Моя история не про пожилую мексиканку, последним желанием которой перед смертной казнью было увидеть «русского священника» и креститься, и не про чудесные видения во снах. Моя история про любовь.
Мои родители некрещеные, и нас с сестрами никто не крестил, но мы с семьей нередко посещаем различные экскурсии, лекции на религиозную тематику. У нас даже «празднуется» Пасха, правда, только на уровне кулинарной атрибутики. Мама в детстве всегда старалась ответить на все возникающие вопросы о вере и религии, если была в чем-то не уверена, обращалась к моей теперь уже крестной. В доме были и книги о православии (меня особенно поражали два тома трудов митрополита Сурожского Антония, в которых после я нашла очень многое для себя). Но вопросов не становилось меньше.
Все начиналось с простого детского: «Мама, а ты веришь в Бога?» Мама всегда говорила, что верит в чудо и добавляла, что вера и религия — разные вещи. В подростковом возрасте качество вопросов изменилось. Часть меня вроде бы и готова была согласиться со многим, о чем мне рассказывали верующие друзья, знакомые, но с другой стороны я хорошо помню то странное, даже немного едкое чувство, которое иногда овладевало мной в таких разговорах: часто хотелось возразить, подколоть, посмотреть, как будет выкручиваться собеседник. Как-то зимой мы поехали в путешествие до Каргополя на машине. В одном из храмов, куда мы зашли с экскурсионной группой, проповедовал батюшка. Он говорил о том, что мы должны быть благодарны Господу за то, что у нас есть, за землю данную им, ведь все то, что мы едим, – земля. Сейчас, проучившись год в университете по биологической специальности, я могу разложить по полочкам и объяснить эту метафору и с научной точки зрения, но тогда эта фраза вызвала у меня такую бурю протеста…
А потом я влюбилась. Юноша воспитывался в верующей семье, многое знал о православии, а чего не знал, тому учились вместе. В какой-то момент я попыталась ходить на катехизаторские беседы в ближайшем храме, но мои смятения это не усмирило. Тогда же я взяла в руки труды митрополита Сурожского Антония, эти книги меня и перевернули. В них я нашла не только взгляд верующего человека на важнейшие философские вопросы, но и разговоры о них с атеистами и взгляд с точки зрения науки. В душе сразу становится понятно, к какой «стороне» принадлежишь ты. В этот период своей жизни я встретилась со своим старым знакомым, который еще несколько лет назад во время наших бурных дискуссий о вере предлагал мне поговорить с его духовником. И вот мы поехали к отцу Александру… А во вторую нашу встречу он меня уже крестил.
В ту первую поездку, я помню, цвели пионы, которыми было усажено все вокруг церкви. Здесь бы надо было написать, что было очень спокойно на душе, но нет. Сомнений кроилось множество. Думалось, а что скажет мама, а что скажут... Да какая разница, кто что скажет? Это ведь моя жизнь, и это вопрос моего спасения. А тут и молодой человек выслушал и предложил: «Давай будем спасаться вместе». Так и решилась.
Крестили меня год назад, 28 августа, в праздник Успения Пресвятой Богородицы. Отец Александр в первый мой приезд, видя все еще разрывающие меня сомнения, спросил, согласна ли я креститься сейчас. Я, конечно, посмотрела на него испуганными глазами, а он рассказал мне тогда историю, как к нему один теперь уже прихожанин все ездил креститься – то колесо у машины прямо на трассе отвалится, то еще какая-нибудь мелочь противная случится.
– Взрослых, сложно окрестить бывает, ты-то искренне хочешь?
– Хочу.
Он меня тогда 3 раза перекрестил по лбу, смочив палец слюной и произнося слова молитвы.
– Будешь потом, рассказывать, как тебя батюшка опплевал, – с мягкой улыбкой сказал он.
На крещение со мной и моей крестной поехал тот самый давний знакомый. Он хороший фотограф, и о моих эмоциях можно судить по его работам: задумчивое и одновременно удивительно спокойное выражение лица. В этом храме, с этими людьми, не было страха сделать что-то не так, была уверенность — я все делаю правильно, и в данный момент, и в жизненной перспективе.
А дома меня никто не ругал. Когда еще до крещения я сказала маме о своем намерении, она только попросила меня ответить на вопрос, для чего мне это нужно. Себе ответить, не маме. Сестренки стали чаще расспрашивать меня о вере, для меня это теперь дополнительный стимул духовно развиваться и расти.
Я все чаще и чаще стала замечать вокруг себя чудеса. Они, вероятно, и раньше нередко случались, но сейчас как-то особенно видны, и от этого так хорошо!
Елизавета Котлярова, студентка биологического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова, 19 лет
Подготовила Анастасия Спирина
Фото - Юлиан Викторов
