Загрузка...
Приблизительное время чтения: 4 мин.
Никогда, наверное, эгоисты не были так симпатичны и обаятельны, как сегодня. В самом деле, настоящему эгоисту нынче есть что показать. Он весел и легок в суждениях, все у него получается, ничто его не смущает — орел, да и только. Если бы Лермонтов был жив, герой нашего времени был бы у него именно таким. Но вот незадача — этот блестящий эгоист совершенно не способен ни к долгосрочным отношениям, ни к упорной профессиональной работе, ни к какой-либо форме ответственности. Страшно то, что все свои проблемы эгоист решает еще до того, как они проявились в его жизни. Жена начала раздражать — эгоист легко и безболезненно с ней расстается. Работа стала утомлять — эгоист быстро ее меняет. Зарплата, на его взгляд, слишком мала — эгоист безо всякого стеснения объяснит начальству, что его услуги подорожали и надо раскошеливаться.
На алтарь нежной и трогательной влюбленности в самого себя эгоист легко отправляет и детей, и родителей, и всех, кто имел несчастье ему довериться. Никакие сомнения и тревоги не омрачают высокое эгоистическое чело. Зачем? Ведь они могут доставить боль, а разве для этого он родился? Все в самом себе радует эгоиста несказанно. У его ног лежит целый мир. Весь этот мир создан лишь для того, чтобы эгоисту было хорошо. Бог, люди, добро и зло, — лишь разменная валюта, на которую эгоист покупает главное — собственное счастье. Спорить с эгоистами трудно, почти невозможно. Что может предложить мне христианство, кроме мрачного самоуничижения, беспросветного презрения к самому себе и медленному погружению на темное дно покаяния? — риторически вопрошает продвинутый эгоист. И зачем мне это надо? — тут же отвечает он сам себе. Зачем мне погружаться на дно покаяния, если я хочу реализовать себя полностью, во всех своих проявлениях, каковы бы они ни были? А уж если мои проявления вам не нравятся, это, извините, ваши проблемы!
И вот тут эгоист серьезно ошибается.
Дело в том, что предложение христианства не только не сводится к самоуничтожению, но прямо ему противоречит. Утверждая вертикальное измерение ценности человеческой жизни и четко различая добро и зло, христианство предлагает полюбить себя, но — лишь в хорошем, а никак не в плохом. Главная проблема эгоиста в том, что, будучи целиком сконцентрированным на себе, он не различает в себе добра и зла. Ему совершенно все равно, за счет чего или кого он достигнет успеха. Успех, возросший на скандале, на любой мерзости, он все равно считает успехом и остается очень доволен. Его мало волнует даже то, что он постепенно теряет самого себя, распадается как личность. Выбрав в качестве точки отсчета собственное удовольствие, эгоист перестает видеть, что на самом деле он тяжело и страшно болен.
Но, вопреки ложному мнению, христианство вовсе не призывает нас похоронить себя в вечном раскаянии. Напротив, христианство требует от нас полюбить самих себя, но только не во всем, а в лучшем. Христианская любовь к себе строится на том же надежном и крепком фундаменте, что и наша любовь к самым дорогим и близким людям. Зная недостатки любимых, мы выделяем, культивируем и мысленно целуем их достоинства, их внутреннюю красоту.
Представим себе обычную и знакомую каждому ситуацию. Мы долго прожили с любимым человеком, мы видим, как медленно и неуклонно он теряет красоту молодости, стареет, слабеет физически. А между тем для нас этот человек по-прежнему дорог. Глядя на состарившихся родителей, мы видим их молодыми, такими, какими мы запомнили их в детстве и полюбили. Они не становятся для нас стариками, напротив, расцветают в лучах нашей любви, обнаруживая всё больше достоинств. С изменением их облика мы все отчетливее видим в них юношеские черты вечного совершенства. Еще бы — ведь это самые важные для нас люди! Не только родители, но и мужья, жены, дети — все они требуют от нас этого взгляда любви, различающего и выделяющего лучшее. Именно за это лучшее в них мы и держимся, прощая ошибки и срывы, пусть даже они и доставляют нам множество проблем.
Но если мы можем так любить других, то почему бы не обернуть этот взгляд любви к самим себе? Именно это и предлагает сделать христианство — увидеть и полюбить себя в хорошем, отказавшись от дурного и поборов его. Вот так, цепляясь за лучшее в себе, мы только и сможем идти ко Христу.
