Митрополит Сурожский Антоний: афоризмы

Мы не находим Спасителя и не обнаруживаем Евангелия, если оно не возвещается, не проповедуется, если весть о нем не дойдет до нас. Но провозглашения как такового недостаточно; недостаточно нам услышать слово, в котором больше смысла и мудрости, чем в прежнем нашем неверии или неведении. Слово дошло до нас тогда, когда оно проникло в наши тайники, когда оно стало светом для нашего ума, когда сердце загорелось этим словом, и мы вдохновились жить согласно с этим словом, от кого-то услышанным.

… наша вера во Христа, в Евангелие – не мировоззрение; это жизнь, открывшаяся перед нами, это новая интенсивность, новая глубина жизни. И если это не так, то мы не ученики, мы только слышатели; потому что быть учеником значит услышать весть, воспринять ее и жить согласно этому благовестию…

…первая черта, которую мы находим в вере: способность поверить Богу…

Приобщение к древу жизни – это приобщение к Богу.

…нет такой вещи - кроме гнилых слов и дурных поступков, - в которой не могла бы воплотиться вся Божия любовь.

Бог в сеpдцевине истоpии, Бог с каждым, кто стpадает…

…Христос пришел спасти погибшего. Он пришел грешных спасти, а не праведных. Он пришел принести мир с людьми, которые были во вражде с Богом.

…встреча со Христом, или, если предпочитаете, с Богом во Христе; это та встреча, которую мы видим постоянно, она бежит красной нитью через все Евангелие.

[Свобода] Это – соотношение взаимной любви, когда Бог не “вторгается” в нашу жизнь, когда Он нас не “соблазняет” обещаниями, когда Он нас не порабощает приказами, а нам говорит: Вот путь вечной жизни; Я – путь. Пойдешь по этому пути – дойдешь до полноты своего бытия, и тогда станешь самим собой в полном смысле этого слова, богочеловеком, приобщишься Божественной природе, как говорит об этом апостол Петр (2 Пет. 1, 4).

…Христос Спаситель — не только Бог, ставший человеком, Он в самом полном, единственном смысле Человек. Лишь поскольку человек приобщается Богу, он до конца является человеком.

Как человек, Он вошел в труд человеческий; как Бог, Он его завершил этим восьмым днем, когда все ново, когда действительно уже теперь начинается вечность.

Божественный масштаб человека в том, что всякий человек призван стать причастником Божественной природы, как говорит апостол Петр.

Евангелие – единственное, что утвердило абсолютную значительность, абсолютную ценность отдельной личности. Древний мир не знал этого.

…один из самых вдохновляющих моментов Евангелия: нам показана не только любовь Божия — нам показано величие человека, показано, что человек может вырасти в меру Божественности и через это стать способным все, Богом созданное, привести к той полноте, к которой оно призвано.

…человек призван не к тому, чтобы быть просто одной из животных тварей, пусть даже самой замечательной; человек призван перерасти свою тварность через общение с Богом…

У нас есть, что сказать о человеке, у нас есть, что сказать такого, что может вдохновить другого, не уничтожить; речь не идет о том, чтобы дать неверующему картину о человеке, которая уничтожила бы его картину; речь идет о том, чтобы ему сказать о человеке нечто большее, чем то, что он думает, ему показать, что человек бесконечно больше величиной, глубиной, чем то, что неверующий о нем думает, что он сам гораздо значительнее того, что он о себе воображает.

…надо научиться вырасти в меру своего христианского человечества, – чего мы не достигли; мы ниже своего собственного уровня, несмотря на колоссальные дары, которые мы получаем.

…мы должны поверить в человека верой такой же, какой мы верим в Бога, такой же абсолютной, решительной, страстной, и должны научиться прозревать в человеке образ Божий, святыню, которую мы призваны привести обратно к жизни и к славе, так же как реставратор призван вернуть к славе икону испорченную, затоптанную, простреленную, которую ему дают. Это начинается с нас самих, но это должно тоже быть обращено к другим; и к другим христианам, которых мы так легко судим, и к нашим самым близким, дорогим. И к инакомыслящим.

…человек является единственным… пунктом встречи полного атеиста и сознательного верующего.

…человеческая воля, как маятник, колеблется между волей Божией, которая ее призывает, и волей бесовской, которая ее соблазняет.

…ни одного слова не сказано о том, что люди будут судиться по тому, какие были у них богословские убеждения; вопрос только в том: ты был человеком или ниже человека? Если был человеком, тебе открыт путь божественный; если ты не был даже человеком, тогда не требуй небесного.

