Сергей Львович Байдаков по долгу службы курирует вопросы межрегиональных и межнациональных отношений и связей с религиозными организациями. Возможно ли приостановить процесс размывания исторического образа столицы? Стоит ли строить в Москве еще больше православных храмов? C какими искушениями сталкивается чиновник как человек, наделенный властью? На эти и другие вопросы заместитель мэра столицы ответил в интервью журналу «Фома».
Соработничество сегодня
— Существует ли, с Вашей точки зрения, в нашей Церкви сегодня проблема «подсвечников» — чиновников, которые пришли в храм в погоне за имиджем?
— Не думаю, что это проблема — в том смысле, что не вижу в этом ничего проблемного. Наверняка, есть люди, которые приходят в храм потому, что так принято и модно, или потому, что туда едет их руководитель. Но это их личное дело. Прийти в храм, поклониться святыне, попросить прощения за грехи, помолиться о здравии близких — все это должно быть естественной потребностью человека. Если ее нет — Бог ему судья, и значит, другим он быть сейчас не готов. Если же человек не верит в Бога, то это тоже его осознанный внутренний выбор. Но почему все это вдруг должно быть проблемой для нас — окружающих?
Неслучайно Святейший Патриарх Кирилл сегодня много говорит о том, что в храм нельзя загонять, нельзя требовать от человека веры в Бога. Нужно другое — создавать условия для того, чтобы человек мог в Церковь прийти. А для этого, в частности, необходимо, чтобы храмов было больше и чтобы они находились в пределах пешей доступности каждого горожанина, дабы люди на праздники не съезжались в единственный на несколько спальных районов храм и не толпились на улице, потому что внутри уже нет места.
— Но ведь проблема «подсвечников» может быть и вот в чем: скучающее лицо пришедшего в храм чиновника показывают по телевидению, и тогда одни кидаются обвинять власть в лицемерии, а другие укоряют Церковь за то, что она «братается» с сильными мира сего...
— Мне кажется, что это совсем несправедливая реакция. Почему мы забываем о том, что если человек пришел в храм — это уже хорошо? Почему мы не думаем, что, может быть, после этого у человека что-то в душе шевельнется? Если даже человек пришел один раз в год на праздник или заглянул за компанию, то почему мы должны быть этим недовольны? Почему мы должны этого пугаться? Получается: если ты не являешься глубоко верующим — то и в храм не ходи? Такая логика в принципе закрывает дорогу к Богу всем тем, кто готов прийти в церковь, возможно, в первый раз.
— А упрек Церкви в «братании» с властью Вам кажется справедливым?
— Нет. Хотя важно сказать, что с избранием Патриарха Кирилла позиция Церкви стала более активной. Сегодня Церковь в большей степени, чем раньше, готова идти на содержательный диалог со светскими властями для пользы всего общества. И самое главное, что взаимодействие происходит в тех сферах, которые также и для общества очень важны. Это, например, благотворительность, социальная помощь, сохранение культурного наследия. Никто не собирается оспаривать то, что сегодня Церковь отделена от государства. Но это не отменяет того, что у нас могут быть общие задачи. В православном лексиконе есть хорошее слово — «соработничество». Церковь и государство именно соработничают. Достаточно вспомнить Дни славянской письменности или выставку-форум «Православная Русь — ко Дню народного единства» — это была очень большая совместная работа.
— На чем, с Вашей точки зрения, строится подобное соработничество?
— В центре соработничества — всегда забота о человеке и внимание к его потребностям, нуждам, то есть, выражаясь современным языком, — запросам. Допустим, от людей исходит запрос на какую-либо помощь. В этом случае с одного конца за дело берется государство, которое должно эту помощь оказать, и соответствующая функция реализуется как в работе наших социальных служб, так и в выплате специальных пенсий, пособий и так далее. А с другого конца — Церковь, которая тоже оказывает помощь, но не по заказу государства, а по собственной инициативе — руководствуясь заботой о душе человека. Так с двух сторон мы делаем одно и то же дело.
В соработничестве участвует и общество. Сегодня существует много благотворителей, которые, не афишируя своих действий, выделяют деньги и на благотворительные мероприятия, и на восстановление культовых объектов, несмотря на кризис. Именно на потребности помогать и основан принцип соработничества.
— Церковь ставит перед обществом вопрос о необходимости поощрения многодетных семей в целях преодоления демографического кризиса. Но возникает проблема, связанная с нехваткой жилья для таких семей...
— Жилье требуется не только многодетным. Существуют льготы в рамках очереди на обеспечение жильем для разных групп населения: для инвалидов, ветеранов Великой Отечественной войны и других категорий. В этом же ряду стоят многодетные семьи.
И потом, одного только жилья для стимулирования рождаемости — мало. За жилье человеку нужно будет платить. Для этого его следует обеспечить работой, системой социальных выплат. А его детей — досугом, спортивными площадками, музыкальными школами и прочее. Должна быть разработана и система морального поощрения семей, которые решились родить третьего, четвертого, пятого ребенка. Только так — комплексно — может быть решен вопрос стимулирования рождаемости.
