Мы можем чувствовать правоту своей веры, но не всегда можем ее объяснить или доказать человеку неверующему, в особенности тому, у кого наше мировоззрение почему-то вызывает раздражение. Разумные вопросы атеиста могут поставить в тупик даже самого искренне верующего христианина. О том, как и что отвечать на распространенные аргументы атеистов в очередной видеотрансляции на (здесь была удалена ссылка на организацию, запрещенную в РФ) говорит в проекте “Диалог с атеистами: православные аргументы” наш постоянный автор Сергей Худиев. Следите за новостями, чтобы не пропустить очередной прямой эфир, во время которого вы сможете задать вопросы.
В последних выпусках мы говорили о научном аргументе доказательства Бога и о вопросах, связанных с ним. В ответ пришло много вопросов и возражений от читателей. Попробуем на них ответить.
(здесь была удалена ссылка на организацию, запрещенную в РФ)
Разве научное объяснение не устраняет религиозное? Если все можно объяснить в рамках науки, то где тогда место для Бога? Как сказал Лаплас, “Я не нуждаюсь в этой гипотезе”.
Вера в то, что научное объяснение каким-то образом устраняет религиозное, связана логической ошибкой. Наука и вера просто отвечают на разные вопросы.
Начну с примера: на вопрос «почему едет машина» можно ответить по-разному. «Потому что в двигателе происходят такие-то химические реакции» или «потому, что Иван Иванович решил повезти свою семью на дачу».
Оба эти ответа верны; нам не приходится выбирать между ними. Нас, скорее, удивит человек, который станет уверять, что, поскольку химия подробно описывает реакции, происходящие в двигателе внутреннего сгорания, мы должны оставить смехотворные басни про «Ивана Ивановича», который «любит своих домашних и хочет, чтобы они хорошо отдохнули на даче». Это же химия, глупенькие. Реакция окисления. Углеводороды, атмосферный кислород, любой студент-химик напишет вам формулу.
В этом примере ошибка выглядит очевидной — химия, как и естественные науки вообще, ничего не может рассказать нам об Иване Ивановиче, его отношениях с домашними и его планах на эти выходные. Если мы не усматриваем следов вмешательства Ивана Ивановича в процесс сгорания топлива, это не значит, что его не существует; это просто значит, что химия никак не поможет (впрочем, как и не помешает) нам с ним познакомиться. Чтобы узнать его, нам надо поговорить с ним — или хотя бы с его домашними.
Однако, когда речь заходит о Боге, эта грубая ошибка подается в качестве серьезного аргумента — наука, де, способна объяснить природные процессы, не привлекая «гипотезу Бога». Если мы можем описать динамику воздушных потоков, значит, не Бог посылает дождь; если мы значительно продвинулись в понимании того, как функционирует живая клетка, значит не Бог — податель жизни.
Логически этот аргумент против бытия Божия выглядит точно также, как и аргумент против бытия Ивана Ивановича — но воспринимается без улыбки, с полной серьезностью.
В чем причина такой ошибки? Тут происходит смешение между двумя типами вопросов — «каким образом» и «зачем». Студент-физик, который на вопрос о причинах полярного сияния ответит «Бог зажигает Полярное Сияние, чтобы мы дивились чудесам Его творения», получит двойку, хотя даст совершенно правильный ответ. Беда в том, что он отвечает не на тот вопрос, который ему ставят — у него спрашивают «каким образом», «каков физический механизм этого явления», а не «кто», «зачем» и «с какой целью».
Если Вы попытаетесь ответить на вопрос «каким образом элементы тварного мира взаимодействуют между собой» указанием на волю Божию, Вы совершите ту же ошибку, что и студент из нашего примера. Вас не спрашивают, «по чьей воле и замыслу они себя так ведут». Вас спрашивают, «как именно» они себя ведут. Вы ответите невпопад, если на вопрос о процессах, происходящих в двигателе внутреннего сгорания, ответите: «Иван Иванович повез свою семью на дачу».
Как говорится в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви», «Научное и религиозное познание имеют совершенно различный характер. У них разные исходные посылки, разные цели, задачи, методы. Эти сферы могут соприкасаться, пересекаться, но не противоборствовать одна с другой. Ибо, с одной стороны, в естествознании нет теорий атеистических и религиозных, но есть теории более или менее истинные. С другой - религия не занимается вопросами устройства материи».
Но как можно совместить библейский рассказ о сотворении мира и всего, что в нем, за рабочую неделю с данными науки, которая говорит, что это явно было не так?
Проблема, которая возникает тут у многих атеистов (и некоторых верующих), это проблема языка. В нашей речи (в том числе, научной) мы постоянно используем образы и иносказания. Например, когда Ричард Докинз говорит об “эгоистичном гене”, мы понимаем, что в буквальном смысле ген - это химическое соединение, а не личность, и быть эгоистичным не может. Ученые также говорят о “плоской вселенной” или “тяжелом вакууме” - что в буквальном смысле было бы нелепо, а человеку, незнакомому с этими областями науки, показалось бы явной чепухой.
Тем не менее, мы понимаем, что в данном случае ученые используют иносказания и что понимать их буквально было бы ошибкой. Мы понимаем, что нам стоит приложить некоторые усилия, чтоб войти в контекст их речи и понять, что они хотят сказать.
В нашем обычном общении мы очень часто прибегаем к иносказаниям - даже не замечая этого. Например, мы говорим о “разбитом сердце”, когда в буквальном смысле оно вовсе не разбито, а просто человек глубоко огорчен, или о том, что у человека “светлая голова”, хотя он вовсе не обязательно блондин - мы просто хотим похвалить его ум.
Библия, сообщая нам истины, необходимые для нашего спасения, неизбежно делает это на доступном людям языке. Поскольку библейское Откровение разворачивается в истории, оно с необходимостью использует язык и образы, характерные для людей соответствующей местности и эпохи. Повествование о творении не использует (и не может использовать) научный язык, который складывается гораздо позже, и не сообщает нам научных данных - оно просто не предназначено для этого. Его цель - открыть нам истину о том, что все существующее сотворено Богом.
Приведу пример. В детстве у меня была книжка - с чудными картинками - "О том, как устроен атом". В ней протон был изображен большим красным шариком, нейтрон - большим зеленым, электрон - маленьким голубым. Когда я подрос, моя детская вера в атомы пошатнулась - я узнал, что атомы (не говоря уже об элементарных частицах) гораздо меньше длины световой волны, так что элементарные частицы не могут обладать - в буквальном смысле - ни цветом, ни формой. Значит ли это, что автор книги вводил меня в заблуждение? Нет. Это просто значит, что он использовал образы, понятные восьмилетнему школьнику, чтобы сообщить некоторые важные истины. Так и первая глава Библии использует знакомые людям того времени образы, чтобы передать вероучительное послание.
Часть этого послания - то, что Бог творит, наделяя само творение способностью к развитию - вспомним, например, стихи Писания: "И сказал Бог: и да произведет вода... да произрастит земля... (Быт 1: 11, 12)". Творение - это не монолог, а хор, в котором Бог придает тварным силам, в определенной степени, автономный голос.
Разве Библия не говорит, что земле 6000 лет?
Нет, Библия этого не утверждает. Различные цифры (6000, 7500, 10 000 лет) возникают при различных (и довольно спорных) попытках подсчета длительности библейской истории. Библия просто не сообщает нам возраста мироздания. Она открывает нам сам факт сотворения - а не детали, которые были бы просто непонятны читателям, да и не отвечали бы главной цели Библии - привести нас к спасительным отношениям с Богом.
На заставке рисунок Натальи Федоренковой
