Мы все не раз слышали: семья — «малая церковь». Что это значит, как это проявляется в нашей жизни? В лучшем случае — мы вместе молимся утром и вечером (что само по себе очень важно), а в худшем — возникает и разрабатывается идея о том, что в семье тоже существует иерархия и что кто-то один «главный» (а другой тогда что — второстепенный? а остальные — они вообще не считаются?) и важнее всего на свете — воздавать этому «главному» полное свое уважение. Но все-таки: что это такое — жить в «малой церкви»?
...Моя дочка едва родилась, как сразу попала в реанимацию. Я вошел туда вместе с дежурным врачом — молодой женщиной. Она обстоятельно объясняла мне что-то про симптомы, про диагноз, будто отвечала на экзамене. Уловить смысл в этом потоке специальных терминов было невозможно. А мне надо было понять только одно: то, что происходит с моей дочкой — это страшно или нет? Судя по словам врача, особых поводов для тревоги не было. Поэтому когда на следующий день я пришел в роддом, то уже почти беспечно спросил у другого врача, сменившего дежурную: «То, что с дочкой — это серьезно?» Уточню-ка, думаю, на всякий случай. Доктор достаточно жестко отрезала: «Вы видите, здесь написано — “реанимация”. Как Вы думаете, это серьезно?!»
...Я никогда в жизни не молился так, как в эти дни. Молился о человеке, которого в сущности едва ли мог на тот момент назвать близким и любимым, — ведь я его еще даже не знал, толком не видел, а то, что видел, было маленьким сморщенным тельцем с подсоединенными к нему трубочками... Что же это было за чувство, заставлявшее молиться с такой силой?
Мы не отдаем себе отчета в том, что чувствуем в конкретную минуту, и я тогда не отдавал. Но если пытаться осмыслить это сейчас, мне кажется, что похожие по силе чувства можно ощущать лишь в одном случае: когда понимаешь, что вот эта девушка, которая буквально вчера была твоей подругой, сегодня — твоя жена. То есть когда возникает ощущение родного человека, а значит — чувство семьи. Так было и с новорожденной дочкой.
А потом этот маленький, все еще не знакомый как следует человек появляется в доме и... С одной стороны, ничего в мире при этом принципиально не меняется. А с другой, меняется все. Например, люди вокруг. Папа и мама становятся дедушкой и бабушкой. А ты сам — папой. Раньше был сыном, а теперь — отец. Был братом, и была у тебя сестра, а теперь она — тетя, причем как-то очень легко стало говориться «наша тетя». А твои же родители могут теперь назвать тебя «папа». Да и с женой вы друг друга уже все чаще воспринимаете и называете «мама» и «папа». И это на самом деле онтологическое изменение в тебе и в семье. Ты не становишься другим, ты становишься кем-то еще. Этого кого-то раньше не было, и вот он появился... Семья творит из отдельных людей некую общность, — точно так же, как и Церковь. И члены семьи, и люди Церкви живут уже не сами по себе, и благо, когда они это понимают и принимают.
В тебе начинают проявляться какие-то вещи, которые, наверное, были и раньше, но до поры до времени ждали своего часа. Например, я часто слышал слова: «Лучше бы заболел я, а не мой ребенок». Раньше я не мог этого понять и почувствовать. И тут впервые понял: и вправду, лучше бы я, а не она... Я готов бредить с температурой под сорок, лежать на операционном столе — все что угодно, лишь бы дочка была жива-здорова.
А еще в такие моменты для тебя оживает евангельская история, и ты понимаешь, что Христос — не просто Великий Учитель нравственности, слова Которого ты читаешь. Ты явственно чувстуешь: Евангелие — это история Бога, история взаимоотношений Отца и Сына, Отца и детей. В эти страшные минуты переживаний за самого-самого родного человека ты молишься не кому-то вообще «хоть бы все было хорошо», а именно и только Ему. Ведь ты хочешь, мечтаешь, рвешься и по-настоящему готов — лечь за своего ребенка хоть под капельницу, хоть под нож. А Христос — Он именно это сделал. И поэтому в таких переживаниях ты хотя бы мысленно, хотя бы душевно, хотя бы эмоционально воплощаешь то, что Христос воплотил в реальности. Для всех нас. И это не может не делать человека ближе к Богу — хочешь ты того или нет, даже если сам этого не понимаешь.
Но как же все-таки хорошо, если понимаешь! Ведь мы говорим, что семья — «малая церковь», именно потому, что в семье можно ощутить и прожить те связи, которые есть у человека с Богом. В этом, кстати, частичный ответ на часто звучащий вопрос атеиста: «Как ощущает верующий связь с Богом?» А примерно так, как члены семьи между собой. Конечно, это не полный аналог, а всего лишь человеческое представление о том чувстве, которое имеет на самом деле совсем другую природу. Но все-таки что-то близкое здесь есть. Мы часто говорим о том, что жить по Евангелию — это когда Евангелие перестает быть только книгой, рассказом, сводом мудрости и становится собственно образцом поведения. И вот семья — одна из возможностей жить по Евангелию.
Либо — потерпеть страшную катастрофу. Потому что наряду с путем Христа, апостола Петра или жен-мироносиц есть еще путь Иуды... И многих других свидетелей — именно реальных свидетелей! — жизни Бога на земле, которые могли пойти за Ним, но не пошли. Так и человек — в семейной жизни — не всегда идет за Христом... Недавно я от своего друга, по-настоящему стремящегося жить по Евангелию, узнал о человеке, брак которого распадается, потому что он хочет уйти к другой женщине. «Вот ведь и такое бывает», — заметил я. «Да, но он-то считает это совершенно нормальным...» — грустно ответил мой собеседник. Не хочется произносить громких слов, тем более слов обличающих, но что есть, то есть: человечество было замыслено Богом как Церковь. Учиться быть Церковью людям предлагается в семье. Отвергнем семью — как бы нам не расчеловечиться...