…был ты человечен или нет? Если нет, то как же ожидать, что в твою нечеловечность… может влиться Божество? Как ты можешь перерасти свою тварность в приобщении к Божественной природе? Как ты можешь приобщиться Богу, если ты даже не человек?.. Не ставится вопрос о том, веришь ли ты, и во что ты веришь; самый основной вопрос, как бы та почва, тот фундамент, на котором можно строить: ты человек или нет?

Можно познать добро и вырасти свыше своей меры, но нельзя познать зло и не разрушиться…

…только изнутри приобщенности к Богу можно понимать, что такое добро и что такое зло. Адам сделал ошибку: он решил тварным образом узнать, что такое добро и что такое зло. Он решил вне Бога погрузиться в материальный мир и посмотреть: можно жить в нем или нет?..

…из Библии абсолютно ясно, что он [грех] совершается в момент, когда человек решает самостоятельно познать все тварное, всю тварность, все существующее не изнутри Бога, Который все знает до самых глубин, а изысканием своего собственного ума и опыта. В этот момент человек как бы спиной поворачивается к Богу ради того, чтобы лицом обернуться к окружающему миру. Как сказал один протестантский пастор во Франции еще до войны, у человека, который отвернулся от Бога и стоит к Нему спиной, Бога нет; а единственный источник жизни – Бог; такому человеку остается только умереть. Вот в этом и грех, и последствие греха, – не как наказание, а как неизбежное последствие: нельзя оторваться от Жизни и остаться живым.

…Спаситель спрашивает: Хочешь ли ты быть исцелен?.. Казалось бы, этот вопрос не только неожиданный, но просто непонятный: кто же не хочет быть исцелен? Но слово исцеление не значит просто телесное выздоровление; быть исцеленным – это значит быть как бы вновь сотворенным, снова стать цельным, без изъяна, в полной гармонии между Богом и собой, гармонии между совестью, внутренней правдой – и жизнью. И вот эти два вопроса Спаситель Христос ставит так или иначе каждому. Всякий из нас готов ответить: Да! Я хочу цельности! – но так ли это? Хотим ли мы цельности всей нашей природы и ума, исцеленного от всякого помрачения, и сердца, очищенного от всякой нечистоты, и воли, направленной только на гармонию с волей Божией, и плоти, свободной от всех нечистых влечений, – хотим ли мы этого? Хотим ли так быть исцеленными, чтобы ничего в нас не осталось, что не было бы Божиим, и что не было бы достойно нашего человеческого величия и чести, достоинства?

Будь оно так, мы должны были бы всей жизнью и внутренним нашим устремлением, и всеми нашими поступками и словами быть как бы подобием Христа.

…надо сознавать,.. как важны и драгоценны все наши человеческие отношения, как они могут сыграть решающую роль в абсолютных событиях нашей жизни. Как нам надо воспринимать и бережно, и вдумчиво, и целостно все отношения, какие у нас есть; потому что каждое отношение определяет ситуацию, которая может расцвести в чудо – в чудо встречи с Богом.

…одна из самых трагических вещей на свете – это когда два человека или две группы людей не могут встретиться, не только не имеют общего языка, но не имеют даже точки соприкосновения, когда они, как две параллельные линии, идут каждая в свою строну, как две противоположные бесконечности.

…совсем нелегко научиться слушать с намерением услышать, очень трудно смотреть с намерением увидеть.

Меня очень поражает слово встреча… - это ликующая радость, потому что каждый себя видит в другом и одновременно сознает эту двойственность… это единство двух.

Любить – значит перестать в себе самом видеть центр и цель существования.

Любовь сказывается вот в чем: в человеке мы вдруг прозреваем что-то, чего никто не видел; человек, который проходил незамеченный, оставленный, отброшенный, чужой, человек, который был просто в массе человечества, вдруг нами замечен, делается значительным, единственным и приобретает в этом смысле окончательное значение.

Не потому Церковь, отдельный человек так воспринимаются, чтятся, что есть эта чистота и добродетель, а потому что человек, которого полюбили, делается тем, чем он, может, никогда и не был. Он получает качество вечности.

Физическое общение мужчины и женщины не греховно; греховно вожделение, греховна бесчувственная жадность. В идеале брак или взаимное общение, которое приводит к нему, начинается в том, что человек другого любит, сердцем любит настолько, что они делаются едиными в духе, едиными в душе; и совершенно естественно, что эта любовь охватывает всего человека, включая и его тело. Просто дивно думать, что и телесность наша участвует в тайне любви, – не обладания, не вожделения, именно той любви, которая делает двух едиными…

Царство Божие уже пришло тогда, когда двое перестали быть двумя и стали едины...

