Что такое Церковь? Разве нельзя общаться с Богом без нее?

В позиции христиан-«индивидуалистов» есть здравое зерно: с каждым человеком Бог общается лично. И если в дохристианскую эпоху Господь заключал завет — союз, договор — с целым Израильским народомВпрочем, и этому завету предшествовали личные заветы, в которые Бог вступал с древними праведниками Ноем, Авраамом, Исааком, Иаковом., то с момента пришествия в мир Сына Божия Иисуса Христа каждый человек заключает с Богом свой личный завет: принимает Святое Крещение, отрекаясь от сатаны и сочетаясь со Христом (вступая с Ним в неразрывный личный союз).

От каждого Господь ждет личной веры: из Евангелия мы знаем, что именно личная вера спасает человека (Мф 9:22, Мф 9:29, Лк 7:50 и другие фрагменты). И каждому человеку Бог лично желает блага. Об этом известные слова пророка Иезекииля: живу Я, говорит Господь Бог: не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был (Иез 33:11). Об этом и всё Священное Писание Нового Завета: и Сам Спаситель, и апостолы творят благодеяния не народу в целом, а конкретным людям, иногда даже иноземцам и иноверцам, лишь бы те откликнулись на призыв Христа…

Вот здесь-то — в желании Бога дать человеку благо — и кроется ответ о роли Церкви…

«Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее»

Это одно из ключевых мест Священного Писания (Мф 16:18), где о Церкви говорит Сам Господь. Слова Я создам в Его устах — это больше, чем сообщение. Речь идет ни много ни мало об акте творения, который Он намерен совершить и о котором заранее извещает Своих учеников. Не люди, не ученики Христовы создают Церковь (как могли бы они создать некую организацию, общину, клуб, институт), а Сам Господь. Церковь — Его творение. Можем ли мы сомневаться в ее необходимости или продолжать думать, что это какая-то избыточная человеческая «надстройка»?

Другой ряд вопросов — что такое Церковь и для чего она Богу? Какое место занимает Церковь в остальном творении? Каковы ее признаки и где ее границы? Искать ответы на все эти вопросы для христиан совершенно естественно.

И один из ответов мы находим в концовке той же фразы Христа: …врата ада не одолеют ее.

Церковь создается как «пространство спасения», как некое «место», которое не погибнет вместе с прочим миром в конце времен, а будет сохранено, спасено для Царствия Небесного. Образно говоря, это такой «корабль» вроде Ноева ковчега, потопить который сатане не удастся, несмотря на все его старания. Отсюда, кстати, и «корабельная» форма некоторых храмов, и «якорная» форма креста на их куполах.

А теперь обратимся к Символу веры — тексту, в котором содержатся главнейшие ключи христианского миропонимания, составленному и утвержденному на Вселенских Соборах еще в IV веке. Мотивы всего, что совершил и продолжает совершать Господь, описаны там одной емкой фразой: «нас ради человек, и нашего ради спасения». Ради спасения нас, людей, Господь сошел с небес и воплотился, стал человеком Иисусом, проповедовал и исцелял; ради нас Он принял позорную и мучительную смерть на Кресте, а потом воскрес и вознесся к Богу Отцу. Ровно для того же Он создает и Церковь — потому, что любит людей и хочет дать им всё для спасения. Церковь — это дар Божий христианам, который призван ограждать их от ада — вечной погибели, вечного пребывания в разлуке с Богом.

Что же представляет собой этот дар в реальной жизни?

…На сем камне создам Церковь Мою

Слова «церковь» и «храм» мы нередко используем как взаимозаменяемые. Многие люди так прямо и думают: Церковь — это культовое здание с куполом и крестом.

А на самом деле русское слово «Церковь» — перевод греческогоИ Евангелие, и послания апостолов изначально написаны по-гречески. Две тысячи лет назад мир вообще находился под сильным влиянием греческой культуры и философии, и греческий язык был самым распространенным способом международного общения. ἐκκλησία («экклесия»), буквальный смысл которого — «призвание, собрание, собор».

