НА КРАЮ ЗЕМЛИ

Дела и вера калининградцев

Калининградская область возникла в конце сороковых годов прошлого века. С тем, что было на ее месте до этого, нынешний Калининград связывает немногое: сохранились памятники архитектуры, исторические места, но люди здесь живут совсем другие.

После войны на отошедшей к СССР территории бывшей Восточной Пруссии оставалось примерно двадцать тысяч немецких жителей. Поначалу их планировали адаптировать к новым условиям, но Сталин решил иначе: новую советскую землю надо заселить новыми советскими людьми.

Немцев в течение нескольких суток вывезли в Германию. Вместо них в город начали привозить советских граждан из разных областей России и Белоруссии. Задача была простая: создать область без исторических корней, целиком советскую и, разумеется, атеистическую. На территории Калининградского региона вплоть до самой перестройки не было ни одного православного храма.

Современный Калининград давно утратил черты былого Кенигсберга, но географическая оторванность от России придает этому региону совершенно особые черты. Даже церковная жизнь развивается здесь по своим, калининградским законам.«Помнишь, как все начиналось»…

Игумен Софроний (Колосов) — настоятель Свято-Георгиевского собора в городе Балтийске. С 1991 года храм официально носит титул «главного морского собора Балтийского флота», а его духовенство окормляет военных моряков православного вероисповедания.

— Мы не просто работаем с военными моряками, мы стараемся жить с ними одной жизнью, — объясняет отец Софроний. — Знаете, воинская служба — это ведь не работа, а призвание, служение. В любой момент тебя могут поднять среди ночи по тревоге, и ты всегда должен быть к этому готов. Вот и военный священник должен жить по такому же графику. Бывает, нужно мое участие и приходится спешить, не глядя, день или ночь… Ведь это важно, в первую очередь, для моряков: многим из них только вера в Бога помогает выдержать все трудности службы, и потому они нуждаются в духовной помощи со стороны Церкви. Замечательно, что это понимает и флотское начальство. За те семнадцать лет, что я работаю с моряками, сменилось несколько командующих флотом, и все они оказывали нам поддержку.

К присутствию священника в Балтийске привыкли уже, наверное, все. Игумен Софроний — неизменный участник всех без исключения флотских событий.

Однако было время, когда власти, да и сами жители относились к Церкви совсем по-другому. Но, несмотря на все трудности того периода, отец Софроний вспоминает о нем с теплотой, ведь ему было суждено стать первым православным священником в истории Калининградской области.

Анатолий (так звали в миру отца Софрония) родился и вырос в Калининграде. Выбор профессии был для него сложным решением, с самого начала он колебался между служением врача и служением священника. Врачебную стезю выбрали его родители и сестры, священниками же были дядя и дед, принявший мученическую смерть на Беломоро-Балтийском канале.

Сначала Анатолий закончил медицинское училище, работал фельдшером в больнице, а потом поступил в Московскую духовную семинарию. Уже будучи семинаристом, он тесно сошелся с православной общиной, сформировавшейся в Калининграде к середине 80-х годов. Приезжая домой на каникулы, привозил сюда книги, участвовал в совместном чтении молитв. В итоге, община сама предложила Анатолию принять сан и возглавить первый в Калининграде православный приход. Однако произошло это не сразу.

— Со мной долго беседовали сначала в Патриархии, а потом и в «органах», — вспоминает отец Софроний, — помню, как чиновник сообщил, что моя кандидатура согласована на всех уровнях, и теперь мне осталось только жениться. Я возразил, что пока не нашел подходящей кандидатуры для создания семьи, на что представитель власти просто ответил: «Ничего, мы подождем». Но ждать было уже нельзя, община не могла существовать без священника. И я принял решение остаться безбрачным.

Наконец, летом 1985 года, рукоположенный накануне в кафедральном соборе Смоленска, священник впервые ступил на Калининградскую землю. Отец Софроний вспоминает этот день с радостью:

— Множество людей пришли тогда на вокзал, чтобы встретить меня. У выхода из вагона постелили украшенную цветами ковровую дорожку… Мне показалось, что я попал в сказку! Сразу с вокзала мы отправились на квартиру, где совершили акафист Николаю Чудотворцу.

Первое время богослужения совершались в частном доме на Третьяковской улице, но вскоре решением Калининградского Облисполкома общине были переданы руины кирхи Юдиттен — старейшей церкви Кенигсберга.

— Когда мы осознали, что у нас будет свой храм, работа просто закипела, — вспоминает игумен Софроний, — на развалинах кирхи работало до сорока человек разного возраста. Страшно представить, какую панику в городе вызвала наша бурная деятельность! Мы часто видели, как к месту строительства подъезжает черная «Волга» и осведомители наблюдают из окна за нашей работой. А потом по городу пускались слухи, дескать, поп дает своим работникам то ли по рублю, то ли по «трешке», и именно поэтому столько людей трудится на стройке…

Отец Софроний вспоминает, как на закрытое совещание в горком партии были вызваны директор школы, где он когда-то учился, и его классный руководитель. Ничего не подозревавших учителей хотели исключить из КПСС за то, что они воспитали мракобеса, который «позорит нашу атеистическую область».