И в Ветхом, и в Новом Завете говорится, что в браке два человека делаются одной плотью, то есть одним живым существом, одной личностью в двух лицах; и разумеется, в этом не может быть греха по существу…

…не в браке грех, не в соединении двух грех, а в том именно, что в таких случаях нет соединения, в том, что когда нет любви, делающей из двух одно, единое существо, тогда это просто общение двух отдельных, друг друга исключающих, друг друга не признающих до конца особей. Это – грех, это прелюбодеяние, это нечистота.

…свобода… это: состояние, когда два человека так друг друга любят, с таким глубочайшим уважением друг к другу относятся, что они не хотят кромсать друг друга, менять друг друга, они взаимно в созерцательном положении…

Свобода не в том, чтобы человек мог делать все, что ему вздумается, но в том, чтобы он в самом настоящем смысле слова был самим собой…

…родиться с правами свободного человека вовсе не значит быть свободным или остаться свободным. Если вы рождены с правами свободного человека, но стали рабом своих страстей в каком бы то ни было виде, то о свободе больше нельзя говорить…

…свобода… неразлучно связана с дисциплиной: чтобы, родившись свободным, таковым остаться, надо научиться владеть собой, быть хозяином себе.

…два понятия сразу связываются с понятием свободы: способность владеть собой, и та прошколенность, которая к этому ведет, которая в сущности и есть послушание.

…послушание в основе заключается в том, чтобы научиться… вслушаться в то, что говорит другой. И цель его – именно перерасти себя благодаря тому, что ты вслушиваешься в мудрость или в опыт другого человека.

…когда я говорю о послушании, я именно говорю не о том, чтобы раболепно исполнять те или другие правила жизни, а о том, чтобы вслушиваться. Слово "послушание" от слова "слушать".

…послушание и свобода неразрывно связаны; одно является условием другого, как школа. Но конечная цель такого послушания, начинающегося со слушания, вслушивания в мысли, чувства, опыт другого человека – нас научить такой отрешенности от своих предвзятых мыслей или владеющих нами чувств, что мы можем потом вслушиваться в волю Божию.

…справедливость начинается там, где мы говорим, что этот человек существует совершенно вне меня, что он имеет право существовать совершенно вне и даже против меня, он имеет право быть самим собой…

…Церковь является местом встречи — встречи между Богом и человеком.

…меня поразила точная и очень меня изумившая созвучность между простотой, цельностью, прозрачностью, свободой Евангелия и Православия.

…обновление Церкви начинается с каждого из нас; преобразования, когда они касаются форм молитвы, когда они касаются внешних структур, это еще не возврат к истокам, к первоисточнику. Есть один источник света, из которого бьет вода вечной жизни: само Евангелие, которое является откровением для каждого из нас и для всех нас того, что есть Человек и человеческие отношения.

Что касается до Московской Патриархии, то нас была тогда очень небольшая группа людей, которая это решение приняла на очень простом основании: пока Церковь не исповедует ересь, от нее не отделяются; такой церковный подход. Другой подход: Церковь, которая находится в трагическом положении, не должна быть покинута своими детьми. Это не был просто иной или не относящийся к делу подход. Мы ничего, конечно, для Русской Церкви сделать не могли: нас было человек пятьдесят на Западную Европу, мы вообще никакого значения не имели. Но мы чувствовали: этим мы свидетельствуем, что Русская Церковь есть Церковь – святая, наша, Христова – и этого было достаточно…

Люди шли в Патриаршую Церковь, не потому что у них были те или другие общественные или политические убеждения; они шли, потому что она – Русская Церковь, она ничем не изменила Христу, и мы хотим стоять рядом с ней или быть в ней. У нас было чувство, что она нас держит и несет на своих руках (и до сих пор это чувство есть)…

Я считаю, что те, кто в двадцатые-тридцатые годы отошли от Патриаршей Церкви в этом порядке, – изменили какой-то и церковной, и человеческой правде.

Истину я определил как реальность.

В спорах и политических разногласиях так легко считать, что я на стороне Божией, а кто со мной не согласен – тот на другой стороне.

Каждая страна выбирает какое-нибудь выражение, которым она себя характеризует; но это выражение не обязательно описывает то, что есть на самом деле, а то, что является ее идеалом и устремленностью. Так, Франция себя называла La France tre s-chre tienne, немцы настаивали на Deutsche Treue, верности немецкой; Россия говорила постоянно о Святой Руси. А вот в какой мере она была свята и в какой – в борении, всецело ли она была устремлена к этому – и не осуществила своего осознанного призвания, мы можем видеть просто из русской истории: там на редкость сгущены и святость и ужас. Одна из коротких, ясных, ярких картин того, что бывало, это рассказ Лескова под названием “Чертогон”, где мы видим человека и верующего, и благочестивого, на которого находит действительно “черт знает что”, именно не в ругательном, а в прямом смысле. И тогда он беснуется и, перебесившись, вдруг возвращается к Богу – и обратно идет к прежнему. Это в общем для русской истории очень характерно, и все время постоянно красной нитью проходит.

