Зачем нужна ежедневная молитва и как творить ее правильно?
Бог хочет, чтобы мы научились молиться, потому что в молитве мы становимся соработниками, мы включаемся в процесс сотворчества. Нам дается право своим произволением участвовать в решении Божественных судеб мира.
Священник всегда прав? И как смириться с несправедливостью в храме?
Что делать, если священник неправ, а вы, простой прихожанин, правы и точно это знаете? Как строить свои отношения с духовным отцом, если вы с ним не согласны? Отвечает Протоиерей Игорь Фомин
Таруса
Любовь к Тарусе — это вовсе не то, что связывает петербуржцев с Питером или венецианцев с Венецией. Это та самая странная лермонтовская любовь, когда главным аргументом оказывается не слава, купленная кровью, а нечто совсем уж неуловимое, вроде тех самых дрожащих огней печальных деревень. Да, Таруса необыкновенно красива. Но это особая красота. К ней надо еще прийти через некую внутреннюю составляющую, которая либо есть, либо нет. Наверное, это та красота, которая была известна Тургеневу и Чехову, Левитану и Борисову-Мусатову.
Зачем Бог посещает нас «в формате хардкор»?, — священник о смысле страданий в жизни
«Если бы вы задали мне вопрос: отец Павел, а любите ли вы себя, я бы без колебаний ответил: конечно же, да! После чего я поставил бы запятую и продолжил: человек, который не любит себя, хулит Бога». С такого парадоксального утверждения начал разговор протоиерей Павел Великанов. Но как полюбить себя, если от осознания собственной греховности опускаются руки? Как не скатиться в другую крайность и не возлюбить собственное несовершенство? В беседе с отцом Павлом мы пытались найти ответы на эти вопросы.
В Оптину пустынь с Александром Ткаченко
Эта поездка стала прекрасной возможностью поговорить с Александром о тех самых важных в жизни верующего человека вопросах, о которых он обычно говорит с читателям в своих текстах. И, одновременно, побывать в месте, наиболее к такому разговору располагающему.
Обычный человек
Мой дедушка был самым обычным человеком. Он умер через несколько дней после моего рождения в той же больнице, где я появилась на свет. Мы с ним воспользовались одной дверью – он вышел, я вошла. В процессе этих пространственно-временных перемещений мы столкнулись на одно мгновение. Семейная легенда гласит, что когда мама выносила меня из родильного отделения, дедушка в последний раз поднялся с койки и дошел до окна. Оттуда он помахал нам с мамой рукой.
