Евангельский рассказ о том, как Христос изгнал торговцев из Иерусалимского храма, одни люди используют для обоснования тезиса, что верующий человек вправе силой расправиться с теми, кто задевает его религиозные чувства. А другие считают, что этот эпизод про то, что в храмах не должно быть церковных лавок. При этом часто упускаются из виду важные детали, касающиеся ситуации, описанной в Евангелии. Попробуем разобраться, что же в действительности произошло тогда в Иерусалиме.
Наиболее подробно эпизод с изгнанием торгующих из храма описывает апостол Иоанн. Вот как звучит его рассказ: Иисус пришел в Иерусалим и нашел, что в храме продавали волов, овец и голубей, и сидели меновщики денег. И, сделав бич из веревок, выгнал из храма всех, также и овец и волов; и деньги у меновщиков рассыпал, а столы их опрокинул. И сказал продающим голубей: возьмите это отсюда и дóма Отца Моего не делайте домом торговли (Ин 2:13–16).
В каком храме всё это произошло?
Речь в этом эпизоде идет вовсе не о таком сооружении, которое мы обычно представляем себе сегодня, слыша слово «храм» или «церковь». По сути, Иерусалимский храм был городом в городе — со множеством построек и внутренними дворами.
Это было грандиозное сооружение, одно из чудес света, ставшее особенно великолепным после того, как его перестроил и многократно расширил иудейский царь Ирод Великий (эти работы более или менее завершились как раз к моменту Рождества Иисуса Христа). Реконструкции подверглось не только само здание храма, которое было увеличено и обложено белым камнем, золотом и серебром; изменилось и пространство вокруг него. Вокруг храма возвели высокие стены, внутри которых располагались служебные помещения; с внутренней стороны к ним пристроили галереи, в которых продавалась богослужебная утварь.
А снаружи, за южной стеной, располагался так называемый двор — огромная вымощенная камнем площадь с фонтанами. Сюда — в отличие от территории за стенами и, уж конечно, от самого храмового здания — был открыт доступ всем желающим, даже язычникам. Так этот двор со временем и стали именовать — «двор язычников».
Предназначался он главным образом для торговли жертвенными животными.
Что еще за жертвенные животные?
Принесение жертв являлось, собственно говоря, главной частью богослужения в Иерусалимском храме. Если иудей совершал грех или хотел поблагодарить Бога за какое-то благодеяние, то должен был, согласно ветхозаветному закону, принести Ему в жертву ягненка, козленка, вола или на крайний случай (если человек был бедный) голубя. Самое главное — особь требовалась мужского пола и без какого-либо изъяна или порока: Богу жертвовали лучшее, а не что придется.
Животное или птицу отдавали священнику, тот осматривал их, чтобы убедиться, что они годятся в жертву, а затем закалывал и сжигал на храмовом жертвеннике — целиком или частично. После того как ритуал был исполнен, грех считался искупленным, а благодарность — принятой. Ведь человек потрудился, расстался с чем-то ценным (а скот в те времена ценился очень высоко), чтобы сохранить или восстановить отношения взаимного доверия с Богом.
Совершенно очевидно, что событие, о котором рассказывают евангелисты, и в частности Иоанн, произошло не внутри храмового здания или тем более Святая святых храма (туда под страхом смерти не смел войти никто, кроме священников), а снаружи — на том самом «дворе язычников». Этот двор входил в храмовый комплекс и тоже именовался частью храма, но только в расширительном смысле. То, что там продавали жертвенных животных, было вполне в порядке вещей. Ясно, что не это вызвало гнев Иисуса Христа.
Что же тогда возмутило Христа, если не сам факт торговли в храме?
На большие иудейские праздники, такие как Пасха, в Иерусалим стекались тысячи приезжих. Прежде всего это были евреи, в обычное время жившие в рассеянии, далеко от Иерусалима — в Риме, в Египте, Греции, на Кипре и т. д. Они не имели возможности привезти жертвенных животных с собой, поэтому покупали их уже на месте, в Иерусалиме.
Этим и воспользовалась храмовая аристократия, возглавляемая первосвященником, чтобы превратить храмовую торговлю жертвенными животными в высокоприбыльный бизнес.
Здесь надо напомнить, что ко времени Рождества Христова Иудея фактически потеряла государственную независимость и являлась одной из окраинных провинций Римской империи. В Иерусалиме размещался римский гарнизон, иудеи обязаны были платить римскому императору подать (ее собирали презираемые иудейскими патриотами «соглашатели» — мытари), и, само собой, здесь, как и повсюду в империи, имели хождение римские монеты — динарии.
С этими динариями имелась одна проблема: на них был изображен профиль римского императора — кесаря. Мы хорошо помним об этом по Евангелию: когда однажды Христа спросили, платить ли подать кесарю или нет, Он в ответ попросил напомнить, чье изображение нанесено на динарии. Когда Ему ответили «кесарево», Он сказал: итак отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу (Мф 22:21).
В Моисеевом законе действовал категорический запрет поклоняться изображениям, и на этом основании первосвященники запретили использовать в храме римские динарии. Для торговых операций на храмовой территории они ввели специальную храмовую валюту — священные сикли*, те самые, которыми иудеи платили пошлину на храм.
