Однажды я приехал в гости к человеку, которого до этого видел два или три раза в жизни. За окном шел снег, в квартире было тепло, автор этих строк был совсем молод и горяч, и обстоятельства сложились так, что он произнес пламенный монолог о любви и дружбе. Эта встреча изменила мою жизнь почти на 15 лет.
По ночам я мотался на другой конец большого города, вел откровенные разговоры, утром ехал в институт, и все продолжалось до следующего свидания.
Мне казалось, что я все больше открываюсь другому человеку и становлюсь от этого лучше, а ему каждая такая беседа оставляла незаживающую рану. В общем, мы расстались.
С тех пор я сильно изменился, нашел прекрасную супругу, но до сих пор считаю, что человек имеет право на тайну, на свое личное пространство. Он может называться христианином или атеистом, ходить в церковь или на стадион, иметь много или мало друзей. Это неважно, в его душе должен оставаться уголок, куда он не пускает посторонних.
Для меня такими темами являются вопросы веры и семьи. Я искреннее не понимаю людей, рассылающих поздравительные смски или письма по случаю Пасхи или Дня Победы (о чем собственно и была моя прошлая колонка), постоянно публикующих в социальных сетях фотографии своих жен и детей или призывающих «всех радоваться» по тому или иному поводу.
Коллективного счастья не бывает, как и спасения всего прихода. Любой человек вправе испытывать свои индивидуальные чувства. Светлая седмица совершенно не обязательно бывает для христианина самым счастливым временем в году. Он имеет право кому-то говорить «Добрый день» вместо «Христос Воскресе», не рассказывать о мере своего поста, частоты посещения храма. Более того, причащение из одной Чаши не означает, что православные даже одного прихода обязаны ходить друг другу в гости, вместе выезжать на природу и отмечать праздники. Конечно, я ничего не имею против совместной пасхальной или рождественской трапезы, но это совершенно не означает, что наутро в моем телефоне появятся 15 новых контактов.
За всеми разговорами об общинности, взаимной любви и радости мы совершенно забыли о том, что существуют люди, которым причиняет боль вторжение в их личное пространство. В моем телефоне, наверное, больше ста контактов, но мне просто не придет в голову звонить им всем по случаю Нового года или покупки автомобиля. Я не представляю, как человек может иметь 70 реальных друзей. «Друг» — слишком серьезное слово, чтобы применять его к коллегам по работе, прихожанам одного храма или людям со сходными интересами.
Недавно мой настоящий друг (странное прилагательное, показывающее то, что мы обесценили это слово) пригласил на свой день рождения около 20 человек. На следующий день оказалось, что часть из этих гостей поступили не очень порядочно и подвели человека.
Я не хочу испытывать подобные разочарования, а потому у меня нет 20 человек, которых я бы мог одновременно пригласить на свой праздник. Во-первых, я не смогу им всем уделить достаточно внимания, во-вторых, они все равно разобьются на кружки по интересам, в-третьих, я считаю, что любая компания больше 5 человек убивает возможность настоящего общения.
Настоящий диалог в идеале похож на объяснение в любви, на проход по лезвию ножа, и я не готов показывать такие акробатические фокусы на людях.
Тоже относится и к праздникам. Я не представляю себе, как можно ликовать в окружении толпы (исключение составляют лишь спортивные состязания, где зрители и другие участники добавляют адреналина).
Могу себе представить, как радуется студент, сдавший экзамен, или мужчина, узнавший, что у него будет долгожданный ребенок. Но даже в этом случае радуется лишь герой, а окружающие, за исключением близких, становятся статистами.
Я не люблю быть статистом на чьей-то постановке, и не люблю, когда другие становятся ими рядом со мной. Не люблю митинги, шествия, совместные забеги в мешках и выезд на корпоратив за город, не люблю присутствовать для мебели, и полагаю, что другие люди также не хотят, чтобы их поздравляли на бегу и отрывали от дел.
При этом, у меня нет страха перед людьми — я могу прочитать лекцию перед десятками людей, могу написать колонку, которую просмотрит тысяча человек. Но я предполагаю, что у каждого из моих слушателей или читателей есть своя тайна, и обращаюсь не к абстрактной тысяче, а конкретно к каждому из тех людей, кто читает эти строки.
Под Новый Год я устроил небольшой флешмоб, и попытался найти теплые слова для каждого человека, которого я хотел поздравить. Это оказалось довольно сложно. Я писал имя, а потом публично добавлял несколько слов, которые характеризуют моего адресата, делал им индивидуальные комплименты. Это отняло у меня почти неделю, но результат превзошел все мои ожидания. Люди искренне радовались и, надеюсь, испытали несколько мгновений индивидуального счастья.
Призывы же к всеобщей радости, разнарядка на праздник убивает веру. Со Христом нельзя разговаривать хором, как нельзя вдвоем признаваться в любви к девушке.
Убивая личное пространство другого человека, считая, что он обязан разделить наши чувства, насильно объединяя его с собой по признаку веры или гражданства, мы низводим яркого, неповторимого, чудесного, восхитительного собеседника до функции.
Мы вводим систему опознавания «свой – чужой», и ищем простые ключи для единства. Ответь на смску, лайкни пост, перепости картинку, сходи с нами на митинг, надень синюю футболку — и мы примем тебя в свою команду.
А я не хочу быть частью команды в этом примитивном понимании, не хочу делить людей на своих и чужих по какому-то одному признаку. Я всегда стараюсь найти человека, и иногда фонарем высвечиваю препятствия, стоящие на моем пути.
Фото linh.ngan, www.flickr.com.
