1917. Живая история — совместный проект журнала «Фома» и радио «Вера», посвященный столетию революционных событий.

В течение  этого года мы будем говорить о событиях, которые имели место в России сто лет назад – в 1917 году. Попытаемся понять мотивации людей и разобраться в цепочке событий, которые привели, как писали раньше в учебниках, от Февраля к Октябрю.

Слушать:

Читать:

— В течение этого года мы будем говорить о событиях, которые имели место в России сто лет назад — в 1917 году. Попытаемся понять мотивации людей и разобраться в цепочке событий, которые привели от Февраля к Октябрю, как писали раньше в учебниках.

Мы вплотную приблизились к Февральской революции 1917 года. Двадцатые числа февраля, правда по старому стилю, — это как раз то самое время. На прошлой неделе мы говорили о хлебных бунтах в Петрограде, но это далеко не единственная причина произошедшего впоследствии. По сравнению с тем, что было уже весной 1917 года, канун революции — это еще относительное благополучие.

Феномен Февраля 17-го — все ждут перемен, но пока еще до конца не осознают, к чему это может привести. Многие, когда завертелась революция, пребывали в эйфории от происходящего и опомнились, когда было уже слишком поздно. Почему это было так и что вообще творилось в это время в Петрограде?

На связи с нами Федор Гайда, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России XIX — начала XX веков исторического факультета МГУ и один из авторов журнала «Живая история».

Эйфория 1917
Фото pstgu.ru

Добрый вечер, Федор Александрович.

— Добрый вечер.

— А с чем связано это ожидание перемен? Неужели действительно обстановка была настолько сложной?

— Обстановка, конечно, была сложная: Россия два с половиной года вела тяжелую войну, и никто не знал, как она закончится. Хотя в семнадцатом году планировалось общее наступление Антанты на Германию, которая была в очень непростой ситуации, гораздо худшей, кстати говоря, чем Россия. Хотя у нас были проблемы с транспортом, но все-таки имелись серьезные продовольственные запасы, чего нельзя сказать о Германии.

Как бы то ни было, было необходимо последнее и очень серьезное усилие. Происходило разъединение, люди поддавались искушениям. Действительно были перебои с поставками хлеба в столицу. В течение нескольких дней эти проблемы имели место. Потому что на фронт идут составы с боеприпасами, железные дороги забиты именно такими составами, и возникают трудности со снабжением столицы. Февральская революция, как известно, начинается с голодных очередей. Мы с трудом можем представить себе нечто подобное во время Великой Отечественной войны. Никаких подобных революционных вспышек бы не было, хотя голодных очередей было более чем достаточно.

— Но люди понимали, почему это происходит. В феврале 17-го этого понимания, очевидно, не было.

— Да, совершенно верно. Действительно, те цели, которые формулировались, года перестали людей удовлетворять в феврале 17-го. Очень серьезная информационная борьба шла в совершенно ином направлении: говорилось о том, что война бессмысленна, что это напрасные жертвы. Но не говорилось о том, что если мы сейчас устроим революцию, то произойдет катастрофа, и закончится она не только поражением в войне, но и катастрофой для страны в целом. Не говорилось, что в результате революции голодные очереди превратятся в целые голодные годы. Столица в результате революции просто обезлюдела в 1918–1919 годах.

— Но ведь люди не знали об этом в предреволюционном времени, было ощущение того, что сейчас, когда наступят перемены и, главным образом, когда произойдет отречение и установится новая власть, более похожая на демократию, конституционная и т. д., и т. д., — все это давало предчувствие того, что поднажмем немного — и окажемся в новой жизни. Ощущение, что люди не чувствовали, что за этим может последовать катастрофа.

— Конечно, так и было. Это были утопические мечты. Действительно, люди считали: сейчас избавимся от этого надоевшего императора, его ближайшего окружения, избавимся от губернаторов, полиции и прочих прислужников режима, а уже потом, не имея этих внутренних врагов, в любви и братстве объединимся друг с другом, поднажмем и сокрушим немца. Только это были совершенно беспочвенные прекрасные мечты, потому что настоящий враг не в государственной власти.