Да, конечно, храм мы тоже называем собором: ведь в храме люди как раз собираются — для молитвы, для участия в таинствах, для обсуждения важных вопросов своей общинной жизни. В этом смысле и Христос, и апостолы действительно уподобляли Церковь храму. Но только лишь уподобляли, а не смешивали одно с другим.

В один из решающих моментов евангельской истории, когда апостол Петр именует Христа Сыном Божиим, Господь говорит ему те самые слова, к которым мы уже обращались в начале статьи: Ты — Петр, и на сем камнеПетр по-гречески значит «камень, скала» создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее (Мф 16:18). Христос словно бы изображает Церковь в виде здания, которое возводят, как и положено, на твердом каменном основании. Но это, конечно, иносказание: ведь если основание этого «здания» — твердая вера во Христа как в Сына Божия (а Петр исповедал именно такую веру), то и само это «здание» — явно нечто иное, нежели какое-то строение.

Эту же метафору использует в одном из своих посланий апостол Павел – и раскрывает ее. Он называет Иисуса Христа краеугольным камнем, на котором всё здание, слагаясь стройно, возрастает в святый храм в Господе, на котором и вы (адресаты Павлова послания — жители города Ефеса. — Ред.) устрояетесь в жилище Божие Духом (Еф 2:20–22). Вот что такое это «здание»: это сами христиане, которые, сотрудничая и поддерживая друг друга, как бы составляют единый организм, единое здание, в котором живет Сам Бог, объясняет апостол.

Деяния апостольские — еще одна книга Нового Завета — повествует, как ученики Спасителя основывают христианские общины в разных городах Римской империи — в Иерусалиме, Антиохии, Коринфе, Филиппах, Ефесе… Именуются эти общины церквями (не только в книге Деяний, но и, например, в Откровении Иоанна Богослова). И вот тут речь уже явно о сообществах верующих. Которые, кстати, далеко не сразу стали собираться для молитвы и общения именно в храмах: часто их собрания происходили в доме кого-нибудь из членов общины, а иногда вообще под открытым небомУже в XX веке эта практика возродилась в гонимой большевиками Русской Церкви: например, заключенные в Соловецком лагере епископы и священники однажды тайно отслужили пасхальную заутреню прямо под звездным небом. Возможность строить каменные храмы для регулярных собраний христиане получили только в IV веке, после того как римская власть прекратила гонения на их веру. А Церкви — собрания, сообщества верных Господу людей — существовали уже давно!

Не вы Меня избрали, а Я вас избрал

Итак, в дословном переводе «Церковь» — это собрание, сообщество. Но и у слова «собрание» очень важно прояснить смысл, чтобы отличить церковное собрание от тех, которые собирают люди по самым разным поводам (хотя бы и «по поводу» Бога).

Вспомним, о чем мы уже сказали в самом начале: Церковь — творение Самого Бога. Это не объединение единомышленников, которые встретились и решили учредить некий союз или организацию. Это люди, призванные и собранные Богом для целей, вéдомых прежде всего Самому Богу.

Не вы Меня избрали, а Я вас избрал (Ин 15:16) — эти слова Христа, обращенные к ученикам, часто толкуют в смысле избрания в священство (а нынешние священники — как раз преемники апостолов). Но они приложимы ко всем членам Церкви, которая в те дни, о которых повествует Евангелие, состояла всего лишь из двенадцати ближайших учеников Иисуса Христа.

А как эти ученики собирались вокруг Христа? Евангелие живо запечатлевает некоторые из этих моментов. Вот Христос идет по берегу Галилейского озера, видит рыбаков, выбирающих из воды сети, и призывает их следовать за Ним — те немедленно оставляют свое дело и идут за Христом (Мф 4:18–22 и аналогичные места у других евангелистов). Вот Он проходит мимо сборщика пошлин Левия Матфея, обращается к нему с тем же призывом — и тот бросает всё и становится учеником Христовым (Мф 9:9, Лк 5:27–28).

