В 2025 году исполняется 15 лет уникальному проекту – Программе строительства новых храмов Москвы, которая также известна как «Программа 200». За прошедшие годы в её рамках построено уже 140 капитальных храмов и 125 временных храмов и часовен, которые в общей сложности могут вместить до 100 000 человек. Казалось бы, уже достаточно… Почему же тогда храмы продолжают возводить по всей столице? И только ли храмы? Об этом, а также о других нюансах масштабного проекта, журналу «Фома» рассказал куратор Программы, депутат Государственной Думы, советник мэра Москвы и советник Патриарха Владимир Ресин.
Владимир Ресин
Владимир Иосифович, а нужны ли всё ещё Москве новые храмы, то есть старых и уже возведённых новых вместе взятых не хватает? Не получится ли так, что они будут стоять пустыми?
Знаете, этот вопрос мне задают часто. И я всегда отвечаю: храмы строятся не просто так, а по запросу самих москвичей. Мы не возводим храмы там, где они не нужны. Сначала появляется община – люди, которые хотят молиться, собираться вместе, воспитывать детей в традициях веры. И только потом, когда есть такая потребность, мы начинаем строить каменную церковь.
Сейчас в некоторых округах Москвы, например, в Южном, Юго-Западном, Западном и Северо-Западном, мы уже прошли «экватор» нашей Программы. В Восточном и Северо-Восточном округах мы близки к завершению. Но Москва – город, который постоянно растёт. Появляются новые жилые массивы, особенно в рамках программ реновации и комплексного развития территорий. И в этих новых районах люди тоже хотят иметь храмы в шаговой доступности.
Мы видим, что спрос на новые храмы не ослабевает. Например, в Некрасовке два уже построенных храма не справляются с количеством прихожан, и мы планируем построить ещё один.
Программа строительства храмов полностью основана на пожертвованиях, и мы очень благодарны москвичам, меценатам и Благотворительному фонду «Поддержки строительства храмов в Москве» за их помощь. Благодаря этому мы можем двигаться вперёд и выполнять поставленные задачи.
Так что построенные и строящиеся храмы не будут пустовать. Мы видим, как они быстро наполняются людьми. Москва продолжает развиваться, и я уверен, что со временем появятся новые районы, где тоже будут нужны храмы. Мы будем строить их по мере необходимости, чтобы верующие москвичи могли найти духовную поддержку близко к дому.
Как Вы считаете, стоит ли при строительстве новых храмов в Москве, обращаться только к традициям русского зодчества? Может, было бы лучше обратиться к каким-то новым формам, что, к примеру, подчас сегодня делают на Западе - протестанты, да и католики тоже?
Мы не ограничиваем себя только традициями русского храмового зодчества, хотя, безусловно, гордимся тем, что сохраняем и развиваем их. Сегодня у нас есть возможность выбирать – и этот выбор остаётся за приходами. Одни склоняются к белокаменным храмам русского узорочья, другие вдохновляются византийской архитектурой, третьи создают проекты в традициях северного деревянного зодчества или даже допускают «православную эклектику». Главное – то или иное архитектурное решение должно соответствовать всем канонам строительства религиозного объекта православной веры.
Архитектура православного храма во все времена была современна и даже опережала то время, когда создавалась. Если бы эта традиция не прервалась в советское время, то мы, по мнению главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова, имели бы сегодня авангардные соборы, конструктивистские церкви, модернистские храмы, которые, соблюдая церковные каноны, при этом отражали бы передовую архитектурную мысль. И здесь я склонен с ним согласиться.
Нынешнее храмовое строительство также идет в ногу со временем. В Московском архитектурном институте (МАРХИ) в 2016 году открыли кафедру храмового зодчества, которая готовит специалистов в этой сфере. Создана нормативная база, утверждённая на федеральном уровне. Русская храмовая архитектура – это огромное наследие, которое мы обязаны беречь. И здесь, как и сотни лет назад, главное слово за Церковью – заказчиком этого строительства.
Например, сейчас мы строим храм в честь Димитрия Донского в Северном Бутово. Это будет не просто храм, а целый комплекс, который объединит в себе традиции древнерусского зодчества и русского модерна. В него войдёт не только храм на 1 000 прихожан, но и крупные учебно-просветительский и спортивный центры. И более того на территории комплекса разместится музей-панорама Куликовской битвы.
Я уверен, что чем активнее молодёжь будет участвовать в жизни прихода, в обсуждении проектов, тем больше новых интересных решений мы увидим. Важно не просто сохранить традиции, но и развивать их, используя современные технологии.
Известно, что при новых храмах столицы активно развивается и социальное служение. А нужно ли оно именно при храмах, ведь в отличие от прошлых эпох (когда в основном социальным служением занималась как раз Церковь), сегодня существуют различные городские и общественные социальные службы?
Помощь ближнему – одна из главных евангельских заповедей: возлюби ближнего, как себя самого. Никто не заставляет приходы заниматься социальным служением – это всегда осознанный выбор людей, которые хотят помочь. В многомиллионном городе многие ищут возможность установить связь с соседями, почувствовать поддержку, сделать что-то полезное для других. Это естественное желание, и храмы становятся точками притяжения для такой активности.
С рациональной точки зрения, если у прихода есть социальная функция, это только в плюс. Люди видят, что храм – это не только место для молитвы, но и пространство, где можно получить поддержку, обучиться чему-то новому, просто пообщаться. Благожелательное соседство всегда лучше, чем безразличие.
При храмах создаются культурные и образовательные центры, клубы, школы, музеи, спортивные площадки. Есть приходы, которые помогают беременным женщинам, поддерживают пожилых, организуют досуг для детей. Всё зависит от людей – настоятеля, прихожан, их инициативы. И эта живая связь делает город лучше.
Я считаю, что такая активность приходов – это не конкуренция городским социальным службам, а их дополнение. Люди могут не только получить помощь, но и почувствовать себя частью сообщества. Это особенно важно в многомиллионном городе, где порой так не хватает человеческого тепла и общения.
Кроме того, запросы приходов на функционал новых зданий – это своего рода обратная связь от жителей. Они показывают, что действительно нужно людям, какие пространства и услуги востребованы. И нам, как строителям и урбанистам, стоит внимательно к этому прислушиваться.
По Вашему мнению, можно ли обратившись в храм за материальной/социальной помощью, потом вернуться уже и за духовной. По собственной воле, так сказать, по зову души?
Зачастую именно так и происходит. Люди приходят в храм по разным причинам – кто-то за помощью, кто-то просто из любопытства, а кто-то уже осознанно за духовной поддержкой. И если человек однажды почувствовал доброе отношение, тепло и участие, то, возможно, вернётся уже с другим вопросом – не материальным, а духовным.
Помощь, которую оказывают храмы, – это не сделка. Здесь никто не ставит условий: вот вам еда и одежда, а взамен – вера. Всё держится на искреннем желании помочь. А добро, как известно, не исчезает бесследно. Оно расходится кругами, меняет людей, помогает им стать сильнее и добрее. Я уверен, что построенные нами храмы останутся не только архитектурными памятниками, но и символами нашего времени. Это места, где люди могут объединяться, поддерживать друг друга, передавать традиции. Мы строим их не только для сегодняшнего дня, но и для будущих поколений – чтобы они тоже знали, каким был наш путь, что для нас важно, чему мы верим.
