Ирина Зубова,
заместитель главного редактора журнала «Мы», аспирантка МГИМО, Москва
Стало легче говорить правду
Я не могу точно сказать, когда произошел мой сознательный приход в Церковь. Я родилась в верующей семье, воспитывалась в церковной традиции. Вера сопровождала меня всю мою жизнь: ни я, ни моя сестра не мыслили себя без Бога, без Церкви. Нам казалось это настолько естественным, что мы всерьез не задумывались над тем, какая это ценность. Когда мы были маленькими, папа часто брал нас с собой в Церковь. Позже нас всегда спрашивали, хотим ли мы пойти в храм, хотим ли исповедаться, причаститься. И мы ходили, пусть и не так часто, как раньше.
Мы учились в светской гимназии, где общая обстановка не побуждала к развитию религиозных интересов. Нас это немного тяготило, но даже недолгий период, когда хотелось «быть как все», никак не был связан с нашим отношением к Церкви. И очень редкие недопонимания и обиды на родителей никогда не вызывали в нас чувство протеста. Но осознанная потребность ходить в храм появилась у меня, пожалуй, к первому курсу института. Тогда заново началось осмысление жизни в Церкви.
И то, что прежде было продиктовано воспитанием, становилось уже, как будто, глубоко моим. И что-то стало меняться в повседневной жизни, почти неуловимо. Постепенно стало мучительно даже в каких-то мелочах вдруг схитрить или увильнуть. Говорить правду стало намного проще, радостнее, свободнее — это стало естественным. Стало проще поступать и в других случаях так, как учил Христос.
И ещё дружба… Прежде, за редким исключением, друзья оказывались временными, «сиюминутными». Дружба проходила. Но когда твои друзья вместе с тобой входят в Церковь, вас связывает уже что-то совсем иное — не сиюминутное. Я благодарна Богу за то, что Он открыл мне и всем нам возможность таких настоящих отношений. И я верю, что если мы будем продолжать учиться любить Его и друг друга, жертвовать, откликаться на беды и радости других людей, то никакие жизненные невзгоды нас не разведут.
Александр Щипков,
советник председателя Совета Федерации,
председатель Клуба православных журналистов, Москва
Не прятаться от Солнца
Вопрос этот столь же сложен, сколь и прост. Обычно как на него отвечают? Говорят, что «изменилось все», причем изменилось в сторону приобретения. Но в 1973 году, когда я пришел в Церковь, я не приобрел, а потерял. Потерял душевный покой, потому что на меня свалился новый груз, и я совершенно не понимал, что с ним делать, во всяком случае, плохо понимал, что со мной происходит. Потерял институт, из которого меня выгнали за то, что я «угодил» в Православие. Я потерял свободу, потому что меня отправили служить в армию в Среднюю Азию, куда православных посылали специально — в условно исламскую среду. Потом я стал методично терять друзей, которых начали сажать в тюрьмы за исповедание веры и за православный самиздат. На три года я потерял маму, которую тоже посадили в лагерь за то, что она проповедовала в учебном заведении, где преподавала иностранные языки... Пострадала и личная жизнь: жену исключили из института и никуда не брали на работу; родственники косились, потому что у них из-за нас осложнилась жизнь; друзья переходили на другую сторону улицы, чувствуя себя при этом сволочами, но не имея другого выхода: у каждого — семья, работа, учеба… В общем, мои первые годы в Церкви — сплошные потери.
На самом деле я не могу сейчас описать, что произошло тогда. Здесь нет прошедшего времени, здесь вообще нет времени: меняешься постоянно. Попав в Церковь, ты получаешь образ совершенства — Христа. Иногда ответственность общения, «контакта» с Ним пугает. Но бежать от этой ответственности — все равно что пытаться спрятаться от солнца: человек, шагая в тень, сам себя обманывает — от Солнца не спрячешься. Когда ты вновь оказываешься в Его свете, то понимаешь, что бежишь ли ты от него или, наоборот, семимильными шагами идешь к нему — он есть, этот идеальный и суровый образец. И ты равняешь по нему свою совесть. Мне кажется, это самое главное, что происходит с людьми, когда они перешагивают черту, отделяющую жизнь вне Бога от жизни с Ним.