Христианство призывает нас посмотреть на самое главное — на Христа и на образ Бога в других людях и в себе самом. Нужно постараться полюбить в себе именно то, что стремится к Нему, что способно помочь нам соответствовать этому поразительному, по-настоящему подлинному образу.
Именно для того, чтобы стать настоящим, ты говоришь себе сам: я не люблю в себе вот такие и такие черты. В Церкви это называется покаянием, то есть работой по избавлению себя от уродства, которое ты в себе открываешь и которое мешает тебе обрести подлинное лицо. Смысл христианской любви к себе — в желании обрести лицо, с которым человек сможет войти в вечность. Речь идет о том совершенном облике, включающим все — и тело, и душу, и дух. Облике, который, как верят христиане, способен воскреснуть для блаженной вечности с Богом. А потому христианство — религия любви — предлагает человеку единое отношение не только к Богу и ближним, но и к себе самому. Эта любовь, устремленная в будущее, любовь к тому, какими мы можем и должны стать в глазах Бога, любовь, которая предполагает не блаженную «тупую» расслабленность, а напряженное и радостное творчество в течение всей жизни.
Какая замечательная статья!!!
Владимиру Гурболикову: является ли молот соработником кузнеца, топор -- соработником плотника, а кисточка -- соработницей художника? Ведь соработник (соавтор) -- это тот, у кого есть своя собственная личная воля (*не управляемая всецело Автором*) и есть возможность хоть какие-то решения принимать самому, самостоятельно и по своему собственному усмотрению, а не по авторскому указанию, и делать в выполняемой работе хоть что-то по своему собственному выбору и по своему вкусу, а не по авторским предписаниям -- ну а если у него (у соработника) ничего этого нет, то ТОГДА ОН И НЕ СОРАБОТНИК НИКАКОЙ ВОВСЕ, А -- ИНСТРУМЕНТ: а это, как говорят в Одессе, "две большие разницы" 😉 Таким образом, если вспомнить известное святоотеческое изречение о том, что "воления людей на Земле различны, а на Небесах все неисчислимые сонмы Небожтелей имеют одну и ту же волю", и вообще все святоотеческие учения о безусловном и всецелом послушании, о полном и окончательном отсечении своей воли и замене её в себе волей Божией (*равно как и о замене всего своего человеческого ума на ум Христов и о замене всех своих человеческих чувств на "чувства, еже во Христе Иисусе"*) -- то получается, что все Небожители (т.е. все Святые) являются отнюдь не соавторами Господними, а инструментами в Господних руках.
"Ибо мы соработники у Бога, а вы Божия нива, Божие строение". (1Кор 3:9) Орудием в руках Бога человека можно назвать лишь с той точки зрения, что человек понял и принял промысл Божий о себе и всецело посвятил себя исполнению Его воли. Но ни молоток, ни кисть ничего свободно не выбирают и не понимают. В этом смысле, они -- орудия, и только, а человек -- и орудие, и соработник. Потому, если стремится к богообщению, то отвергает всё, что мешает ему служить орудием в Господнем замысле, но через это не стирает себя до потери лица, а как раз обретают свой лик как соработники Богу.
Это толкование не соответствует православно-христианскому вероучению. Именно со-работник, сын (или дочь), преображённое обожением самостоятельное творческое, богоподнобное, лицо, а не молоток никакой.
Владимиру Гурболикову: а разве исчезновение в человеке своей собственной личной воли, благодаря всецелому, безоговорочному и окончательному подчинению воле другой личности (*пусть даже и Божественной Личности*) , являющееся конечной целью подвига Христианского послушания (*прежде всего монашеского, но и мирского также*) -- это не потеря субъектности человеческой личности? Гляньте, скажем, на нынешнюю Украину: она целиком и полностью находится под внешним управлением -- поэтому о ней справедливо говорят, что она уже не субъект, а объект мировой политики. Не точно ли так же и Христианские (*конкретно, Православные*) святые: будучи целиком и полностью управляемы Господом (*так, что у них не только все их дела и слова совершаются и произносятся только лишь по Господнему указанию, но даже и все их мысли, все их чувства и все их желания возникают в них не естественным образом, не сами собой — а исключительно только от Господа, будучи вкладываемы в них Господней рукой, Господней волей, так что уже действительно в полном смысле слова "не сами они, святые люди, живут -- но живёт в них Христос*) , разве они таким образом не теряют свою субъектность? Разве они в конечном итоге не перестают быть субъектами бытия, становясь полностью и окончательно его объектами: благодаря тому, что вслед за всеми прочими своими принесёнными Господу жертвами, они и всю свою личную (личностную) субъектность тоже целиком и полностью отдали (пожертвовали) Господу?