Конечно, во всех этих случаях не бездействовала и воля будущих апостолов, они тоже совершали свой личный выбор. Из Евангелия от Иоанна мы знаем, что многие из них познакомились со Христом еще прежде призвания к апостольскому служению. Одним (Иоанну и Андрею) указал на Христа их первый учитель Иоанн Креститель, других (Петра, Филиппа и Варфоломея) познакомили с Ним их братья и друзья (см.: Ин 1:35–49). У будущих апостолов было время, чтобы узнать Христа поближе, присмотреться к Нему, Его призыв не был абсолютно внезапным. Тем не менее в апостольскую общину — прообраз будущей Церкви — ученики собираются не сами, их призывает Господь. А кого-то, наоборот, не призывает, такие эпизоды в Евангелии тоже есть…

Уже на примере самих апостолов ясно, что Церковь не есть творение рук человеческих, что создает, собирает ее Сам Бог. Христос говорит об этом через множество притч и евангельских образов. Вот перед нами пастырь, который собирает овец в загон. Вот хозяин, который созывает жнецов собрать урожай с созревших, побелевших от зрелости нив. Вот виноградарь, отправляющий слуг собрать плоды с виноградника. Вот рыбак, закидывающий сети в море и собирающий улов в специальные горшки…

Повторим еще раз: все сказанное не исключает свободы выбора, добровольного движения сердец самих апостолов, но призыв, на который они откликаются, исходит от Бога. Он открывает Себя людям и обращается к тем, кто (как Он знает) готов пойти за Ним. А дело человека — поверить в то, что это действительно призыв от Бога, и проявить свою свободу: либо откликнуться на призыв, либо пойти своей дорогой.

В Символе веры христиане свидетельствуют о своей вере в Бога, но и в Церковь тоже. Верить в Церковь как раз и значит верить в то, что она создана Самим Иисусом Христом и ведет к Нему. Исповедуя веру в Церковь, христианин свидетельствует, что он услышал однажды Божий призыв и откликнулся на него не только сердцем, но и делом: стал членом Церкви.

…Все же вы — братья

В одном из посланий апостола Павла есть место, в котором он уподобляет Церкви семью, называет семью «домашней Церковью» (ср.: Рим 16:4). Сегодня нередко можно услышать словосочетание «малая Церковь» — и это тоже о семье.

Но можно ведь сказать и наоборот: Церковь — это большая христианская семья.

В Евангелии от Матфея мы слышим увещание Господа: не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель — Христос, все же вы — братья (Мф 23:8). Это очень простая мысль: все друг другу братья и сестры, потому что у всех людей один Отец — Бог. И, вступая в Церковь, человек оказывается среди родных братьев и сестер (недаром в храмах принято обращаться друг к другу «по-родственному»), вливается в большую семью.

Семья — это ведь не просто некое содружество или объединение людей, скрепленных общими взглядами, интересами или вкусами. Такое объединение было бы точнее назвать каким-нибудь клубом. А семья — совсем иное, это единый организм, как об этом говорит библейская книга Бытие: муж прилепится к жене своей; и будут [два] одна плоть (Быт 2:24). Муж и жена — одно нераздельное существо, а их дети — плоть от их плоти.

Таким же единым организмом является и Церковь — об этом недвусмысленно свидетельствует Священное Писание Нового Завета.

В последней беседе с учениками, за считанные часы до ареста и распятия, Христос неожиданно обращается к образу виноградной лозы: Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой виноградарь. Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода. Пребудьте во Мне, и Я в вас. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе, так и вы, если не будете во Мне. Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего. Тем прославится Отец Мой, если вы принесете много плода и будете Моими учениками (Ин 15:1–2, 4–5, 8).

О чем говорит тут Спаситель? А вот как раз о Церкви! Все христиане составляют единый живой организм со Христом, как виноградные листья, растущие на лозе. Все «ветви» или «листья», будто бы отдельные, на самом деле соединены друг с другом через единую «лозу» — Христа и способны плодоносить именно в силу своей причастности к этой животворной лозе. Господь предупреждает: кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают (Ин 15:6). Как лоза снабжает ветви и листья винограда животворными соками, так Христос питает Церковь. Поэтому отдельным людям так важно «привиться» ко Христу, сделаться частью этого богочеловеческого организма, в этом залог их спасения, приобщения к жизни вечной, объясняет современный богослов, профессор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета протоиерей Олег Давыденков.

