Коля Воробьев (будущий игумен Никон) родился и вырос в православной семье, но веру потерял в юности. Будучи человеком пытливого ума, он с жаждой ринулся в изучение наук, наивно полагая, что там скрывается истина. И слепая вера в науку легко вытеснила столь же слепую у него в то время веру в Бога. Однако скоро Коля увидел, что эмпирические науки проблемами познания истины и вечности не занимаются; вопрос о смысле жизни человека в них не только не ставится, но он и не вытекает из природы самих этих наук. Поэтому уже в старших классах он со всем пылом своей натуры занялся изучением истории философии, в которой достиг столь больших познаний, что к нему приходили его же преподаватели для обсуждения различных философских вопросов.
Жажда знания была столь велика, что он часто, оставаясь в прямом смысле слова без куска хлеба, покупал на последние деньги книгу. Читать он мог только ночью. Ночами изучал он историю философии, знакомился с классической литературой, и все с одной целью, с одной мыслью: найти истину, найти смысл жизни. Чем взрослее он становился, тем обостреннее чувствовал ее бесцельность, как бы кто ни жил. Для себя жить нет смысла, ведь смерть — удел всех. Жить для других? Но другие — это такие же смертные. Зачем же живет человек, если ничто не спасает ни его, ни кого-либо в мире от смерти? Разуверившись и в науке, и в философии, он поступает в психоневрологический институт в Петрограде, надеясь там найти ответ на вопрос о сущности человека. Но здесь его постигло разочарование еще большее. «Я увидел: психология изучает вовсе не человека, а кожу, скорость процессов, апперцепции, память... Такая чепуха, что это тоже оттолкнуло меня». Окончив первый курс, он ушел из института. Наступил окончательный духовный кризис. Внутренняя борьба была столь тяжелой, что юноше стала приходить мысль о самоубийстве.
Однажды летом 1915 года, когда Николай ощущал состояние полной безысходности, у него вдруг как молния промелькнула мысль о детских годах веры: а что, если действительно Бог существует? Ведь не может быть, чтобы Он не ответил ищущему Его человеку! И вот неверующий молодой человек от всей глубины своего существа, почти в отчаянии, воскликнул: «Господи, если Ты есть, то откройся мне! Я ищу Тебя не для каких-нибудь земных, корыстных целей. Мне одно только надо: есть Ты или нет Тебя?»
И Господь открылся. «Невозможно передать, — говорил батюшка, — то действие благодати, которое убеждает в существовании Бога с силой и очевидностью, не оставляющей ни малейшего сомнения у человека. Господь открывается так, как, скажем, после мрачной тучи вдруг просияет солнышко: ты уже не сомневаешься, солнце это или фонарь кто-нибудь зажег. Так Господь открылся мне, что я припал к земле со словами: «Господи, слава Тебе, благодарю Тебя! Даруй мне всю жизнь служить Тебе! Пусть все скорби, все страдания, какие есть на земле, сойдут на меня, даруй мне все пережить, только не отпасть от Тебя, не лишиться Тебя!» Как долго продолжалось это состояние, игумен Никон не помнил. Но
когда он встал, то услышал мощные, размеренные, как будто уходящие в бесконечность удары церковного колокола.
Сначала он полагал, что звонят в монастыре, который был неподалеку (дело происходило в Вышнем Волочке). Но звон не прекращался, да и время было слишком поздним для благовеста — за полночь.
На анонсе фото Compfight