*Сикль (или современный шекель) в древние времена был мерой веса драгоценных металлов – серебра и золота, заимствованной евреями у финикийцев. Во времена земной жизни Христа сикль серебра весом чуть более 11 граммов был стандартной единицей денежных расчетов. – Прим. ред.)
Помните, как в Евангелии от Матфея собиратели этой пошлины призывают апостола Петра исполнить свой религиозный долг и внести в храмовую казну положенные две дидрахмы* – за себя и за Учителя?
* Дидрахма – римская серебряная монета достоинством в две драхмы, приравнивалась к полусиклю и принималась в уплату храмовой подати за одного человека. – Прим. ред.
И как Христос, узнав об этом, велит Петру поймать рыбу, достать у нее изо рта монету – статир* – и отдать за них обоих? (Мф 17:24–27).
*Статир, или тетрадрахма – монета достоинством в четыре драхмы, приравнивалась к одному священному сиклю. – Прим. ред.
Итак, первосвященники установили правило: все торговые операции на территории храма совершаются исключительно в храмовой валюте. И организовали обмен динариев (равно как и других денег) на эту специальную валюту — на том самом «дворе язычников». Эти же храмовые деньги — и только они — шли в дело, и когда священниками производился осмотр купленных животных. А совершались эти валютно-обменные операции с комиссией, которая составляла почти две трети от суммы обмена! Такой порядок был крайне выгоден храмовой аристократии. Именно в ее руках оседала вся прибыль и от обмена денег, и от последующих финансовых операций с золотом.
Еще об одном злоупотреблении, связанном с функционированием храмовой валюты, писал уже в IV–V веках создатель латинского перевода Библии святой Иероним Стридонский, много лет путешествовавший по Святой Земле и хорошо узнавший прежние обычаи иудеев. Поскольку многие из желавших принести жертвенные дары сами нуждались в деньгах, первосвященники разрешили меновщикам ссужать деньги нуждающимся под поручительство, рассказывает святой Иероним. При этом, правда, требовалось обойти предписание закона, запрещавшее давать деньги иудеям в рост (то есть брать проценты за пользование займом). В результате священники придумали другой способ заработать на ссудах: они ввели в обычай «маленькие дешевые подарки [гостинцы], например: поджаренный горох, изюм и яблоки разного рода». То есть люди, бравшие ссуды у меновщиков, давали им за это подарки — своего рода взятки.
Это было то, против чего Господь многократно предостерегал Свой народ устами множества пророков. Еще во времена Моисея израильтянам было сказано совершенно ясно: Не извращай закона, не смотри на лица и не бери даров, ибо дары ослепляют глаза мудрых и превращают дело правых (Втор 16:19). И всё это процветало теперь, причем не где-нибудь, а в непосредственной близости от храма!
Этим-то и был возмущен Христос: дом Его Отца, дом молитвы люди превратили в бизнес-предприятие! Речь уже шла не о торговле при храме, которая помогала бы пришедшим издалека паломникам на месте купить жертвенное животное — сам храм превращался в некое «приложение» к сомнительной бизнес-конторе.
Главным руководством духовной жизни для иудеев всегда оставалась самая первая из Десяти заповедей: Я Господь, Бог твой… да не будет у тебя других богов пред лицем Моим (Исх 20: 2). Гнев Спасителя был вызван тем, что первосвященники оказались, по слову пророка Иезекииля, такими пастырями, которые пасут самих себя (ср.: Иез 34:8), создавая затруднения всем прочим желавшим послужить Богу. Называясь священниками, они оказались по сути идолослужителями, подобно тем израильтянам, которые когда-то отлили себе золотого тельца и стали поклоняться ему.
Именно этим и объясняются решительные действия Христа, описанные евангелистами.
Зачем Христос взял в руки бич?
Бич предназначался вовсе не людям, объясняет живший на рубеже XI и XII веков византийский богослов Евфимий Зигабен. Он предназначался животным: торговцев Христос «только устрашил… и удалил, а овец и волов, конечно, ударял и выгнал».
Двадцать седьмое правило святых апостолов однозначно утверждает, что Иисус никогда, ни при каких обстоятельствах Своей земной жизни не поднимал руку на человека:
«Ибо Господь отнюдь нас сему не учил: напротив того, сам быв ударяем, не наносил ударов, укоряем, не укорял взаимно, страдая, не угрожал». Это было бы полезно помнить всем, кто пытается увидеть в эпизоде изгнания торговцев из храма богословское оправдание насилия.
Однако нельзя забывать и другое. Этот евангельский эпизод показывает, что Господь ведет Себя в храме как власть имеющий, как истинный Владыка. Более того, никто не смеет Ему ничего возразить. Вдумайтесь на секунду: рассыпать деньги и перевернуть столы меновщиков в то время — это всё равно что сегодня ворваться в банк и там учинить погром. Наверняка рядом с меновщиками была соответствующая охрана, но всем стало страшно. Так же страшно и сегодня забыть, что распоряжаться в Церкви может только ее Глава — Христос. Это особенно важно помнить тем, кто пытается превратить дом Божий в место удовлетворения собственных амбиций — личных, политических, коммерческих; тем, кто стремится перестроить этот дом по собственному проекту.
На заставке: Франческо Бонери, «Христос, изгоняющий из храма торговцев», 1615 г.
Читайте также:
Мытари, саддукеи и фарисеи — кто эти люди?
