Я крещен в 2002 году, в честь преподобного Сергия Радонежского. Естественно, я и до крещения много о нем читал, ведь даже независимо от религиозного аспекта это одна из стержневых фигур российской истории. Основание Троицкой обители, благословение на битву с татарами великого князя Дмитрия Донского — вещи общеизвестные.
Но если говорить не о вещах исторического масштаба, а о личном восприятии святого — для меня в его жизни более всего значима его решительность. Это сейчас, глядя из XXI века, мы видим в преподобном Сергии великого святого, мудрого старца, к которому стекались толпы людские, которому внимали сильные мира сего. Но ведь всё это — итог жизни, а вначале он, младший сын боярина, был всего лишь одним из многих и мог бы спокойно плыть по течению.
Когда Сергий (вернее, еще не Сергий, а Варфоломей, так его звали в миру, до монашеского пострига) был мальчишкой, которому никак не давалась грамота, он вообще-то мог бы и не слишком этой бедой заморачиваться. Что он, один такой? Множество знатных людей того времени были неграмотны, и ничего, было кому за них писать. Тем не менее, мальчишка вновь и вновь пытался преодолеть свое непонимание, упорно бил в одну точку. Думаю, именно потому и явился ему ангел и вручил дар книжной премудрости, как знаем мы из жития. Под лежачий камень ни вода не потечет, ни Бог ангела не пошлет.
А потом, уже будучи юношей, он решается круто изменить свою вроде бы налаженную жизнь, посвятить ее Богу. Сомневаюсь, что все окружающие были в восторге от его решения. Потом — пустынь, то есть глухой лес, и никаких тебе слуг, и нужно своими руками рубить деревья, строить жилье, и начальный энтузиазм вообще-то имеет свойство иссякать (как это случилось с его старшим братом Стефаном). Но у Варфоломея, как мне кажется, был не юношеский энтузиазм, а спокойная уверенность, что все трудности — это нормально. Да, тяжело, а надо их воспринимать как данность, оставаться верным своему решению.
И дальше, уже после пострига, то же самое. Трудности продолжаются, причем вовсе не только материально-бытового уровня. И нет никаких гарантий, что всё в итоге будет замечательно. И можно, уже став монахом, тоже плыть в общем потоке, тоже быть как все. Но Сергию этого было мало, потому что быть как все для него означало бы тормозить на пути ко Христу. У меня тут очевидная литературная ассоциация — Алеша из «Братьев Карамазовых» Достоевского, которому казалось как-то мелко вместо того, чтобы раздать всё, подать два рубля, а вместо того, чтобы следовать за Христом, идти к обедне.
Но как только человек выбивается из общего потока — у него сразу начинаются проблемы, и нужна огромная решительность, чтобы продолжать делать то, что делаешь. Решительность, не подкрепленная никакими внешними гарантиями, а только глубоким внутренним убеждением, что так надо.
Я иногда ловлю себя на том, что такой вот железной решительности мне не хватает, что плыть против течения мне и трудно, а порой и страшно. Проще всего успокоить себя тем, что это общечеловеческое, что все вокруг такие, что «шаг вперед — два шага назад» это норма. Но когда я вспоминаю моего небесного покровителя, преподобного Сергия, то понимаю, что возможно жить иначе. Быть иным. Спокойно, без надрыва, без экзальтации, двигаться к самому главному для тебя, без гнева и страха воспринимать препятствия — и проходить сквозь них. С Богом всё возможно.