Но классный руководитель Анатолия повела себя неожиданно и не стала оправдываться.

— Из двадцати восьми учеников его класса двое сидят в тюрьме по третьему разу, у троих было пока по одной «ходке», — сказала учительница, — а Толик с отличием закончил медучилище, учился в семинарии не где-нибудь в Америке, а в Москве. Я считаю, что могу гордиться этим учеником.

Говорят, что это смелое заявление учительницы несколько смягчило настроения партийных боссов, но в миссию священника-первопроходца все равно никто не верил.

— В то время Калининградская область как раз праздновала сорокалетие своего существования, и мне не раз приходилось слышать от власть имущих, что, дескать, сорок лет здесь не было ни одного храма и еще сорок лет не будет. Никто даже не предполагал, что ничтожная горстка верующих осилит такую работу!

Однако этим предсказаниям чиновников не суждено было сбыться. Стараниями прихожан за три месяца руины храма были полностью расчищены, а на помощь приходу пришли реставраторы, трудившиеся в свое время над восстановлением московского Даниловского монастыря. Квалифицированным мастерам понадобился всего один год, и в декабре 1986 года первый калининградский храм был освящен в честь святителя Николая Чудотворца…

Сегодня на территории Никольского собора действуют женский монастырь и православная гимназия, разбит прекрасный парк, работает кузница. Трудно поверить, что когда-то здесь не было ничего, кроме заброшенных развалин старой кирхи.

Вопросы и Ответы

— Если на большей части территории России люди, даже не будучи прихожанами, имеют элементарное представление о том, что такое Православие, то на нашей земле все иначе, — рассказывает епископ Балтийский Серафим. — Жители «большой» России могли услышать о вере от своих бабушек, а здесь этот благодатный слой был абсолютно утерян.

Владыка приехал в Калининград в 2001 году, года в большинстве городов и поселков области уже были православные храмы, а вот первые калининградские священники помнят, что поначалу даже реакция на богослужебное обращение «Мир всем» здесь была непредсказуемой: люди просто не знали, что при этом обращении священника следует приклонить голову!

— Впервые я задумался о Боге во время экскурсионной поездки в Польшу. Нас привели в какой-то готический костел, и, пораженный величием храма, именно там я впервые в жизни задумался о том, что религия — это не выдумка человека, как раньше говорили в школе, — рассказывает священник Евгений Ерохов, настоятель храма преподобного Сергия Радонежского на Куршской косе. Через несколько лет после первой мысли о вечности он пришел в церковь и сознательно принял Крещение, имея твердое намерение жить по-христиански.

— Духовная жизнь в Калининграде развивается в отсутствие древних почитаемых святынь, и, благодаря этому, здесь люди ищут, прежде всего, живую веру, — размышляет ответственный редактор православной газеты «Спас» Олег Облогин. — У нас нет старинных монастырей, чудотворных икон, и наши земляки, минуя какие-то традиции, тянутся к самым важным вещам в Православии. А в «большой» России я наблюдал такой парадокс, когда вековые традиции Православия заслоняли от человека истину и становились препятствием на пути в Церковь: за Чудотворными иконами и стенами древних храмов люди часто не видят Бога.

Олег, коренной калининградец, как и подавляющее большинство его земляков, родился и рос в неверующей семье.

— В возрасте трех с половиной лет меня возили крестить на Кубань. Вручили крестик, иконочку — и на этом вся духовность как бы закончилась. Надо сказать, что моя мама крестилась гораздо позже, лишь несколько лет назад.

Уже будучи студентом Экономического факультета в местном университете, наш собеседник начал задумываться «о чем-то большем». Дальнейшую его судьбу во многом предопределила случайная встреча:

— Как-то я шел мимо универмага «Маяк» в центре города и увидел женщину, которая продавала Евангелие, тогда это было в порядке вещей. Почему-то я решил, что обязательно должен купить эту книгу, что и сделал на последние студенческие деньги.

А дальше случилось чудо:

— Евангелие поразило меня в самое сердце, вспоминает Олег, — весь мир перевернулся в моих глазах, и несколько дней подряд я читал священные слова, прерываясь только на еду и сон. После этого я не мог уже жить по-прежнему.

У Олега тогда не было никакого церковного опыта, и он пытался обращаться к Богу своими словами. Чуть позже, проходя практику в одном из банков Калининграда, Олег должен был ежедневно проезжать мимо храма Рождества Пресвятой Богородицы. Каждый день он слышал призывные удары колокола и, наконец, решился зайти.

— Я помню тот день очень ясно и отчетливо, рассказывает Олег, — был вечер, священник совершал каждение, и вдруг меня что-то так поразило, что я сразу почувствовал: здесь — именно то, чего я ищу, то, чего мне так не хватало!

Надо сказать, что родители отнеслись к «увлечению религией» крайне настороженно. Они внимательно наблюдали за странным поведением сына: после окончания ВУЗа, проработав полгода по специальности, он меняет престижную работу на послушание в храме, а еще через полтора года поступает в Смоленскую семинарию.

