно монахи составят впоследствии бóльшую часть святых, прославленных Церковью, не считая мучеников.
Получается, брак — хорошо, но безбрачие лучше, а бездетность имеет приоритет над рождением детей? Так может, заповедь «плодитесь и размножайтесь» с наступлением Нового Завета утратила свою актуальность и христианство уже в самом начале своего исторического пути сделало выбор в пользу чайлдфри?
Тезис 2: С христианской точки зрения мир находится в состоянии ненормальности, катастрофы. В отличие от других идеологий, к которым относится и чайлдфри, христианство предлагает не только выход из этого состояния, но и путь к обретению подлинного счастья.
Чтобы ответить на этот вопрос, посмотрим, что представляет собой движение чайлдфри. Если не брать в расчет его радикальные течения, представители которых сами признаются, что на биологическом уровне испытывают отвращение к детям, что это не модно и что они просто хотят пожить в свое удовольствие, то в самом общем виде чайлдфри — это осознанный выбор людей не иметь детей по ряду личных, социальных, экономических и иных причин. Здесь и бунтарство против общественных стереотипов, и желание сохранить свою автономию и независимость, и финансовые аспекты. Наконец, ряд приверженцев идеологии чайлдфри объясняют свою позицию заботой об экологии, поскольку снижение численности населения способствует уменьшению потребления природных ресурсов и сокращению углеродного следа.
С одной стороны, кажется, что в каждом из названных аспектов в большей или меньшей степени присутствуют эгоистические мотивы. С другой стороны, рассматривать отказ от рождения детей исключительно как проявление эгоизма вряд ли корректно. Тут могут иметь место моменты, вызванные психологическими причинами. Например, страх перед будущим, тревожные ожидания, своеобразным образом понятое чувство ответственности за другого человека. Еще одна причина — самоотверженное служение некой идее, ради которой все остальное уходит на второй план. Наконец, не в последнюю очередь предпосылкой чайлдфри выступает атеистическое мировоззрение. Оно становится благодатной почвой, на которой произрастают все приведенные выше причины, соображения и страхи.
Что же в ответ на это может сказать христианство? По большому счету идеология чайлдфри ничем не отличается от любых других идеологий или фантазий, которые люди изобретают в надежде найти рецепт или алгоритм достижения счастья или получить ощущение, что ты состоялся, что жизнь удалась. Например, сделал умопомрачительную карьеру, или посетил все крупные города мира, или... родил одиннадцать детей и создал из них футбольную команду. Получается, идеология может с одинаковым успехом выдать как осознанный отказ от детей, так и стремление родить как можно большей детей за решающий фактор выполнения человеком его роли в этом мире и обретения удовлетворения.
Там, где идеология рассматривает рождение детей как причину удачи или, наоборот, поражения, христианская вера говорит: живущее в каждом человеке стремление к счастью, мечта найти путь к нему в принципе реализуется в другой плоскости.
На чем основывается такой взгляд христианства? На убеждении, что наш земной мир находится в ситуации ненормальности, полнейшей катастрофы и достижение счастья в автономном режиме, без Бога, невозможно. Это очень точно подметил французский философ Жан-Поль Сартр, сформулировавший следующую максиму: «У человека в душе дыра размером с Бога, и каждый заполняет ее, как может». Но если она размером с Бога, то ее невозможно заполнить ничем — ни рождением детей, ни отказом от них, ни какой-нибудь самой выдающейся и прекрасной идеей. Или Бог сам заполняет эту дыру, или она остается.
Христианство предлагает выход из тупика, в который человечество регулярно загоняет то одна, то другая идеология. Этот выход — в обретении Бога, Который есть абсолютная и совершенная любовь. Христианство предлагает открыться навстречу подлинной, настоящей, Божественной любви, которая преображает жизнь человека и делает его подобным Богу. Но что это за любовь и почему при ее наличии в христианстве некоторые верующие избирают путь монашества, который не предполагает брака и рождения детей?
Тезис 3: До грехопадения человек был цельным существом. Его главная цель — достижение богоподобия — гармонично включала в себя все аспекты его жизни и деятельности. Ее достижение должно было осуществляться через возрастание в любви, общение с Богом и друг с другом.