Оксана Федорова,
телеведущая, Москва
Сделать красоту синонимом доброты
Первый раз самостоятельно я пришла в храм в студенческие годы, когда у меня не ладились дела на первом курсе университета, и не было помощи ниоткуда. После первых моих обращений к Богу, дела вроде пошли в гору — учебный год я окончила более чем хорошо.
С тех пор многое во мне изменилось.Я поняла, что церковь — место, где можно получить помощь, поговорить начистоту с самим собой. И если ты искренне желаешь помощи себе и другим людям, то это чудесным образом сбывается. Надо только верить в Бога, себя и людей. А еще надо верить в те добрые дела, которые наполняют нашу жизнь смыслом.
Теперь я знаю, что работа, карьера, да и любая другая материальная цель, которую я могу поставить перед собой — это далеко не главное. Высший смысл жизни человека — жить честно, по совести.
После прихода в Церковь я начала заново открывать для себя душевную красоту человека. И даже люди на моем пути стали встречаться другие, похожие на меня новую, с такими же убеждениями. Вера в добро и справедливость дала мне надежду и опору в жизни — ведь человеку известному, публичному особенно необходима опора на духовные силы. И где, как не у Бога, ее искать!
Мне кажется, резко, в одночасье, менять ничего не надо — все должно быть взвешенно и продуманно. Когда ты начинаешь рассматривать свои действия с точки зрения веры, они обретают глубокий смысл: если ты занимаешься бизнесом, то обязательно ради чего-то, например, ради помощи детям. Тогда тебе больше дается и сил, и возможностей осуществить свои цели. Думаю, Господь видит, что дела идут на пользу другим, и потому помогает.
К сожалению, многие отходят от Православия, так и не успев узнать его истины... Другие ходят в церковь, но при этом живут не по вере — получается тоже без истины. Мне кажется, надо очень четко понимать, что церковь не музей духовных искусств: вера всегда должна подкрепляться делами.
Человеку, который наделен какими-то способностями, очень важно использовать их для созидания. Например, моя работа связана с детьми, я чувствую, что дети меня любят, что я нужна им. Красота ведь дается неспроста: люди, и особенно дети, очень чутко ее воспринимают. Большая ответственность — влиять на чувства и убеждения другого человека. Сделать красоту синонимом доброты — вот смысл моей жизни!
Борис Корчевников,
журналист, телеведущий, актер, Москва
Храм — место, где я настоящий
Храм — это место, где я настоящий. Там иконы — изображения людей, совершивших такие подвиги, на которые я не способен. Там все рассказывает о смерти на земле — веришь ты или нет в будущую вечную жизнь, все равно этот разговор — о твоем земном конце — срывает с тебя маску. Храм — это что-то очень честное. Даже если веры у вас нет.
Это сложно назвать переменой. Скорее уж — заменой. Прежней жизни на новую.
Но главное, наверно, в другом — в Церкви я узнал, что меня любят. Но честность, которую я обрел здесь же, говорит и о том, что во мне самом этой любви ничтожно мало. Однако те ее крупицы, которые я иногда ловлю, которые и умею обнаружить оттого, что я в Церкви, эти крупицы и есть я — настоящий, лучший.
Может, это сравнимо с переливанием крови — когда ты вдруг ощущаешь, что твое тело питает другая жизнь, что каждое движение твоего организма обеспечено чьей-то жертвой. Это знание очень трезвит. Оно снимает с тебя всякое позерство. И пока эта кровь во мне, я живу с новой, не знаемой до прихода в Церковь, ответственностью: за каждое слово, которое произношу, поступок, который совершаю, мысль, с которой живу. Как любая ответственность, эта тоже может иногда показаться ограничением свободы. Зато, на самом деле, от скольких ненужных шагов она меня освободила!