Сохранить московскую среду
— Как Вы полагаете: Москва — город благополучный?
— Нет ни одного города, который можно было бы назвать абсолютно благополучным или столь же абсолютно неблагополучным. Есть города, которые в своем развитии продвинулись больше или меньше. Мое личное мнение: Москва — развивающийся город. Конечно же, есть трудности, о которых нам всем прекрасно известно: пробки на дорогах, плохая экология в городе... Мы об этих проблемах знаем и пытаемся решить.
— Эти проблемы в принципе разрешимы?
— Совершенно точно скажу — разрешимы. Только надо понимать, что они не могут быть решены завтра же. Если в Москве около четырех миллионов автомобилей и их количество постоянно увеличивается, это значит, что для них нужно создать не менее четырех миллионов парковочных мест: подземных гаражей, наземных стоянок, многоэтажных комплексов. Но это физически невозможно сделать за один раз, в одночасье; это процесс постепенный. Например, в 2009 году работала программа «Народный гараж» — и в 2010 году откроется несколько сотен тысяч парковочных мест. И это серьезный прорыв.
То же самое касается автомобильных дорог. Здесь тоже требуется работа, которую невозможно сделать сию минуту. Потому что необходимо не просто ремонтировать старые дороги и прокладывать новые, но еще и использовать современные технологии: осваивать подземное пространство, создавать многоуровневое движение. А это, в свою очередь, требует серьезной проектировочной работы.
Конечно же, мы это делаем. Но большие изменения требуют времени. И Москва в этом смысле — пример города, который не стоит на месте, развивается поступательно. А движение вперед — самое важное. Поэтому я считаю Москву благополучной.
— В чем еще, по Вашему мнению, проявляется это благополучие?
— Надо сказать, что, например, в плане межнациональных и межэтнических отношений Москва живет намного более гармонично, чем, скажем, Нью-Йорк. Этот город — с его русскими, китайскими, еврейскими, арабскими и прочими «кварталами по национальному признаку» — сам провоцирует людей на этнические столкновения. Москве удалось избежать создания на территории города своего рода «гетто» для тех, кто приехал из других российских регионов или из стран СНГ.
— Вы сказали: «Удалось избежать». То есть такая опасность была?
— Опасность была в том смысле, что один из традиционных путей решения вопроса приезжих — это создание для них специального городского анклава: квартала, района, где бы они все жили обособленно. Но это, с одной стороны, всегда колоссально осложняет их интеграцию в общество, а с другой — размывает традиционную культурную среду города. И наше решение было однозначным: анклавы создавать нельзя, а следовательно, любой приезжий (если он находится в Москве на законных основаниях) должен иметь право сам выбрать себе жилье: съемную или купленную квартиру, комнату в общежитии вуза и так далее. То, что Москва пошла именно по этому пути, — с моей точки зрения, серьезный шаг к межнациональному миру в столице.
— А существует ли сегодня проблема коренных москвичей?
— Не думаю, что коренным москвичам грозит, как это сейчас принято говорить, полное исчезновение. Просто есть естественный процесс развития любого мегаполиса: когда экономика в городе набирает обороты, он не может не становиться более открытым. Рыночные отношения невозможны без того, что мы называем свободой передвижения. И, разумеется, такой город, как Москва, где можно найти работу и сделать карьеру, получить образование, воспользоваться социальными услугами, провести досуг в лучших театрах и музеях, — привлекает большое количество людей. Поставить перед ними шлагбаум — неправильно.
Естественный ход истории говорит о том, что мы не избежим приезда в Москву иностранцев из ближнего зарубежья, а тем более жителей других российских регионов. Вопрос только в том, для чего люди сюда приезжают. Если это трудовые мигранты, то мы должны четко определить: скольких мы готовы принять и на какие конкретно предприятия.
Другое дело — туристы. Чем больше их приезжает, тем лучше для имиджа Москвы, а главное, конечно, — для городского бюджета. И хотя поступления от туризма сегодня пока на уровне 7–10 процентов от общих доходов, но в будущем их доля вполне может увеличиться до 20 процентов.
Понятно, что Москва — открытый город. Однако мы, безусловно, должны соблюдать права тех москвичей, которые живут здесь с рождения, и делать так, чтобы условия их жизни не ухудшались. И, в частности, важно сохранить так называемую московскую среду. Как мне кажется, в последнее время произошел переворот в сознании людей, которые отвечают за градостроительство: сегодня мы принципиально не строим ничего нового в старых кварталах, а занимаемся только их реконструкцией и восстановлением исторического архитектурного облика. По-моему, это справедливо. Потому что такое решение во многом является ответом на опасения москвичей по поводу размывания образа родного для них города.