…речь не о том, чтобы быть праведным перед Богом через исполнение заповедей, а в том, чтобы за заповедью найти какой-то свой путь…

…духовная жизнь вся сосредоточена не в человеке, а в Боге, в Нем имеет свой источник, Им определяется, к Нему направлена.

Слово подвиг связано с мыслью о движении. Подвижник – тот, кто не остается косным, кто постоянно в творческом состоянии движения.

Биография митрополита Сурожского Антония

Митрополит Антоний Сурожский (в миру Андрей Борисович Блум) родился 19 июня (6 июня по ст. ст.) 1914 года в Лозанне (Швейцария), в семье русского дипломата шотландского происхождения. По материнской линии он приходился племянником композитора Александра Скрябина.

Детство его прошло в Персии, где отце был консулом.

После революции семья эмигрировала и, после нескольких лет скитаний по Европе, поселилась в Париже в 1923 году.

К вере будущий митрополит пришел в 14 лет, благодаря чтению Евангелия.

Тогда же Андрей Блум стал активным членом РСХД и прихожанином Трёхсвятительского подворья в Париже, где в 1931 году был посвящен в стихарь для служения в храме.

По окончании школы поступил в Сорбонну и окончил там биологический и медицинский факультеты (1938).

10 сентября 1939 года принял тайно монашеские обеты.

Служил на фронте армейским хирургом  в 1939—1940 гг., затем работал врачом в Париже, где во время оккупации участвовал в движении Французского сопротивления и был врачом в антифашистском подполье.

17 апреля 1943 года настоятелем Подворья и своим духовником архимандритом Афанасием (Нечаевым) был пострижен в мантию с именем Антоний в честь преподобного Антония Киево-Печерского.

Врачом работал до своего рукоположения в иеродиакона, совершенного 27 октября 1948 года митрополитом Серафимом (Лукьяновым). 14 ноября 1948 года им же был рукоположён во иеромонаха и направлен в Великобританию в качестве духовного руководителя англо-православного Содружества святого Албания и преподобного Сергия (1948—1950).

1 сентября 1950 года иеромонах Антоний был назначен настоятелем Патриаршего храма святого апостола Филиппа и преподобного Сергия в Лондоне.

7 января 1954 года был возведён в сан игумена, 9 мая 1956 года - в сан архимандрита. В декабре этого же года назначен настоятелем Патриаршего храма (впоследствии кафедрального собора) Успения Божией Матери и Всех святых в Лондоне. На этой должности оставлялся до своей кончины.

30 ноября 1957 года был хиротонисан в епископа Сергиевского, викария Западно-Европейского экзархата Московского Патриархата с местопребыванием в Лондоне.

В 1962 году возведён в сан архиепископа с поручением окормления русских православных приходов в Великобритании и Ирландии во главе учреждённой 10 октября 1962 года Сурожской епархии РПЦ в Великобритании.

3 декабря 1965 года возведён в сан митрополита и назначен Патриаршим экзархом Западной Европы.

На Поместном Соборе Русской православной церкви в июне 1990 года был предварительно выдвинут в качестве дополнительного кандидата на Патриарший престол. Но его кандидатура была отведена председательствовавшим в первый день Собора митрополитом Филаретом (Денисенко) ввиду того, что у предложенного кандидата не было советского гражданства (что было требованием Устава к кандидату в Патриархи). Был председателем счётной комиссии на Соборе, избравшем митрополита Ленинградского Алексия (Ридигера).

В Великобритании трудами митрополита Антония на основе единственного небольшого русского прихода в Лондоне образовалась целая епархия, где читались лекции, проводились ежегодные приходские собрания, общеепархиальные съезды и собрания духовенства. Митрополит Антоний активно участвовал в церковной и общественной жизни и пользовался известностью в разных странах.

Митрополит Антоний скончался  4 августа 2003 года в Лондоне. Отпевание прошло 13 августа в Лондонском кафедральном соборе Успения Пресвятой Богородицы и Всех Святых. Его  совершил митрополит Минский и Слуцкий Филарет (Вахромеев) в сослужении других архиереев и клира Сурожской и других епархий Русской Православной Церкви в Европе и в России, а также представителей греческого и сербского духовенства. Похоронен на Бромптонском кладбище рядом со своей мамой и бабушкой.