Дмитрий Мишутин,
сотрудник ОАО «Российская промышленная коллегия», Москва
Я не помню, когда в последний раз унывал
Изменилось многое. Во мне самом, в отношениях с близкими, и, что особенно заметно, в моих детях. Многие вещи потеряли значение: то, что увлекало раньше, стало просто неинтересным. Но эти перемены нельзя не назвать добрыми и позитивными. В то же время, делая первые, подчас неуклюжие шаги к воцерковлению, прикасаясь к святыням, понимаешь всю степень своей греховности, и это, конечно же, вызывает горечь и далеко не самые приятные размышления. Я воспринимаю все перемены в жизни после прихода в Церковь как чудо — другие объяснения кажутся несостоятельными и неправдоподобными. Я читал, что Господь отнимает у человека, пришедшего в Церковь, память о том, каким он был, чтобы человек не впал в гордыню, осознав произошедшие перемены и пройденный им путь. Может быть, это и мой случай, я просто не осознаю всей глубины и сути таких перемен потому, что осознание не принесет мне пользы.
И еще. Я стал просыпаться с чувством радости и ощущением счастья. Раньше уныние, ожидание чего-то плохого — то, что принято называть депрессией — было моим привычным состоянием. А теперь вот пытаюсь вспомнить, когда в последний раз унывал — и не могу!
Наталья Лосева,
директор интернет-проектов РАМИ РИА «Новости», Москва
Жить стало нужно
Я иду в Церковь так медленно, так постепенно — два шага вперед, шаг назад — что обозначить перемены просто невозможно. Ведь так не бывает: до вторника прошлой недели я — незрелая, колючая, эгоистичная мизантропка, а в среду — пришла в Церковь и вышла в белых носках!
Церковь для меня — путь, тяжелый, с мозолями, с отдиранием проросшего в меня мира. Что-то, безусловно, во мне меняется. Временами получается смириться, «отпустить» ситуацию, сказать: «Господи, не как я хочу, но как Ты...», посмотреть на события иначе, глубже, разглядеть их промыслительность. Исчезли какие-то люди из моей жизни — взамен пришли другие. Иногда это было очень больно, иногда — вполне естественно.
Главное, как мне кажется — в жизни появился смысл, расставились приоритеты, жить стало нужно.
Дарья Протопопова,
аспирантка факультета филологии, Оксфорд, Великобритания
Я обрела Семью
После того как я поверила в своем сердце, что у меня есть Небесный Отец, Который любит меня и хочет, чтобы я шла к Нему навстречу, я поняла, что я не знаю ничего: ни как идти по жизни к Богу и с Богом, ни как разговаривать с Ним... Церковь стала для меня таким путем.
Сейчас мне кажется, что после своей первой исповеди и причащения я только и начала жить по-настоящему: не только на физическом и чуть-чуть душевном уровне, но и на духовном. В Церкви я обрела новую семью, но это, конечно, не значит, что я отдалилась от родителей и родных. Просто я ощутила себя частью чего-то большего и вечного — Семьи, которая всегда будет со мной и которая поддержит меня, если в моей малой, земной семье будет не все в порядке.
С приходом в Церковь моя жизнь не стала легче в буквальном смысле этого слова: мне по-прежнему бывает тяжело, больно или одиноко… На чей-то взгляд, мне с приходом в Церковь стало только тяжелее: «приходится» молиться, ходить на исповедь и церковные службы. Но ведь стороннему человеку не видно, что я сама хочу, вернее, не могу не молиться, не просить у Бога прощения и помощи. А что проблем не стало меньше — так я и не ждала их исчезновения. Я только хотела, чтобы Бог помог мне сделать шаг Ему навстречу.