Как человеку привиться к этой лозе, стать частью этого организма — отдельный большой разговор. Однако подчеркнем: для Христа Церковь — это не какой-то коллектив единомышленников, а именно целостный живой организм, теснейшим образом связанный с Ним Самим.

Это представление о Церкви как едином организме, и даже больше того — как о теле Христовом доведет до совершенства апостол Павел.

…Как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, — так и Христос, — пишет он христианам города Коринф. — Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело… и все напоены одним Духом. Тело же не из одного члена, но из многих. <…> Посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены. И вы — тело Христово, а порознь — члены (1 Кор 12:12–14, 26–27).

Ни в семье, ни в Церкви никто не теряет свою индивидуальность, каждый остается самим собой и делает свое дело. Но при этом все нуждаются друг в друге, все заботятся друг о друге и все являются частью чего-то большего: Не может глаз сказать руке: ты мне не надобна; или также голова ногам: вы мне не нужны. <…> Но Бог соразмерил тело, внушив о менее совершенном большее попечение, дабы не было разделения в теле, а все члены одинаково заботились друг о друге (1 Кор 12:21, 24–25).

Пребывать в Церкви, как и в семье, — значит заботиться друг о друге, «друг друга немощи носить и так исполнять закон Христов» (ср.: Гал 6:2). Богу угодно, чтобы люди общались с Ним посредством взаимной помощи и любви.

…Не стыдится называть их братьями

Семья — это люди, родные друг другу, то есть связанные кровными узами. И верующие во Христа тоже связаны с Ним кровным родством.Они веруют во Христа как в Спасителя, в Того, Кто ценой собственной крови, собственной жизни уничтожил их зависимость от греха и диавола. Кто вернул им перспективу вечной жизни (утраченную некогда в грехопадении), а смерть превратил из пугающе неотвратимого «конца всему» в переход из земной реальности в реальность Царства Небесного.

С тех пор как Сын Божий добровольно принял мученическую смерть на Кресте, грехи перестали нависать над человеческими головами дамокловым мечом. Эти грехи прощены — в том смысле, что ответственность и наказание за них понес Сын Божий, согласившийся стать искупительной Жертвой за чужие прегрешения. Все верующие во Христа, то есть искренне старающиеся жить по Евангелию, брать пример со Спасителя, омыты, очищены, оправданы Его кровью (см.: 1 Ин 1:7, Рим 5:9 и многие другие места Священного Писания). Это отнюдь не значит, что человеку больше не в чем каяться, что он уже «автоматически» спасен. Но это значит, что даже такой несовершенный человек может войти в жизнь вечную, его личные грехи этому больше не препятствуют — при условии, что он отрекается от этих грехов и жизнь свою старается исправлять.

Можно ли сказать, что такая вера ставит нас в родственные отношения с Иисусом Христом? Да, можно, убежден апостол Павел! В Послании к Евреям он утверждает, что, став человеком и умерев за грешников, Сын Божий принял всех людей… в Свои братья и сестры!

И Тот, Кто освящает, и те, Кого Он освящает, все — от Одного, — рассуждает апостол. — Поэтому Он (Христос. — Ред) не стыдится называть их братьями и говорит: «Возвещу имя Твое братьям Моим, посреди собрания воспою Тебя». И снова: «Я полностью Ему доверюсь». И вот еще: «Смотри: вот Я и дети, которых дал Мне Бог». Но дети наделены кровью и плотью. Поэтому и Он, подобно им, стал причастным плоти и крови, чтобы Своею смертью покончить с тем, кто властвует над смертью, то есть с диаволом, и освободить всех тех, которые всю жизнь держались в рабстве страха перед смертью. Ведь Он Себе усвоил отнюдь не ангелов, но Себе усвоил Он семя Авраама. Поэтому Он и должен был во всем уподобиться Своим братьям, чтобы стать сострадательным и верным Первосвященником в служении перед Богом, для очищения грехов народа.

