1917. Живая история — совместный проект журнала «Фома» и радио «Вера», посвященный столетию революционных событий.
В течение этого года мы будем говорить о событиях, которые имели место в России сто лет назад – в 1917 году. Попытаемся понять мотивации людей и разобраться в цепочке событий, которые привели, как писали раньше в учебниках, от Февраля к Октябрю.
Слушать:
Читать:
А. Митрофанова
– В этой рубрике мы в течение года говорим о событиях, которые имели место 100 лет назад, в 1917 году. 7 декабря по старому стилю была основана ВЧК – Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Она стала основным инструментом реализации красного террора –это карательные миры против людей, которых провозгласили классовыми врагами и всех, кого обвиняли в контрреволюционной деятельности. Каковы были последствия появления ВЧК – узнаем у эксперта. И на связи с нами историк, директор Мемориального центра «Бутово», Игорь Гарькавый. Добрый вечер, Игорь.
И. Гарькавый
– Здравствуйте Алла. Здравствуйте, дорогие радиослушатели.
А. Митрофанова
– Игорь, расскажите, пожалуйста, что представляла собой эта комиссия, ВЧК. Все-таки на протяжении советской истории некий романтический ореол был вокруг комиссаров в пыльных шлемах. Что собой представляла работа этой комиссии?
И. Гарькавый
– Ну знаете, я начну, наверное, с того, что органы госбезопасности, политическая полиция в том или ином виде существовали и существуют во всех развитых государствах. И действительно, государство должно беспокоиться о том, чтобы сохранить стабильность, порядок и не допустить свержения власти тем или иным путем – это его суть, это суть любой сильной, здоровой власти. Но надо сказать, что созданная 7 декабря 1917 года Всероссийская комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем сильно отличалась от той политической полиции, которая существовала в России до 17-го года. Да, там тоже шла борьба против политических противников, конечно, были аресты, были агентурные разработки и так далее.
Но дело в том, что политическая полиция Российской империи и других европейских стран не ставила перед собой задачу изменить общество, а пыталась остановить тех людей, которые это общество хотели изменить. А вот для революционеров и прежде всего партии большевиков, но не только, поскольку членами ВЧК на первом этапе существования этой организации были и левые эсеры и некоторые анархисты, так вот для революционеров ВЧК превращается постепенно из средства защиты революции в средство проведения той широкой программы переустройства общества, можно сказать, той социальной инженерии, которая возникла в воспаленном сознании революционеров еще XIX века.
И ВЧК превращается из сугубо такого органа правопорядка, органа, который должен был не допустить развития контрреволюции, в орган, который должен был, наоборот, полностью изменить общество и уничтожить реальных и мнимых врагов той самой революции, которая происходила тогда в России, которая тогда разворачивалась уже на масштабах всей бывшей Российской империи. Лучше всего эту идею передает понятие превентивного классового террора – то есть уничтожение тех, кого советская власть считала своими врагами по классовому признаку, уничтожение их не за то, что они сделали, а за то, что теоретически они могут сделать.
Я позволю себе процитировать одного из видных теоретиков, а потом одного из видных историографов ВЧК, Мартына Лациса, который 1 ноября 1918 года в журнале «Красный террор» – это был официальный журнал ВЧК, писал о деятельности комиссии следующее: «Мы не ведем войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, – к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом – смысл и сущность красного террора».
И вот красный террор, официально объявленный 2 сентября 1918 года, предполагал уничтожение активных и изоляцию более-менее пассивных врагов новой власти, причем опять-таки по принципу их классовой принадлежности. 5 сентября 1918 года еще одним инструментом работы чекистов становятся концентрационные лагеря, потом в 19-м году переименованные в лагеря принудительного труда.
Туда, по мысли Дзержинского, руководителя ВЧК, должны были быть помещены все те члены общества, которые не выступают активно против советской власти. Потому что для первых предполагалась высшая мера социальной защиты, а те, кто либо не выступает за власть, либо в ком есть некое подозрение, либо кто принадлежал к эксплуататорским классам, священнослужителям и так далее. И вот уже к 21-му году в стране действовало более 130 таких концентрационных лагерей, соответственно, это десятки тысяч людей. И вот так постепенно формировалась система, которая потом, в дальнейшем развитии превратилась в ту уже карательную систему, которая особенно страшно проявляла себя в 37-38-м годах.
Хотя надо сказать, что формально ВЧК перестала существовать в 22-м году. И надо сказать, что ликвидация ВЧК стала следствием серьезной внутрипартийной дискуссии. Потому что уже тогда, на том этапе советской истории многие руководители партии большевиков поняли, что слишком большая власть, переданная органам госбезопасности, угрожает их собственному будущему и их собственным, так скажем, возможностям.
Потому что кто будет управлять ситуацией на местах: партийный секретарь или какое-то местное управление ВЧК там, потом НКВД. Вот эти вопросы, они соответственно стояли на повестке дня и стояли вплоть до в общем-то 80-х годов прошлого века, в той или иной форме. А наиболее остро они, конечно, стояли в 30-х, 40-х и 50-х годах. Так вот, собственно говоря, в результате этой дискуссии полномочия ВЧК были несколько сокращены, а в 22-м году она была преобразована. Но вся вот эта репрессивная система, которая потом была выстроена, она чувствовала свою преемственность с ВЧК и апеллировала к этому светлому образу чекистов, о котором вы сейчас вспомнили.
И вот в этой связи, конечно, лучше было бы, наверное, показать на примерах, во что превратились эти помощники Дзержинского. Я это легко могу сделать на материалах нашего Бутовского полигона, который возник на месте спецзоны НКВД под Москвой. Дело в том, что здесь одним из главных участников этих страшных преступлений был Станислав Францевич Реденс – тогда руководитель Московского управления НКВД. Но в 1919 году Станислав Реденс был секретарем Дзержинского и секретарем президиума ВЧК. И вот потом уже, в 37-м году, возглавляя московскую тройку, он именно подписывал первым те самые приговоры, по которым на Бутовском полигоне было расстреляно более 20 тысяч человек.
Сам, правда, Реденс тоже потом был расстрелян. Позднее, в 40-м году его пустили в расход уже как, видимо, отработанный, ненужный материал. Но интересно, что среди расстрелянных на Бутовском полигоне был и Мартын Лацис – тот самый чекист, цитату которого я приводил выше. Лацис знаменит был в годы гражданской войны, когда возглавлял Киевский отдел ВЧК. И вот как раз та самая Киевская чрезвычайная комиссия под его руководством отметилась страшными казнями. Когда деникинская армия ненадолго освободила Киев, по подсчетам деникинцев оказалось, что жертвами Киевской ГубЧК под руководством Лациса было более 10 тысяч человек.
Так вот Лацис к тому времени, к 37-му году уже перешедший на партийно-хозяйственную работу, возглавлявший институт Плеханова, был арестован и прошел через вот те самые круги ада, которые он когда-то применял к своим заключенным. Он был многократно допрошен, он давал ложные показания на своих коллег, товарищей, друзей, однопартийцев. И в конце концов его собственная жизнь закончилась на Бутовском полигоне 20 марта 1938 года. То есть эта система, которую создали чекисты, она была ужасна еще и тем, что она перемалывала их самих. Они не были победителями в этой борьбе, они скорее просто создали такого молоха, управлять которым уже сами были не в состоянии.
А. Митрофанова
– Игорь Гарькавый, историк, директор Мемориального центра «Бутово» был с нами на связи.
