Автор этих стихотворений (между первым и последним, как видим, пролегает более полувека) — из тех самых «редкоземельных» людей, в разговоре о которых употребление слова «легендарный» является точным и естественным.
Девочку, родившуюся в семье ссыльного агронома и деревенской учительницы, мама назвала в честь оперы Верди. В крещении Аида стала Любовью.
Не могу не поклониться поэту Илье Плохих (его поэзия была в наших «Строфах» два года тому назад), который много говорил со мною об Аиде Моисеевне в те дни, когда я готовил публикацию. Спасибо поэту Юрию Кублановскому, знавшему Аиду еще с 1970-х.
Мы не были знакомы, хотя я слышал о ней издавна. Знал, что Аида была одной из самых активных участниц диссидентского движения и культурного андеграунда в СССР.
Что ее квартира в Замоскворечье была «островком свободы» для десятков поэтов и художников. В молодости мужем Аиды был публицист Владимир Осипов. Верным другом-единомышленником — поэт и правозащитник (умер в Мордовском лагере) Юрий Галансков… Хмелёва дружила с художником Анатолием Зверевым и прозаиком Венедиктом Ерофеевым, знала юного Бродского и бывала у стареющей Анны Ахматовой.
Знаменитую песню «Город золотой» (известную всем по версии Гребенщикова) крестник Аиды — Алексей Хвостенко — написал именно в ее доме.
Совместный проект журналов «Фома» и «Новый мир» — рубрика «Строфы» Павла Крючкова, заместителя главного редактора и заведующего отдела поэзии «Нового мира».
…Чуть меньше половины долгой, восьмидесятипятилетней жизни Аиды Хмелёвой прошло во Франции, которую она любила и понимала (о французском гражданстве для эмигрантки из СССР хлопотал президент республики Жак Ширак).
Детство Аиды Хмелёвой, пожизненная любовь и место упокоения — село Кукуево Тверской области, рядом с храмом-часовней Преображения Господня, возведение которого вдохновлено ею.
«…Не хочу умирать от ковида, лучше бы от разрыва сердца».
Эта публикация — к ее дню рождения.
Царствие ей Небесное.
Таруса
Город Таруса, горько и грустно
Бредит река раскаяньем.
Капли дождя, как стеклянные бусы,
По веткам кленовым стекают.
Я не тянула рук расставания,
Я утонула в реке расстояния,
В талых капелях, стылых снегах,
Пустых канителях и старых долгах.
Добрые люди, простите меня,
Рихтер седлает рояль (я — коня),
Рихтер терзает памяти тьму,
Добрые люди, простите ему,
Клавишей стаю он кормит с руки,
Конь улетает от синей Оки.
1960
Любови Петровне
Молоденковой,
моей маме
Мама милая, зачем
Не бывала ты в Севилье,
Почему была ты сильной,
А счастливой не была.
И какой была ты нежной,
Знали только наши свиньи,
Наши смирные коровы —
С ними жизнь ты провела.
Мама милая, зачем
Не бывала ты в Париже.
Каждый день в навозной жиже
В ватнике и босиком.
Лишь телёнок руки лижет,
Вечер ближе, солнце ниже,
Ты глядишь на Дальний Запад,
Руку вскинув козырьком:
Умирает красный Запад
За берёзовым леском…
Мама милая, зачем,
Почему такая доля —
Эта вечная неволя,
Эта нищая земля?!
На Кукуевское поле
Ты выходишь… Сколько боли,
Сколько мужества и воли
Жить меж «надо» и «нельзя»!
За горами, за долами
Сны: я с мамой за цветами,
Колокольчики в расцвете,
Конопельки полегли.
…Милой мамы нет на свете,
У меня большие дети.
Елисейскими полями
Выхожу на Риволи.
Господи, je te supplie:
Со святыми упокой мою маму.
12 октября 1987
Пасха в Кукуеве
Сестрице
О, Господи, как они пели
в прохладном полночном апреле,
три бабы под старой ветлой!
Большая Луна сияла,
Большая Вода стояла,
оттаявшей пахло землёй.
О, Господи, как они пели
в прозрачном, простудном апреле
в мои молодые года!
Текли голоса в поднебесье:
«Воскресе, Христосе, воскресе»
— Большая стояла Вода.
Счастливое нищее детство,
кладбищенской церкви соседство
(в 30-х пошла на дрова),
Большая Луна во Вселенной
сияла. Надеждой нетленной
пасхальная радость жива.
Три бабы на красном крылечке
поют, и далёко-далече
живая молитва слышна.
Плывут голоса в поднебесье:
«Воскресе, Христосе, воскресе…»
С той ночи мне смерть не страшна.
Апрель 1991
Из цикла-посвящения
Мите и Кате
[3]
Я родилась на Спаса в августе
Спелые яблоки и спелые звёзды
Падали с неба
Игрушки Бога
Из Божьего сада
Из Божьих рук
Ле Жеро
9-10 июля 1994
***
Незакрытые ворота,
у крутого поворота,
вылезаю из авто —
всё чужое, всё не то!
Ничего не узнавая,
обреченно сознавая:
мне сегодня стукнет сто!
В мой последний день рожденья,
в день Христа Преображения
зреет яблоком судьба,
дышит осенью природа…
Незнакомого народа
приближается толпа,
знать, они спешат к обедне
и, растерянно помедля,
застывают у ворот.
Мой обед на скатерти,
меня дома хватятся,
а я сижу на паперти.
Почему я здесь сижу,
я ума не приложу,
потому что нет ума,
только «посох и сума».
Тяжело, с трудом встаю,
милость падшим подаю
в мой последний день рожденья,
в день Христа Преображения.
В ночь с 4 на 5 января 2021
деревня Кукуево