(Евр 2:11–17, перевод архимандрита Ианнуария (Ивлиева))

Может быть, это всего лишь вольная интерпретация слов апостола Павла? Но вот Сам воскресший Христос обращается к одной из Своих последовательниц, Марии Магдалине, с удивительными словами: иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему (Ин 20:17). Став человеком, Сын Божий сделался нашим братом, объясняет святитель Иоанн Златоуст, притом что, как Бог, Он, конечно, остается «весьма отличен от нас, отличен настолько, что и выразить нельзя». А святитель Григорий Палама добавляет: через Христа, породнившегося с людьми, каждый человек отныне усыновлен Богу Отцу. Не случайно Христос оставляет Своей Церкви молитву, начинающуюся с невозможного для ветхозаветного человека обращения к Богу: «Отче наш». Впервые люди получают возможность обратиться к Творцу и Господу — как к родному Отцу!

Уже один тот факт, что Иисус Христос ценой собственной крови искупил всех людей от вечной гибели, ставит верующих в Него в совершенно особые, практически родственные отношения и с Ним, и друг с другом.

…Любите своих жен, как Христос возлюбил Церковь

Но Евангелие дает нам еще один важный образ, помогающий осмыслять отношения христиан и Бога как «родственные», «семейные». Это образ Жениха и брачного пира. Женихом именует Христа пророк и Предтеча Иоанн Креститель (Ин 3:29). С женихом сравнивает Себя и Сам Христос, объясняя, почему Его ученики не постятся в положенные дни (Мф 9:15). Первое чудо, которое Господь совершает прилюдно, – превращение воды в вино, происходит на браке в Кане Галилейской (Ин 2:1–11). Среди притч, к которым Христос часто прибегал в Своих проповедях, есть две с упоминанием брачного пира…

Но если Христос Жених, то кто же невеста?

А невеста — Церковь, отвечает апостол Павел. Обращаясь к мужской половине христианской общины Ефеса, он призывает:

Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна (Еф 5:25–27).

Тот же образ мы находим в Откровении Иоанна Богослова — книге, полной пророческих видений о конце мира. Вот-вот начнется брачная вечеря Агнца (символ Христа, добровольно отдавшего Себя на смерть, как жертвенный ягненок на заклание) и Его невесты, которая приготовила себя, и дано ей было облечься в виссон чистый и светлый; виссон же есть праведность святых (Откр 19:7–8). Невеста есть Церковь, а брачная вечеря — «торжество спасаемых и согласная их радость, которую получат блаженные, когда войдут в вечный чертог со Святым Женихом чистых душ»: так толковал эти образы святитель Андрей Кесарийский (конец VI — начало VII вв.). А живший на рубеже XIX и XX веков русский библеист Александр Павлович Лопухин дополнял: невеста Агнца — это «общество верных христиан, доживших до последнего времени».

Конечно, все это образы и метафоры, но то, чтó они говорят о Церкви, весьма значительно. Церковь не просто большое сообщество людей, чтущих Бога и Его заповеди: так можно было сказать и о Древнем Израиле, ветхозаветном прообразе христианской Церкви. Христианская Церковь — такое сообщество, в котором каждый человек вступает со Христом в личные отношения любви и верности, подобно тому как жених и невеста, вступая в брак, обещают друг другу верность и любовь. Церковь — семья, в которой один Жених и множество «невест»: человеческих душ, у каждой из которых закон любви к Богу написан в сердце.

Не случайно один из важных моментов таинства Крещения, следующий за разрывом отношений с дьяволом, — сочетание (то есть вступление в союз) крестящегося человека со Христом. И он поразительным образом напоминает таинство Венчания.

«Одним миром мазаны»

Знакомое выражение, правда? Только здесь имеется в виду не мир, а миро — специальное благовоние, которое варится из множества ингредиентов в первые дни Страстной недели и освящается Патриархом, а потом раздается по храмам и используется в таинстве Миропомазания. Это таинство совершается, как правило, сразу после Крещения, через него Господь подает только что крещенному человеку дары Святого Духа — как бы всевает в него семена христианских добродетелей, свойства и способности, необходимые, чтобы жить полноценной христианской жизнью. Эти семена, или дары, человеку предстоит «проращивать» и развивать в течение всей жизни.

