Часто слышишь: «Я не иду в Церковь, потому что Бог — Он в душе». Однако мне кажется, только люди очень к себе снисходительные могут так легко сказать, что Бог у них в душе. Что касается меня... Вот я хотел бы, чтоб в моем сердце Он мог быть, но — что я сделал для этого?.. Бог не может быть во мне, это абсурдно, в той грязи, которую я в себе таскаю, сказать, что у меня в душе... БОГ?!
Да, конечно, без какого то Его присутствия душа, думаю, просто мгновенно окончила бы существование. Но тогда, если есть в моей душе Бог, то Он там уж точно не один... Как у Достоевского: «Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей», и добавлю, если б так высоко! Я сам и люблю Его, и борюсь с Ним, вот в чём дело.
Поэтому мне нужно признаться: Бога в душе, в такой душе! — нет, я Его сам изгоняю, обращая постоянно во зло свободу, которую Он мне дал.
Но это сознавать — горько, больно, иногда просто ужасно сознавать такое!
Зачем я иду в Церковь? Ой, как же медленно, словно в страшном сне, словно в замедленной съёмке! — иду я в Церковь, для того, чтобы... Как объяснить?
Когда обнаружили опухоль, я пошел на операцию; мне страшно было ложиться на стол, но опухоль носить в себе — словно растягивать смерть, как резину, — еще страшнее. И после операции, когда знал, что опухоль вырезали, появляется надежда: а вдруг я ещё смогу жить? И стало немножко легче при этой мысли. А дальше ещё химиотерапия, чтобы попытаться убить эту онкологическую дрянь в лимфе, в крови... Такие сильные лекарства, что тошнит и волосы выпадают... Но когда лекарства эти подействовали, и мне сообщили, что анализы пришли в норму, и появился шанс — я уже благодарил, благословлял врачей за все, что они для меня сделали. Хотя бы и за один только шанс выздороветь...
Я иду в Церковь за своим шансом.
Мне хочется избавиться от того страшного сознания, которое хуже опухоли — что Бога во мне нет, что я не умею и не могу жить так, как только и нужно жить, если хочешь, чтобы Бог...
Церковь — она и больница, и родина, и место, где тебя по настоящему любят, и где ты учишься любить. Христос, все таинства, вся традиция, порождённая любовью и стремлением к Нему, — я в Церкви словно просыпаюсь и оттаиваю, она даёт силы и поддержку, чтобы стать лучше, даёт надежду, что Бог будет и в моей душе.
Может, и непонятны эти «устаревшие» церковные правила, но что мне предлагают взамен? Модные теорийки от чудо-голодания до психоанализа, которые претендуют, что могут всё изменить, хотя на самом-то деле решить главную мою Проблему они неспособны?..
Бога нет в моем сердце-то, и психоаналитик мне Его туда не «вправит». Бога нужно искать именно в Церкви.
Я понимаю, что тут посыплются вопросы: это в Церкви-то, где на тебя накричать могут, деньги потребовать, обзывают друг друга еретиками и еще чего только не делают??
Да, в Церкви. Потому так и оглушительна брань, так ужасно зловоние гноящихся, вскрытых и смердящих, наших израненных душ, оттого так абсурдна наша патологическая нелюбовь, что она — в Церкви! Что Церковь светом своим обнаруживает эти болезни. Я вижу свою жизнь в зеркале иной, святой жизни — и понимаю, что должен быть не таким, совершенно не таким, каков я есть!
Как у Бориса Гребенщикова:
«Как на черном — так чистый, как на белом — рябой... »
Если уберете «белое» — я буду считать себя чистым, и это будет страшная неправда обо мне. Но я-то уже не могу жить во лжи...
«Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас», — говорит Христос. И тянутся к Нему толпы тех, кто почувствовал, что болен, что нет Бога в душе, что душа страдает. Так раненые тянутся в лазарет. Страшная, почти неприличная в своей наготе толпа искалеченных людей, единственное отличие которых — осознание своей у вечности, и поиск Врача — Бога в душу.
Отсюда и крик, и грязь — на фоне Красоты. Но Церковь не солярий, не санаторий, а скорее уж фронтовой лазарет. Тут и боль, но тут и надежда. ..
Может быть, кто-то считает себя вполне здоровым, а другие не знают, что в Церкви лечат.
Может, у многих действительно Бог в душе — говорю это без иронии: что я знаю о Боге и о других людях?..
Гребенщиков спел:
«Мне не нужно награды, не нужно венца,
Только стыдно всем стадом прямо в царство Отца...»
Господи, если бы речь шла о венце, о награде!.. Мне не стыдно, пусть «в стаде», в толпе. Не стыдно. Только бы Бог и вправду оказался у меня в душе, и я был бы жив...