— Есть мнения, что Москва задыхается от совмещения функций столицы государства и крупного мегаполиса и что целесообразно было бы перенести столицу в другой город. Что Вы об этом думаете?
— Глупости! Зачем это делать? Разве Москва не справляется? Готов свидетельствовать как заместитель мэра: еще ни разу Москва не провалила ни одной своей столичной функции.
А сторонникам абсурдного предложения о переносе могу ответить в их же абсурдном ключе: почему бы не перенести столицу, например, в бухту Белушья Губа на Новой Земле в рамках программы по освоению Арктики, а через пять лет, скажем, на Сахалин в рамках программы по освоению Дальнего Востока?
Преодолевая себя
— Что входит в сферу особой Вашей заботы в качестве заместителя мэра? Что бы Вы назвали самым трудным и болезненным в своей работе?
— В правительстве Москвы я веду несколько направлений. Вряд ли можно сказать, что какое-то одно из них — проблемное, а все остальные — простые и понятные. Все они в одинаковой степени требуют внимания, и как чиновник я должен работать на всех направлениях с равной отдачей.
Например, в сферу моей компетенции входит в том числе и взаимодействие с религиозными организациями. Я православный, но по долгу службы обязан работать со всеми конфессиями.
Конечно же, у меня есть области, которые мне особенно близки в личном плане. В частности, я курирую вопросы столичного спорта. Сам я человек спортивный, раньше занимался борьбой. И поэтому развитие спортивной отрасли в Москве для меня очень важно. Впрочем, это опять же не означает, что остальной работой я занимаюсь стиснув зубы. Все порученные мне участки считаю одинаково важными и перспективными.
Я бы не сказал, что у меня, как было сформулировано в вопросе, есть некая сфера особой заботы. Скорее, нужно говорить об ответственности вообще — перед Москвой и москвичами.
— Вы упомянули о своей православной вере. Какое событие на своем пути к вере Вы считаете самым значимым?
— Это знакомство с отцом Василием, настоятелем церкви Петра и Павла в Лефортове. Я тогда работал в районной управе и по долгу службы с ним общался — мы помогали храму, решали вместе различные задачи, обсуждали проблемы. И чем чаще я беседовал с отцом Василием, тем больше чувствовал, что внутри меня происходят какие-то изменения: появляется желание зайти в храм помолиться, поговорить со священником о собственных сомнениях. Не могу сказать, что это было неким особенно драматичным временем в моей жизни, но, наверное, именно тогда я начал умом и сердцем поворачиваться в сторону Церкви.
— О чем, с Вашей точки зрения, следует помнить человеку, который делает только первые шаги в Церкви?
— О том, что путь в вере — это путь медленного, постепенного преодоления себя. Чтобы измениться, человеку нужно время. У меня есть много знакомых, которые крестились на волне моды в девяностых годах. И поначалу вера была для них чем-то формальным: пару раз в год они ходили на службу и этим ограничивались. Чтобы стать по-настоящему верующими, кому-то потребовалось пять лет, кому-то — десять, кому-то — пятнадцать. И в той или иной степени это характерно для каждого человека, приходящего к Богу. Только каждый идет своей дорогой.
— Ваша дорога привела Вас во власть. Есть ли у чиновника какие-то особые искушения?
— Искушения у человека — одни и те же вне зависимости от того, чиновник ли он, актер, журналист или совсем непубличный человек. Едва ли в этом смысле госслужащие — некая особая каста. Ведь грех касается человека как такового, а не как представителя того или иного рода занятий. Нравственность — больше, чем принадлежность к той или иной профессии. Хамить, брать взятки, обманывать людей — недопустимо не только для чиновника, но и для каждого человека вообще. Так мне кажется.
Сергей Байдаков
Заместитель мэра Москвы, в столичном правительстве курирует вопросы спорта, наружной рекламы, туризма, игорного бизнеса, межрегиональных и межнациональных отношений и связей с религиозными организациями.
Родился в 1965 году в городе Балашихе Московской области. Окончил Московский энергетический институт (МЭИ) по специальности «инженер-электромеханик» и Московскую государственную юридическую академию по специальности «юриспруденция».
В 1988–1992 годах работал в Московском энергетическом институте на различных должностях, вплоть до заместителя проректора. Избирался депутатом Калининского районного совета народных депутатов города Москвы (1990–1992). В 1992–1993 годах — директор студенческого городка МЭИ.
В 1993–1998 годах — первый заместитель супрефекта столичного муниципального округа «Лефортово». В 1998–2000 годах — глава управы района «Лефортово». В 2000–2003 годах — первый заместитель префекта Центрального административного округа Москвы.
В декабре 2003 года назначен префектом Центрального административного округа города Москвы в ранге министра правительства Москвы. С октября 2008 года по настоящее время — заместитель мэра Москвы в правительстве Москвы.
Здесь можно обсудить эту статью в блогах Liveinternet.