Хотя Миропомазание — самостоятельное таинство, оно часто воспринимается как своего рода завершающий этап Крещения. Это и имеют в виду, когда говорят «одним миром мазаны»: всех христиан объединяет факт их Крещения во имя Отца, и Сына, и святого Духа. И не просто объединяет, а роднит — и друг с другом, и с Богом.

Потому что Крещение — это рождение. Рождение от Святого Духа.

О Крещении как духовном рождении учил Сам Христос, беседуя с одним из Своих тайных учеников Никодимом: Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие. Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух. Не удивляйся тому, что Я сказал тебе: дóлжно вам родиться свыше (Ин 3:5–7). Родившись от воды и Духа, человек становится по-настоящему сыном Божиим (или дочерью Божией), получает качественно иную возможность общения с Богом, Который по природе есть Дух: Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа (Ин 3:8).

Днем рождения Церкви у христиан принято считать праздник Пятидесятницы, наступивший на 50-й день после Воскресения Иисуса Христа. В этот день Дух Святой сошел на апостолов в виде огненных языков и преобразил их: они перестали бояться, что их схватят и казнят, и отправились проповедовать Христа по всему свету, тем более что каждый из них внезапно обрел способность говорить на множестве прежде незнакомых ему языков (прочитать об этом подробно можно во 2-й главе книги Деяния апостолов).

А Крещение часто именуют личной Пятидесятницей. Точно так же, как две тысячи лет назад Дух Святой сошел на апостолов, Он сходит в этом таинстве на всякого человека, который искренне уверовал во Христа и желает жить под Его водительством. Не случайно именно этот момент, когда человек рождается от Духа, христиане называют вхождением человека в Церковь. Крещение вводит его в семью сыновей и дочерей Божиих, где у всех один общий Отец и все друг другу братья и сестры.

И это родство не есть что-то такое, что мыслится только теоретически, а на жизнь никак не влияет. Жизнь человека, вошедшего в церковную семью, меняется, преображается, и иногда — до неузнаваемости.

Один из ярких примеров такого личного преображения — князь Владимир, крестивший Русь в 988 году. До Крещения это был жестокий человек, любитель неумеренных возлияний в кругу дружины, владелец целого гарема из наложниц, который совершал жертвоприношения языческим божествам и не гнушался обманывать чужеземных правителей. После Крещения он всем сердцем воспринял евангельское учение, отказался от буйных забав, прекратил военные походы, стал заботиться о просвещении народа и даже порывался отменить смертную казнь.

«Мы с тобой одной Крови»

Помните, как в повести Редьярда Киплинга «Маугли» жители джунглей, желая получить один от другого помощь или хотя бы избежать конфликта, произносили заветные слова: «Мы с тобой одной крови — ты и я»?

Подобные слова могут сказать друг другу и христиане, и за ними будет стоять вполне конкретная реальность.

Где обычно члены семьи собираются все вместе? Конечно, за праздничным столом. По крайней мере несколько раз в году, на семейных торжествах. Вот и христианская семья — Церковь — тоже регулярно собирается за трапезой. Трапеза эта, правда, необычная: возглавляет ее Сам Христос, и Он же является Пищей — теми Святыми Дарами, которых причащаются участники этой трапезы. Приобщаясь Тела и Крови Спасителя под видом хлеба и вина, христиане становятся участниками Тайной Вечери, подробно описанной в Евангелии, когда Христос, взяв чашу и благодарив, сказал: приимите ее и разделите между собою, ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придет Царствие Божие. И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается (Лк 22:17–20).