— Когда я сообщил родным о намерении поступить в духовную школу, дома разразился настоящий скандал, — вспоминает теперь уже выпускник семинарии, — меня хоронили заживо, называли почему-то предателем. Все вокруг считали, что в Церковь идут либо явные неудачники, либо больные люди, хотя я не был похож ни на того, ни на другого!

Вернувшись на Родину после окончания семинарии, Олег взялся за проведение катехизических бесед для молодежи, работу в газете «Спас» и ведение сайта кафедрального собора Христа Спасителя. На сайте он ответственен за рубрику «Вопросы и Ответы» — отвечает на многочисленные вопросы людей ищущих и сомневающихся. Олег дает ответы просто и исчерпывающе — ведь когда-то он сам задавался подобными вопросами и благополучно разрешил их в своей душе.

Красота требует жертв

Багратионовск — городок на самом краю России. Оставшаяся с немецких времен брусчатая дорога, не очень опрятные дома, очередь из польских машин на бензоколонке. Едва успеваешь въехать в город, как гремучая брусчатка приводит к пограничному шлагбауму. Дальше — территория Польши.

Примерно таким же семнадцать лет назад увидел Багратионовск протоиерей Димитрий Крутинь, человек, построивший в этом городе главную его достопримечательность — храм святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии.

— Помню, когда я стал священником, на выбор мне предложили несколько разных приходов, — вспоминает отец Димитрий, — но я сознательно выбрал город, где не было ничего — ни храма, ни молитвенного дома…

В стареньком подряснике, спецовке и строительных перчатках он спускается с крыши строящегося здания, где только что давал указания рабочим, и вспоминает о том, как впервые попал в Багратионовск.

— Уже тогда в обществе начали раздаваться голоса о том, что Калининград — это не русская земля. Вот тогда я и задумал построить храм, который утвердит присутствие в этом уголке России русского народа и, конечно же, православной веры.

С этой геополитической задачей священник справился блестяще. Багратионовский храм выстроен в классическом московском стиле, а купола его можно увидеть даже из-за границы.

Но отец Димитрий не стал останавливаться на достигнутом. Вскоре рядом с храмом возникла небольшая церковь во имя Бориса и Глеба, было построено здание для Воскресной школы и разбит прекрасный сад с невиданными вечнозелеными растениями и цветами, словно сошедшими со страниц Красной книги. Среди всего этого благоухания возвышаются барочные скульптуры.

Все это не просто роскошь, не просто произведения искусства. Свой сад отец Димитрий считает настоящим миссионерским орудием.

— Понимаете, красота — это язык, понятный каждому, — поясняет он, — сначала человек приходит цветы посмотреть, погулять, на скамеечке посидеть. А потом, глядишь, и в храм заглянет. К тому же красота радует душу человека и пробуждает в нем лучшие качества! Конечно, красота эта и жертв требует. Трудов, да и просто нервов потрачено много. Но все ведь не зря! Видите, как замечательно получилось! Все было не зря, ведь храм живет и привлекает к себе все больше людей.

Интересно, что церковь отца Димитрия сегодня особенно популярна среди молодоженов, причем не только российских. Здесь венчались жители Канады, Соединенных Штатов, Камеруна, Нигерии, Испании и Германии.

— Это разные люди — эмигранты из России или потомки россиян, — рассказывает о них отец Димитрий. — Иногда смотришь — вроде бы иностранец, но есть в его облике что-то неуловимое, русское. И когда они приезжают к нам, чувствуется, что они приехали домой.

Энергичного багратионовского священника знают и в соседней Польше.

Как-то настоятель соседнего приграничного прихода Польской Православной Церкви посетовал отцу Димитрию на то, что прихожан в его церкви маловато и народ не торопится посещать богослужения. Расценив эту жалобу как руководство к действию, отец Димитрий собрал весь свой приход и, посадив в автобус вместе с хором, хоругвями и иконами, повез в сопредельное государство.

— Отслужили Литургию, — вспоминает отец Димитрий, — и я стал готовить народ к Крестному ходу. Польский батюшка аж испугался: они всегда ходили внутри храма, чтобы местный народ не смущать, а я людей на улицу повел!

Покой в тихом польском городке был на время нарушен: процессия привлекла интерес местных жителей, а на концерт приехавшего из России хора собралось огромное количество народу. Хор пел два с половиной часа, пока у певчих не кончились ноты.

После той торжественной службы маленький польский приход буквально ожил: многие православные вспомнили о своей вере, да и просто любопытные люди начали заглядывать в храм.

— Знаете, у многих есть свое хобби, — говорит отец Димитрий, снимая строительные перчатки, — кто-то собирает марки, кто-то пустые бутылки коллекционирует. А я пытаюсь строить красивые храмы, чтобы они своим видом говорили о красоте и истине Православия. Но все-таки я мечтаю о том времени, когда сниму эту спецовку. Ведь в первую очередь я священник, моя прямая задача — служить Богу, заниматься душами людей. Это случится, я верю. Но не сейчас, потому что сейчас здесь надо строить. Надо утверждать Православие на этой земле, пока у нас еще есть силы.