Принять крещение взрослому человеку всегда непросто. Уже осознавая себя православным христианином, я долго чувствовал себя недостойным и неготовым. Пока не встретил отца Андрея Хохлова, который расспросил меня и сказал: «Ты готов. Как только ты сам это поймешь, приходи». Я взял в его храме несколько книжек...
Это московский храм святого апостола Иоанна Богослова в Бронной слободе, чуть в глубине за театром имени Пушкина. Я помню его ещё когда там были театральные мастерские, а сама церковь стояла в лесах (хотя никто ничего реставрировать в те времена не собирался). Папа стал туда ходить вслед за моими сестрой и братом и в его стенах принял крещение. Я об этом знал, часто проходил мимо, бывая у них дома… и всё.
И вот летом, когда я "открыл" для себя Евангелие и понял, о чём оно, мне приснился сон.
Во сне была зима. Пасмурная настолько, насколько бесприютным я сам себе вдруг показался. Я вышел по Тверскому бульвару к театру, свернул в переулочек, к храму, и сразу подумал: кажется, папа где-то тут, близко. И тут же: где же Отец? Причем про квартиру, которая рядом, я не думал. Только о папе и… об Отце.
Я прошёл мимо церкви, обошел её со стороны, -- там, где на самом деле прохода нет, и углубился в малоэтажные проулочки. В старинные дворики, запахи которых знакомы мне с детства. В двухэтажную, иногда деревянную (я сам жил когда-то в деревянном доме), иногда каменную, почти картинную, сказочную Москву...
Я шёл, и вдруг сквозь тучи пробилось зимнее, февральское солнышко, распогодилось, звенела капель, и город внезапно кончился. Передо мной открылся блистающий снегом простор — поля, дальний лес, а границы города окаймляли его, чуть возвышаясь, словно берега залива над морем. И повсюду, слева и справа на "берегах" -- домики, храмы, колокольни — неописуемая красота и счастье! С этом-то удивительным ощущением счастья я и проснулся.
И оказался в жарком лете…
Сон этот я почти сразу напрочь забыл.
И вспомнил его только в феврале следующего года, после моего крещения, накануне Великого поста. Помню, возвращался из храма, ехал в троллейбусе, и тут выглянуло солнце — февральское, особенное… Пастернаковское. И я вдруг понял: это со мной уже было, я где-то видел подобное. И тут же, за секунду, вспомнил свой летний сон с церковью Иоанна Богослова. За 9 месяцев до того, как отец Андрей меня там покрестил.
С тех пор прошло больше четверти века, а сон тот я помню до сих пор. В деталях. Невозможно забыть.