Христос заповедал ученикам постоянно совершать такие трапезы, соединяющие их воедино с Ним и друг с другом, и христиане следуют этой заповеди. Почти каждый день (кроме будних дней Великого поста) в Церкви совершается Божественная литургия, а вместе с ней величайшее таинство Евхаристии: хлеб и вино по молитве верующих становятся Телом и Кровью Иисуса Христа, и собравшиеся в храме христиане причащаются этих Святых Даров. Причащаясь от единой Чаши, христиане становятся даже больше чем членами одной семьи — во Христе они обретают некую непостижимую общность друг с другом и с Самим Богом. Возникает единство сродни тому неизреченному единству, о котором говорил Спаситель, приоткрывая тайну Своих отношений с Богом Отцом: Я в Отце и Отец во Мне (Ин 14:11). И да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они (ученики Христа и все верующие в Него по слову их. — Авт.) да будут в Нас едино (Ин 17:21).

Причащение — это высшее, но не единственное таинство из тех, которые доступны члену церковной семьи. И в каждом из них Господь так или иначе касается человека, подает ему тот или иной дар в ответ на его просьбу. Например, в таинстве Покаяния христианин просит у Бога прощения за свои грехи — и получает способность тверже противостоять искушениям, не впадать в исповеданный грех вновь. В таинстве Брака (которое часто называют Венчанием) Господь дает молодоженам благодатный дар любить и поддерживать друг друга, терпеть взаимные недостатки, воспитывать детей. И так далее.

Каждый из даров, подаваемых Богом в таинствах, приносит пользу не только самому человеку, но и всем, кто его окружает. Регулярно исповедуясь, человек постепенно становится добрее и терпимее к окружающим людям. Испрашивая у Бога благословения на церковный брак, и муж, и жена делаются более открытыми и щедрыми к окружающим, стремятся делиться своей любовью с внешним миром — начиная с собственного ребенка. Участие в церковных таинствах помогает человеку развиваться духовно, успешнее сопротивляться греху, в конечном счете — становиться самим собой. Но стать собой, по мысли современного православного богослова, митрополита Каллиста (Уэра), невозможно без общения с другими людьми. Господь дает апостолам дары Духа Святого, направленные на помощь и поддержку других людей, — способность убедительно проповедовать, прощать грехи, исцелять болезни… Так же и любой христианин призван нести благодать, получаемую в таинствах, дальше, делиться ею с миром, да будет Бог все во всем (1 Кор 15:28). Церковь — не собрание одиночек и приобщение ко Христу в таинствах, не способ «самосовершенствования», а средство для служения друг другу как членам… одной Церкви!

«Церковь есть тайна преодоления одиночества»

Такие слова записал в свой дневник примерно сто лет назад замечательный христианский писатель-исповедник Сергей Иосифович Фудель (1901–1977). Одиночество — одно из самых страшных испытаний для человека, но тот, в чьей жизни случилась встреча с Богом, никогда не будет чувствовать себя совершенно одиноким, полагал Фудель. И дело не только в том, что такой человек всегда имеет себе Собеседника, Того, Кто его всегда видит и слышит, с Кем можно поделиться самым сокровенным, даже не облекая этого в слова. Возникает еще и поразительное единение с людьми, идущими тем же путем. «Ты уже не замечаешь того, что только что воздвигало вокруг тебя колючую проволоку: ни неверия священника, воображаемого тобой только или действительного, ни злости “уставных старух”, ни дикарского любопытства двух случайно зашедших парней, ни коммерческих переговоров за свечным ящиком». Каждый человек по мере твоего собственного приближения к Богу все больше воспринимается как какой-то родственник, быть может, дальний, о существовании которого ты раньше и не подозревал, или как добрый попутчик, «который, может быть, через минуту услышит лучше, чем ты, — голос Человека и Бога Иисуса Христа», — пишет Фудель.

Палестинский монах авва Дорофей (†565) в свое время описал эту закономерность, используя образ колеса: спицы, закрепленные на его ободе, удалены друг от друга, но чем ближе каждая из них подходит к середине колеса, тем больше она сближается и со всеми остальными.

Конечно, Церковь состоит из очень разных людей, и с некоторыми из них у нас, кажется, нет совсем ничего общего, за исключением разве что признания ключевых истин христианской веры. С некоторыми нам и не хочется иметь ничего общего… Но чем ближе человек узнает Христа, тем больше воспринимает Церковь как семью. И это закономерно.