Чтобы ответить на этот вопрос, начать придется буквально с Адама. Первые люди — Адам и Ева – были сотворены Богом по Его образу и подобию. Человек стал высшим и самым совершенным Божьим творением, обладающим безграничными возможностями для самосовершенствования.
Христианское богословие проводит различие между образом и подобием Божьим. Это различие играет важную роль в понимании природы человека, его отношений с Богом и задач его духовной жизни. Образ Божий относится к тому, что изначально заложено Богом в природу человека. Это отражение Божественных качеств, которые являются основой его бытия и делают его уникальным среди прочих творений. Среди основных аспектов образа Божьего выделяют разум, свободу воли, бессмертие, способность к творчеству и т. д. Образ Божий есть нечто постоянное и неотъемлемое для человека, то, что он не может утратить. Подобие же Божие выражает реализацию духовного потенциала человека. Достижение подобия понимается как процесс обóжения, приближения к Богу через следование Его заповедям, веру и добродетели. Таким образом, образ Божий — это фундамент человеческой природы, а подобие Божие — это цель и путь духовного роста и совершенствования.
Адаму и Еве, созданным по образу Божию, нужно было приложить усилия для достижения богоподобия. Библия дает нам лишь общие и очень образные указания на те задачи и ограничения, которые стояли перед людьми в раю. Это возделывание райского сада, забота о животном мире, разумное управление всем творением Божьим, запрет на вкушение плодов с дерева познания добра и зла и, наконец, уже упомянутая заповедь плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю (Быт 1:28). Бог, Который желает людям высшего блага и хочет возвысить их до Себя, указывает им направления, следуя которым, они смогут достичь максимальной полноты бытия. Поэтому можно предположить, что в заповеди заботиться о мире, любя друг друга и рожая детей, изначально содержится важный призыв войти в опыт человеческого бытия в его абсолютной полноте, опыт становления личности, при котором реализуются индивидуальные задатки и уникальные особенности человека в рамках единой человеческой природы, где отношения между людьми основаны на принципе взаимной любви.
Тезис 4: С христианской точки зрения цель семьи — совершенствование в любви. А дети — это естественный плод любви.
Адам и Ева, будучи отдельными самостоятельными личностями, были, по библейскому выражению, одной плотью (Быт 2:24). Такой же одной плотью с родителями становится и ребенок, который, обладая собственной индивидуальностью, является продолжением своих отца и матери. Человек, таким образом, пребывая в раю в постоянном богообщении, был одновременно призван достичь целостности бытия в семье, которая, будучи единым целым, существует на разных уровнях человеческого бытия: мужа, жены и ребенка.
Итак, в христианском мировидении рождение детей не сводится к решению демографических проблем и количественному росту человеческой популяции. Оно имеет прямое отношение к замыслу Бога о самореализации человека. Деторождение связано с идеей о достижении человеком полноты его бытия, которая раскрывается в единении с Богом и ближними при сохранении собственной индивидуальности.
Интересно, что такое понимание семьи как предельной полноты бытия человека в его уподоблении Богу дает возможность заглянуть в тайну Святой Троицы, понимаемой как единство трех Ипостасей Бога: Отца, Сына и Святого Духа. Основанием для такого — конечно, очень несовершенного и условного — сопоставления человеческой семьи и Святой Троицы служат слова Самого Бога, Который при творении человека говорит о Себе от первого лица, но во множественном числе, и по Своему образу и подобию создает двух людей: И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему... И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их (Быт 1:26–27).
Итак, человек был призван идти по пути достижения подобия Божия в общении с Богом, Который наполнял Своим присутствием всю его жизнь, и друг с другом, составляя «одну плоть». И опять перед нами встает образ бытия Троицы, Лица Которой соединяются, не сливаясь, находятся в постоянном взаимном общении между Собою, пребывают друг в друге и не существуют одно вне другого. Человек был замыслен как целостное существо, в котором нет места разделению. И в первых главах книги Бытие это обстоятельство постоянно подчеркивается. Адам прямо и непосредственно общается с Богом, называет Еву кость от костей моих и плоть от плоти моей (Быт 2:23), и ни он, ни она не стыдятся друг друга, будучи нагими, то есть не воспринимают другого как что-то иное, отдельное и противостоящее себе. Отношения с Богом не мешали отношениям друг с другом и не чинили препятствий другим делам, которыми занимались люди в раю. Все пребывало в гармонии со всем, росло и развивалось в атмосфере совершенной любви.