Василий, в том-то и дело, что нет. Наоборот: это раскрытие тех особых даров, какими Бог наделил этого человека, но которые он, под влияние отпадения от Творца, не может раскрыть. Как у апостола Павла: доброе, которого хочу, не делаю. Встречал в литературе такой образ: что люди, освящаясь, наполняются одним и тем же Божественным светом. Но подобно драгоценным, к тому же по-разному ограненным кристаллам, они этот свет преломляют по-разному, по-своему, становясь соработниками Богу.
Как бы с таким напором не начать "тереть" в себе и то, что от Бога. Бог всё же создавал и ангельские, и человеческие существа свободными и способными к творчеству. Он не говорит о спасении как о растворении человека в Боге как об исчезновении. И наши святые - Николай, Екатерина, Сергий, Фома - не теряют имён и субъектности. Да: всё лучшее в нас -- от Бога. Но не в противоречии с "я"-вообще. А в противоречии с грехом, который требуется в себе изжить, той частью своей натуры, какая мешает воссоединиться с Богом. И цитаты, которые Вы приводите, они об этом, а не о стирании индивидуальности. Иначе нам надо в буддисты "перекрещиваться": вот, для них любое проявление личностного, "земного" должно перестать быть. Потому Христос, плачущий у гроба Лазаря, для них лишь указание на слабость.
--> ``четко различая добро и зло, христианство предлагает полюбить себя, но — лишь в хорошем, а никак не в плохом.`` ``Именно это и предлагает сделать христианство — увидеть и полюбить себя в хорошем, отказавшись от дурного и поборов его. ``
Так ведь тут всё дело в том, что здесь Вы, уважаемый Владимир, умалчиваете (*полагаю, что всё-таки умалчиваете непреднамеренно*) о таком общеизвестном постулате Христианства (*сохранённом в полной мере именно и только в Православии*) , что всё, абсолютно всё хорошее и доброе, что только есть в нас, т.е. во мне и во всех других людях -- всё это ничуть не наше, всё это ни в малейшей мере не мы сами: всё это Господь и только лишь Господь, всё это исключительно только Господнее действие в нас (*"всякое благо и всякое совершенство сходит Свыше, от Отца светов"*) , ну а сами мы как таковые (*т.е. сами мы "в чистом виде", рассматриваемые отдельно от этого Господнего действия в нас и Господнего влияния на нас*) -- это абсолютно стопроцентная мерзость и всецелое дьявольское зло, подлежащее именно полному уничтожению и всецелой окончательной ликвидации (*"Что делать со своим "я"? Тереть его и стереть в порошок, взяв для этого Камень, Стерший во прах истуканов" -- так говорил свт. Феофан Затворник; хотя, конечно же, на самом деле сказал это вовсе не он сам -- а сказал это Господь, используя свт. Феофана как Свой рупор: ну а сам от себя свт. Феофан, равно как и все другие святые, не мог сказать ни единого слова, т.к. на достигнутых им уровнях близости к Господу и вселения Господнего в человеческую душу уже буквально всякое слово, сказанное человеком не по Господнему внушению, а по своей собственной воле, является недопустимым греховным своеволием, за которое этот человек тотчас же лишается всей своей прежней святости и близости к Господу*) . Так что настоящая конечная итоговая цель Христианского пути, которая обычно тщательно скрывается и вуалируется Церковью от новоначальных христиан, очень хорошо, кратко и ёмко, сформулирована в одном из стихотворений знаменитого православного поэта о. иеромонаха Романа (Матюшина) такой вот, обращённой ко Господу, фразой: "ЕСТЬ ТОЛЬКО ТЫ, ВСЁ ПРОЧЕЕ ИЗЛИШНЕ".
Автор, вы читали толкование Святителя Иоанна Златоуста на Евангелие, с проповедь самоунижения и непрестанных слез? Что скажете о нем и о Святителе?
А "взгляд любви" - это гениально!