Царь, Господь, Создатель, Всевышний, Судия, Промыслитель, Сущий… Под этими именами люди знали Бога еще за многие сотни и даже тысячи лет до Рождества Христова. Но Евангелие открыло нам Бога с новым именем: Отец. Так обращается к Нему Сын Божий — Господь Иисус Христос. С таким обращением: Отче наш — приступаем к Богу и мы в молитве, оставленной христианам лично Спасителем.

Существует множество определений Церкви как некоего сообщества. Например,священномученик Киприан Карфагенский (†258) говорил, что Церковь — это единство «епископа, клира и всех стоящих в вере». Святитель Московский Филарет (Дроздов) (1782—1867) — что это «от Бога установленное общество людей, соединенных православною верою, законом Божиим, священноначалием и таинствами». Русский богослов-мирянин Алексей Хомяков (1804–1860) называл Церковью «множество разумных творений», в которых обитает «единство Божией благодати». Современный богослов протоиерей Олег Давыденков предлагает понимать под Церковью «от Бога установленное общество всех личных (то есть разумно-свободных) существ, верующих во Христа Спасителя и соединенных с Ним как с Единой Главой»…

Но, узнавая Бога как Отца, мы вправе называть Церковь более близким и родным словом «семья». Это множество людей, с каждым из которых Бог стремится общаться лично. А чтобы это общение реально состоялось, каждому из «детей» необходимо научиться любви: ведь, по слову апостола Иоанна Богослова, Сам Бог есть любовь (1 Ин 4:8). Не научившись любить, невозможно по-настоящему встретиться с Богом.

А разве можно научиться любви, живя в одиночестве, не общаясь с другими людьми?

Вот для того-то Господь и дал верующим большую христианскую семью — Церковь: чтобы, общаясь со своими братьями и сёстрами во Христе, взаимно дополняя и восполняя недостатки друг друга, люди избавлялись от одиночества и учились друг друга любить, а через это узнавали Бога и вступали в общение с Ним.

Как в любой семье, в Церкви есть «взрослые», многое знающие и умеющие, опытные люди, способные показывать пример (те, кого называют святыми). А есть и «младшие», которые пока еще совершают ошибки и должны многому научиться. Именно поэтому в Символе веры христиане и исповедуют, как мы уже сказали, веру в Церковь — единую, святую, соборную и апостольскую. Верить в Церковь — значит верить в то, что она действительно, несмотря на все свои видимые несовершенства, создана Богом и является ковчегом спасения, объяснял уже упомянутый Сергей Фудель. Ведь и едина, и свята Церковь не в силу единства или святости ее земных членов (нас, людей), а исключительно в силу того, что един и свят ее Глава — Господь Иисус Христос. Соборность Церкви (или, иначе, ее кафоличность) — тоже естественное следствие присутствия в ней Божией благодати: в силу этого любая часть Церкви (начиная с «клеточки» церковного тела — прихода и заканчивая полнотой Вселенской Церкви) обладает всеми благодатными дарами Святого Духа. А апостольство Церкви означает, что, изначально составленная из апостолов и ими строившаяся, она до сих пор несёт миру благую евангельскую весть о спасении.

Реальная Церковь может выглядеть иногда довольно неприглядно, речи и дела отдельных церковных людей (и простых верующих, и иерархов) могут вызывать у части верующих серьезное недоумение и несогласия... Но Церковь не собрание святых, а толпа кающихся грешников, сказал еще в IV веке преподобный Ефрем Сирин (позволим себе немного уточнить: это собрание не только святых, но и кающихся грешников). И именно в таком несовершенном виде, когда приходится и прощать, и смиряться, и на что-то закрывать глаза, эта «семья» — Церковь — лучше всего помогает своим членам справляться с той грандиозной и спасительной задачей, к которой призван всякий христианин: учиться настоящей любви и идти навстречу Богу. Именно такую Церковь вратам ада никогда не одолеть.