Настоящий враг — в тех пораженческих настроениях, которые пришли сразу после победы Февральской революции. Когда каждый на своем месте начал решать какие-то свои сиюминутные, я бы даже сказал, шкурные задачи. А когда каждый человек делает на своем месте то, что ему надо здесь и сейчас, это, по сути, — уже начало гражданской войны. И становится не до немцев.

— А какие шкурные задачи пыталось решить Временное правительство или, например, те рабочие комитеты, которые организовывались на предприятиях? И могли ли те и другие как-то договориться в этих интересах между собой?

— Временное правительство сразу стало решать вопросы с широкомасштабной демократизацией государственного управления. Происходила ликвидация губернаторской власти, полиции. Перестала существовать административная вертикаль. Уже в марте 17-го устанавливался 8-часовой рабочий день на заводах, в том числе на военных. Я ничего не имею против 8-часового рабочего дня, но мы с вами прекрасно понимаем, что если в период тяжелой войны установить его на оборонных заводах, то начнется кризис производства. Очень многие люди говорили, что если сейчас это сделать, то падение производства в ближайшие месяцы составит 20 %. Что, собственно, и произошло.

А дальше по нарастающей. Все начинают бороться за свои права. Типичный пример: вагоновожатые тоже говорили о 8-часовом рабочем дне, в результате трамваи в Петрограде стояли по несколько часов, и люди были вынуждены часами добираться на работу. А раз часами, то они говорили: давайте эти часы тоже впишем в наш 8-часовой рабочий день, поэтому мы будем работать шесть часов. И это происходило по нарастающей.

Крестьяне, как только поняли, что царя не стало, начали делить землю. Потому что, по их представлениям, вся земля в государстве принадлежала царю, а если царя нет, то она только крестьянская и больше ничья.

На национальных окраинах сразу появились требования территориальной автономии. Но не просто требования, а их начали воплощать в жизнь, что означало, что разные национальные меньшинства сталкиваются друг с другом по вопросам того, кому какая территория будет принадлежать. То есть это сразу обострение межнациональных отношений.

Вот что начинает происходить весной 17-го, сразу после победы революции.

— Была еще третья сила — армия, генералы. Что было в их сознании в связи с происходящим в столичных городах?

— Генералы к февралю 1917 года уже имели такое представление, что царь мешает победе в войне — персонально Николай II. У него проблемы с либеральной оппозицией, которая имеет патриотические настроения и действительно хочет победы. Давайте попытаемся договориться с либеральной оппозицией ценой устранения Николая II. Предполагалось, конечно, что на смену ему придет другой царь, но он будет под полным контролем со стороны Государственной Думы.

Когда генералы добивались 2 марта 1917 года отречения Николая II, они, конечно, предполагали сохранение монархии, но монархии ограниченной, конституционной, британского типа. Для них было сюрпризом то, что на следующий день от власти отказался Михаил Александрович и было провозглашено Учредительное собрание — Временное правительство. Но даже в этой ситуации генералы думали, что в лице Временного правительства к власти пришли люди ответственные, патриотичные.

Ничего подобного не получилось. Потому что Петроградский совет, который действовал параллельно, издает приказ № 1 об отмене воинской дисциплины. И начинается разрушение дисциплины в армии, которое докатилось от Петрограда до самого фронта.

Весной генералы уже разочаровались в том, что произошло, но в феврале они сыграли очень важную, можно сказать, одну из решающих ролей в победе революции. Не произойди в России революции, война бы закончилась где-то к концу 1917 года: Германия была не в состоянии вынести ее дальше. Но именно русская революция позволила Германии вздохнуть и в конечном счете обеспечила ее сперва возможностью перебрасывать войска на французское направление, а потом, когда был подписан Брестский мир, в Германию пошел украинский хлеб. И летом 1918 года немцы вообще пытались вести наступление. То есть Германия продохнула.

Русская революция дала шанс ей, но отняла шанс у России сохранить себя, не оказаться в состоянии катастрофы и остаться в лагере победителей в войне. В конечном счете половинчатый исход Первой мировой войны сделал неизбежной Вторую мировую войну. Мы не одержали решительной победы в Первой мировой войне, и нам пришлось воевать во Второй.

— Спасибо Вам.

 

0
0
Сохранить
Поделиться: