Доказала ли нейронаука, что у нас нет души?

Мозг и душа

Нейронаука — область знания, изучающая работу самого сложного и загадочного объекта во вселенной: человеческого мозга. Это целый набор смежных дисциплин, которые постоянно развиваются, причем возникают и новые, исследующие мозг с самых разных сторон.

Эти исследования очень важны, например, для помощи людям, страдающим различными поражениями мозга и нервной системы, но и имеют и множество других областей применения. Однако внимание широкой аудитории часто привлекает философский и богословский аспект нейронауки. Ведь мозг это та часть организма, где находится все то, что делает нас самими собой — наши мысли и чувства, надежды и страхи, наш разум и воля.

Повреждения мозга — в результате ранений, или болезней, или хирургических операций — могут приводить к утрате человеком способности к речи, или распознаванию образов, или восприятию музыки, или к глубоким изменениям в его характере.

Все это неизбежно ставит вопрос о том, как соотносится мозг и личность, то, что мы называем «душой». Иногда авторитет нейронауки используется для того, чтобы отвергать христианское представление о душе. Как писал выдающийся нейрофизиолог Френсис Крик, «Вы, Ваши радости и скорби, Ваши воспоминания и устремления, Ваше чувство личной идентичности и свободной воли, на самом деле не более, чем определенное поведение огромного скопления нервных клеток и связанных с ними молекул. Вы — не более чем набор нейронов... хотя и кажется, что мы обладаем свободной волей, наши решения уже предопределены для нас и мы не можем этого изменить».

Но обосновано ли такое такое убеждение? Доказала ли нейронаука, что у нас нет ни души, ни свободы?

Душа — это не «призрак в машине»

То, что состояние тела сказывается на душе — было известно очень задолго до появления нейронауки, люди понимали, что болезнь или опьянение меняют состояние нашего сознания. Аргумент «такой явно материальный агент, как алкоголь, меняет поведение человека, следовательно, личность есть явление вполне материальное, не предполагающее никакой бессмертной души» выдвигался уже очень давно — и был чрезвычайно популярен в советской атеистической литературе. Этот довод, однако, строится на ошибочном представлении о душе и ее отношениях с телом.

Иногда люди представляют себе душу как что-то вроде «призрака в машине» — как будто мы пользуемся своими телами также, как водители автомобилями. Эта аналогия может сбивать с толку — потому что связь водителя с автомобилем гораздо слабее, чем у тела с душой. Водитель может легко пересесть из одного автомобиля в другой. Повреждения автомобиля могут и не отразиться на водителе. Фактически, водитель и автомобиль независимы друг от друга, связь между ними носит случайный характер.

Душа и тело, напротив, находятся в теснейшей взаимосвязи. Мы не ангелы, по какой-то случайности заключенные в телах животных — мы созданы как целостные существа, в которых тело и душа составляют единство. Хотя в момент смерти душа отделяется от тела, Библия обещает нам именно телесное воскресение мертвых — потому что бестелесное существование несогласно с Божиим замыслом о нас.

Поврежденное тело (и, особенно, поврежденный мозг) могут препятствовать душе раскрывать свой потенциал.

Но также несомненно и обратное воздействие — душа влияет на тело. «Веселое сердце благотворно, как врачевство, а унылый дух сушит кости» (Прит 17:22). Существует эффект плацебо (пустышки) — когда здоровье человека улучшается просто потому, что он верит в то, что получает действенное лечение, как и обратный эффект — «ноцебо», когда он может умереть, ошибочно полагая, что смертельно отравлен.

Состояние тела влияет на душу (как и наоборот) — и это совершенно ожидаемо в христианской картине мира.

Эксперименты Либета и свободная воля

Эксперименты Либета часто приводятся в обоснование того, что «нейрофизиология доказала, что у человека нет свободной воли», и, соответственно, нет никакой нематериальной души. Рассмотрим, о чем идет речь. В 1983 году группа исследователей во главе с Бенджамином Либетом опубликовала результаты эксперимента, в ходе которого испытуемых просили поднимать один палец всегда, когда у них «возникает желание это сделать». В это время у них измеряли электрическую активность мозга. Как уже было известно, непосредственно перед тем, как человек спонтанно совершает какое-либо движение, например поднимает палец, в этой активности происходит изменение, которое можно заметить при помощи приборов. Выяснилось, что подобное изменение можно отследить примерно за полсекунды до того, как человек действительно поднимает палец — и примерно за триста миллисекунд до того, как он сам принимает решение это сделать.

Таким образом, наблюдая активность мозга, можно предсказать решение человека до того, как он сам его осознает. Результаты Либета привлекли огромное внимание, потому что из них напрашивался вывод — свободной воли не существует, решение принимается мозгом до того, как мы его осознаем, а уже потом сознание воспринимает его как сознательное и свободное.

Но доказывают ли они это? Сам Либет так не считал. Он полагал, что свобода воли существует, так как после осознания желания у человека остается еще 100 мсек чтобы «наложить вето» на возникшее побуждение. Когда речь идет о чем-то неважном (поднять палец по просьбе экспериментатора), у человека просто нет причин это делать. Но когда побуждение, посланное вам мозгом, воспринимается как неправильное — например, у вас возникает желание съесть лишний десерт или обругать раздражающего вас человека — вы можете сказать этому желанию «нет». Последующие эксперименты Либета показали, что дело так и обстоит — человек может тормозить действие, уже было созревшее в его мозгу — и в этом отношении свободен.

Собственно, это то, что давно уже было известно — и подробно описано в православной аскетической литературе. Мы можем не контролировать, когда у нас возникает помысел — допустим, в нас вспыхивает обида и гнев на человека, который нас чем-то задел. Но мы можем реагировать на этот помысел так или иначе — дать волю раздражению или промолчать.

Джон Экклз: личность и ее мозг

Выдающийся нейрофизиолог Сэр Джон Кэ́рью Экклс — лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине в 1963 году, президент Австралийской академии наук (1957–1961) — считал, что сознание человека никоим образом нельзя свести к деятельности мозга; он придерживался интеракционизма — представления о том, что мозг и наша нематериальная составляющая, душа, личность, взаимодействуют друг с другом в обе стороны. В своей книге «Как личность контролирует свой мозг» (How the Self Controls Its Brain, 1994) он предлагал даже описание конкретного механизма, как душа могла бы взаимодействовать с мозгом. Экклз полагал, что «Мы должны признать, что мы духовные существа, с душами, существующими в духовном мире, как и материальные существа с телом и мозгом, существующими в материальном мире». Хотя многие нейрофизиологи — материалисты (как Френсис Крик) — пример Экклза показывает, что нейронауки как таковые вовсе не делают человека материалистом. Материализм — это система воззрений, которая принимается заранее, чистой верой, и только потом все данные интерпретируются в ее рамках. Проблема, однако, в том, что — даже независимо от научных данных, на чисто логическом уровне — материализм выглядит абсурдным.

Почему невозможно быть материалистом

Коротко говоря, чтобы обратиться в материализм, я должен был бы принять такое решение, совершить акт свободной воли — но если материализм истинен, никакой свободной воли у меня просто нет. Если Френсис Крик прав, и «хотя и кажется, что мы обладаем свободной волей, наши решения уже предопределены для нас и мы не можем этого изменить», то я не могу изменить и мои убеждения относительно материализма. Эти убеждения — как и все остальные наши акты мышления и воли — «на самом деле не более, чем определенное поведение огромного скопления нервных клеток и связанных с ними молекул». Это поведение неизбежно определяется неизменными законами природы — и чего же вы от меня хотите? Чтобы я нарушил законы природы, согласно которым поведение материи в моем мозге сделало меня верующим? Но если материализм верен, это просто невозможно.

Обращаясь ко мне с доводами, которые, я, предположительно, свободен рассмотреть, и пытаясь убедить меня принять решение — которое я, предположительно, свободен принять — материалисты уже противоречат собственной доктрине, и явно видят во мне (и в себе) не просто «огромные скопления нервных клеток и связанных с ними молекул», но свободных, мыслящих, нравственных личностей.

Нейронауки не могут доказать материализм по той простой причине, что материализм (неизбежно сводящий наше мышление и свободу к каким-то нерациональным и несвободным природным процессам) сделал бы любые доказательства невозможными.

У нейроученых впереди еще много удивительных открытий, которые принесут людям огромную пользу. Но говорить о том, что эти открытия угрожают — или могут угрожать в будущем — вере в бессмертную душу, значит подменять науку заранее принятой (и абсурдной) материалистической идеологией.