Тезис 5: После грехопадения человек утратил целостность, которая была свойственна ему в раю. При этом главная цель человеческой жизни — возрастание в подобие Божье — сохранилась. Ее достижение возможно как в браке, так и в одиночестве. Оба пути являются равнозначными, если при их выборе человеком движет любовь к Богу и ближнему.
Но вот человек сошел с этого начертанного Богом пути. Адам и Ева нарушили единственную заповедь, носившую запретный характер, и приобщились ко злу. Произошло грехопадение, которое разрушило единство человека с Богом, исказило человеческую природу, нарушило первозданную гармонию и внутреннюю цельность человека.
Качества, составлявшие образ Божий в человеке, сохранились, но оказались повреждены. Человеческая воля, которая изначально была направлена на исполнение воли Божьей, стала раздвоенной и склонной ко греху. Разум, который был создан для познания истины и Божественной мудрости, помрачился, в сердце образовался источник внутренних конфликтов, страстей и эгоизма. Если в раю дух, душа и тело человека существовали в единстве и согласии, то грехопадение привело к внутреннему конфликту между духовными и телесными стремлениями, душа стала подвержена страстям, а тело — физическим страданиям, болезни и смерти. Грех нарушил отношения между Адамом и Евой, которые изначально были построены на любви и доверии. Человек стал существом, раздробленным внутренне и разобщенным внешне.
При этом основная задача — достижение богоподобия, полноты бытия в Боге — перед человеком осталась. Однако решить ее после грехопадения стало куда сложнее. Да, Иисус Христос, Бог, ставший человеком, исцелил падшую природу человека и избавил его от власти греха. Он вновь открыл человечеству путь к Богу, вернул возможность уподобиться Ему, стать, по выражению святых отцов, «богом по благодати». Но, будучи потомком Адама и Евы, каждый из нас все равно несет в себе последствия первородного греха, которые проявляются в наклонности ко злу, моральной слабости, страданиях, смерти, разрушении гармонии с природой и окружающими людьми, в духовной пустоте и внутреннем разрыве с Богом.
И если в раю человек был цельным существом, обладал единством воли и совершенным разумом, а его путь к богоподобию был лишен внутренних противоречий и гармонично объединял общение с Богом и межличностную коммуникацию, то после грехопадения в силу внутренней раздробленности ситуация изменилась. Лишенный внутренней цельности человек сегодня стоит перед выбором: чему отдать приоритет, на что направить свои основные силы, что предпочесть. И как нельзя быть выдающимся спортсменом и одновременно гениальным композитором и ученым с мировым именем, так практически невозможно быть образцовым семьянином и столпником, проводящим все время в молитве под открытым небом. Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене, — пишет об этом апостол Павел (1 Кор 7:32–33). От чего-то надо отказываться, чем-то жертвовать.
Так значит, безбрачие и, соответственно, отказ от детей все же имеет в христианстве преимущество? Нет. Призывая равняться на себя, человека холостого, апостол Павел предлагает, как ему кажется, более легкий путь служения Богу, когда ничто не отвлекает человека от духовной жизни. Я хочу, чтобы вы были без забот (1 Кор 7:32), — признается он. Но одновременно он с высоким пиететом и благоговением относится к браку, уподобляя отношения мужа и жены отношениям Христа и Церкви. Он призывает мужей любить жен как самих себя, убеждает супругов уступать друг другу и не уклоняться от интимной близости, цитирует книгу Бытие, которая называет мужа и жену одной плотью. Оба пути — и безбрачие, и семейная жизнь — считаются в христианстве равновеликими, потому что оба в конечном итоге помогают человеку достичь полноты бытия в Боге.
В Евангелии от Матфея Иисус Христос, отвечая на вопрос, какая заповедь является самой главной, говорит: …возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумом твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобна ей: возлюби ближнего своего, как самого себя (Мф 22:37–39). Заповеди о любви к Богу и любви к ближнему взаимопроникают друг в друга, так что исполнение одной подтягивает за собой другую. Кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего, — пишет об этом апостол Иоанн Богослов (1 Ин 4:20–21). Поэтому в семье человек учится любить Бога через любовь к ближнему, который несет в себе образ Божий, а инок в монастыре, устремляясь в молитве всем своим существом к Богу, начинает через любовь к Нему видеть образ Божий в окружающих его людях и дарить свою любовь им.
