Один знакомый невролог, седой уже, опытный, говорил мне, что нужно найти к ребенку ключик. У каждого он свой.
— И вот если ты нашла этот ключик, действуй, не стесняйся.
— Даже если этот ключик – выставить ребенка за дверь? (Была у меня такая крайняя мера, когда в разгар «воспитательной битвы» я выводила старшего сынишку на лестничную площадку – на секундочку, его очень отрезвляло – но меня глодала мысль, что это вовсе не педагогично).
— Да. Но для одного ребенка это действенный способ помочь ему измениться, переключиться. А для другого это вообще ничего. Ему даже смешнее и «баловнее» станет от того, что он оказался за дверью. Главное для взрослого — действовать без злобы, а со здравым пониманием: ему это поможет. Говори себе: «Я не злюсь на него, не раздражаюсь, а помогаю ему справиться с собой».
Эта помощь, а точнее способ помочь, постоянно трансформируется, меняется по мере того, как растут дети. То, что помогает малышу, уже вряд ли поможет школьнику, а тем более подростку. Но вмешиваться со своей взрослой помощью — тоже наука: приходится помнить, что если ты будешь постоянно делать то, что приведет ребенка в чувство, то лишишь его самостоятельности. Он должен научиться справляться с собой сам. В какой-то момент ты отходишь, даешь ошибиться.
Но ты все равно рядом и не можешь отстраниться. Просто соблюдаешь ту грань, где он сам, все больше увеличивая степень свободы, чтоб не искалечить себя и его созависимостью. И это уже искусство. Ключик становится все тоньше, все прозрачнее. И в итоге только твой родительский образ, твоя жизнь, твои вера, надежда и любовь становятся ключом к ребенку — уже повзрослевшему. Как Франко Нембрини говорит про притчу о блудном сыне: «И вот он видит сына на вершине холма и бежит ему навстречу. Он был дома. Тот факт, что отец остался, сохранил свой дом, стоящий на твердой опоре, тот факт, что вообще есть отец и мать — единственная вещь, позволяющая надеяться, что воспитательный путь свершится, несмотря на все ошибки, предательства, капризы и отказы подросткового и юношеского возраста».
С моими детьми сложно. Я много ключей уже сломала... Скоро паспорт получать, а фантики иногда из школьных рюкзаков нужно вытряхивать в мусорное ведро. И сразу менять в ведре пакет, потому что он полный.
Мои дети знают все о правильном питании. О последствиях и болезнях. Даже на себе испытывали. Много, много чего еще знают. Но вот опять я обнаруживаю практически пустую пачку из-под пряников. Только вчера вечером ее открыли. Перед обедом пряников было больше половины. Сейчас только один...
Я хватаю упаковку, залетаю в комнату. «Как можно было столько съесть? Мне не жалко! Но вы что, не могли остановиться? Ведь это же...» И дальше — обычные аргументы: вредно для здоровья, нечестно, могли бы спросить.
Глаза на меня смотрят тоже обычные. Значит, дальше будет так же — как всегда. Но один ведь пряник остался. Значит, есть причина. Он для кого-то?
И это зацепка. Моментальная цепочка ассоциаций. Ваня утром чуть не заплакал, когда годовалая Ксюша закричала во время еды и чуть не подавилась. Ему было ее так жалко, так за нее страшно. Он так ей помогал, так успокаивал. В нем есть любовь.
— Ваня, давай так. Можно не спрашивать меня. Но когда ты открываешь хлебницу, посчитай, сколько там пряников или долек шоколада. Мысленно раздели на всех. И только тогда ешь. И так со всем.
Глаза изменились. Заулыбался. Это точно был ключик к нему. Он понял, в чем смысл. А в здоровье, честности, послушании он его не особо видел. Вернее, это не трогало его душу. Умом-то понимал, конечно.
Мне муж давно говорил, что с детьми не работают нотации, рассуждения, эмоции. Только конкретные указания. Конкретные дела. И если договариваешься — проверь. Обеспечь выполнение и проконтролируй результат. Это из той же темы ключика. И ключики меняются, но: «Главное — без злобы. А со здравым пониманием: ему это поможет».