Есть тут один очень важный момент. Он связан с выбором, который стоит сегодня перед каждым человеком. Когда общаешься с людьми, которые действительно идут путем любви — будь то монах, отец или мать семейства, или одинокий человек, который, например, много времени уделяет делам милосердия, — часто можно слышать такое слово, как призыв. В какой-то момент их жизни, когда они действительно серьезно задавались вопросом, что им делать, как они могут лучше всего послужить Богу и ближним, Господь давал ответ и призывал (иногда довольно неожиданно) — на то место, которое становилось для них школой любви и где они смогли максимально раскрыть свои сильные стороны, духовные таланты и способности. Один решал принять монашеский постриг и обретал любовь в молитвенном предстоянии Богу, для другого пространством любви становилась семья, третий находил себя в служении людям, оказавшимся в трудной ситуации. Этот жизненный опыт многих людей свидетельствует: если человек хочет во что бы то ни стало вырваться за пределы своей ограниченности и обращается к Богу с вопросом, Господь обязательно подскажет, что делать и где употребить и приумножить те таланты, которые Он же вложил в каждого из нас.
Причем применительно к семье нужно сделать одну оговорку. Далеко не каждый брачный союз приводит к рождению детей. Тому может быть множество причин. И речь тут не о каком-то проклятии, упомянутом в вопросе, с которого начался этот текст. У Бога нет брошенных или проклятых, и семейные люди, не имеющие детей, Им не оставлены. Вспомним хотя бы уже упоминавшихся выше Иоакима и Анну — родителей Пресвятой Богородицы. Отсутствие детей тут не грех, а скорее беда, трагедия семьи. Речь здесь о другом. О том, что люди часто продолжают искать счастье в чем-то, помимо Бога. И вместо тех путей, которые Он им предлагает, надеются, что нечто другое — тот же намеренный отказ от рождения детей ради карьеры — даст им возможность самореализации и принесет счастье. Увы, эти надежды никогда не оправдываются.
Как уже говорилось выше, чайлдфри в таком понимании превращается в идеологию, в которой нет места Богу. Во всяком случае Он стоит тут не на первом месте, и путь, предлагаемый чайлдфри, к Нему не ведет. Человек, следующий за этой идеологией, начинает блуждать и в итоге промахивается мимо самой главной жизненной цели. В этом смысле отказ от детей по идеологическим соображениям — грех в своем исконном понимании. И древнееврейское hattath и греческое ἁμαρτία, которые переводятся как грех, означают промах, непопадание в цель. Если подлинная цель нашей жизни состоит в богопознании, богообщении, в соединении с Богом, то уклонение от нее — всегда поворот не туда, грех. И в свою очередь все это ведет к другим грехам, таким как убийство ребенка во чреве (аборт) и отказ от брака в пользу блудного сожительства.
Тезис 6: Там, где какая-то идеология, в том числе чайлдфри, утверждает: вот моя воля, и весь мир должен под нее прогнуться, христианин первым делом не утверждает, а спрашивает: Господи, какова Твоя воля в отношении именно меня? И находя ответ (порой не сразу, а через долгий и тернистый путь) в Евангелии, в молитве, в событиях своей жизни, христиане следуют ему как верные сыновья и дочери следуют воле любимого и любящего Отца.
Если Бог дарует супругам возможность рождения детей, они не отказываются от этого дара, а воспринимают его как шанс еще более приблизиться к пославшему его.
Если Бог дарует одиноким или бесплодным людям возможность посвятить себя служению ближним, они видят в этом не «ущербную замену» родительству, а возвращающую надежду дорогу для тех, кого наш исполненный несправедливостью мир пытается этой надежды лишить.
Если Бог призывает к монашеству, то ответившие на Его призыв не делят людей на возвышенных затворников и приземленных обывателей: они учатся такой молитве, свет которой как раз смог бы преодолеть все разделения — и сами приобщаются к Источнику этого света.
Какую бы жизненную реализацию мы ни выбирали — семья, монашество, или одиночество в миру — цель тут одна: вхождение в опыт подлинной Божественной любви, преодоление раздробленности, восстановление утраченного единства с Богом и людьми, достижение в Боге полноты бытия.
