29 октября Федор Емельяненко пришел в МГИМО, чтобы поговорить со студентами о борьбе физической и духовной. Аудитория битком, полтора часа разговора и, естественно, десятки селфи с чемпионом по окончании. О чем говорили? «Фома» публикует самые интересные отрывки беседы.
Представьте себе, что пройдет лет 100-150 и кто-нибудь из наследников наших молодых студентов откроет энциклопедию на букву Е, там будет написано: Емельяненко Федор, дальше тире — что бы Вам хотелось, чтобы после этого было написано? Кем Вы хотите, чтобы Вас вспоминали потомки?
Емельяненко: Если лет через 100, я хотел бы, чтобы меня знали только как православного христианина, в принципе все регалии, все термины, они… не то чтобы не стоят, но… они стоят многого, больших усилий, трудов, но не так это важно в нашей жизни. Я бы хотел, чтобы меня запомнили только как православного христианина.
Как стать чемпионом?
Емельяненко: Чемпионом в любом деле можно стать через большой труд. Конечно, мало одного нашего стремления, одного желания. Я сейчас столкнулся с такой проблемой, что у наших молодых людей есть большое желание, но оно не подкреплено трудолюбием. То есть это желание куда-то улетучивается, когда приходят какие-то нагрузки, приходится преодолевать себя, уставать, где-то перерабатывать. Поэтому нужно полюбить труд, нужно полюбить свое дело и понимать к чему ты идешь. Ставить посильные такие ступеньки для достижения своей цели. Ну и чтобы стать чемпионом – надо тренироваться, слушать внимательно тренера, выполнять его наказы, или преподавателя, старшего советника. Ну и, конечно, самое главное – это включать свою голову.
Возможна ли такая ситуация, при которой Вы бы не стали бороться со своим противником из-за разногласий, например, политических, или для спорта это не важно?
Емельяненко: Наверное, политические разногласия здесь ни при чем. Я никогда не хотел, в принципе, биться с россиянами, с нашими братскими народами – украинцами, белоруссами, сербами... И, был момент, когда могла состояться встреча на ринге с Сергеем Харитоновым, но я, честно сказать, всячески ее избегал. Потому что мы долгое время дружили с Сергеем, он жил, тренировался у меня, и когда возникла возможность нашей встречи я просил менеджера, чтобы нас развели. Так получилось, что мы участвовали в одном турнире, и Сергей не дошел до меня. Я думаю, что спорт вне политики, у нас спорт всегда был объединяющий, несущий сближение. Хотя, читая те же отзывы в интернете, форумы, понимаешь, что сейчас все может перевернуться с ног на голову. Неприятно то, что есть люди, которые стараются разрушить прежние ценности. Вместо какого-то дружеского поединка или матча начинается противостояние каких-то наций, причем с озлоблением – это неправильно.
Вы стали олицетворением силы духа, силы жизненной, силы воли для молодежи, и не только для молодежи. Вот только честно скажите, когда-нибудь охватывала ярость Ваш разум во время боя? И что Вы с этим делали, если такое было?
Ф.Емельяненко: Я думаю, что нужно все-таки удивляться величию духа наших святых мучеников и равняться на них, на людей, которые уже прошли свой жизненный путь и действительно доказали своим подвигом силу духа. Что касается меня, ярости не было, в бою не было, никогда. И я считаю, что человек, который перед боем искусственно разозлил себя, который идет на поединок с какой-то яростью, он только затуманивает свою голову ненужными эмоциями. Я стараюсь выйти на бой с чистой головой, чтобы моему мыслительному процессу ничего не мешало, никакие лишние эмоции.
Какая самая частая мысль, которая к Вам утром приходит, когда Вы глаза открываете? И второй вопрос: просьба рассказать про самый первый в жизни бой в детстве.
Ф.Емельяненко: Вы знаете, это слишком личное, но я стараюсь засыпать и просыпаться с именем Господним. А первое, что я прошу утром, первые слова: Господи, благослови!
А в детстве я дрался много, совсем в детстве, до того, как занялся спортом. Не помню точно, по какому поводу, но не просто так, не ради бравады какой-то. Бывали какие-то конфликты, но не было злобы, не было обид. Мы могли поконфликтовать, пометелить друг друга и позже буквально через полчаса уже идти в обнимку. Но это было в самом раннем детстве. А когда я занялся спортом, у меня, слава Богу, не было конфликтных ситуаций. Разве что немножко пригодились мои знания в армии, но тоже без последствий: в суровом мужском коллективе возникали небольшие конфликты, когда кто-то из моего же призыва пытался установить свои порядки, но они быстро разрешались.
Вы довольны тем, как средства массовой информации освещают спорт?
Ф.Емельяненко: Нет, не доволен. Вы знаете, мне иногда очень обидно становится. Вот наши ребята выступили на Олимпиаде, у кого-то не получилось стать чемпионом, не получилось стать медалистом в силу каких-то обстоятельств, но это лучший представитель нашей страны в этом виде спорта, который поехал защищать честь России, нашего флага. И когда у него что-то не сложилось, тут же начинается если не травля, но крайне неприятные высказывания в его адрес и додумки корреспондентов, которые выдвигают свои мысли, гипотезы, подчас оскорбительные. Они часто не знают жизнь человека, не знают, как спортсмен шел к этому результату, сколько лет понадобилось, чтобы он попал вообще в сборную России, попал на Олимпиаду. Вы знаете, это очень тяжелый труд, очень-очень тяжелый труд, во время которого проливается огромное количество пота, подчас и слез, и крови. Мне кажется, что люди, которые пишут о спорте, сами должны немножко заниматься спортом, переживать какие-то нагрузки. У меня есть тренер голландец, который со мной всегда рядом тренируется, помимо того, что он меня тренирует, он всегда бежит со мной кросс, всегда ускоряется. Он со мной даже в храм ходит, стоит все службы от начала до конца. Я говорю: зачем ты это делаешь? Он говорит: «Я должен чувствовать, что ты чувствуешь». А у нас получается так, что люди, которые не знают, что проживает спортсмен, начинают их критиковать, мягко говоря, говорить неправду.
А еще я бы хотел, чтобы у нас показывали не только результаты наших матчей, спортивных поединков, чемпионатов мира, Европы, где мы выступаем, а больше освещали жизнь спортсмена, отношения в командах, отношения с тренером, отношения с родителями. То есть, показывали больше жизнь. Тогда и люди выберут своих героев. Они будут знать своих героев, они будут видеть, чем живет этот спортсмен. Посмотрите, у нас прошла Олимпиада, а мы больше с тех пор ничего не видели и не слышали о наших олимпийцах. Ну да, позвали, ну да, полгода награждали, видели то в Кремле, то в Министерстве, то еще где-то… и всё, забыли.
Вы с детства знали, что хотите спортом конкретно заниматься и больше ничем, с детства хотели стать чемпионом? Или у Вас все-таки на жизненном пути было распутье, когда Вы знали, что у Вас есть талант, но вы хотели заниматься чем-то другим? И почему Вы выбрали это?
Емельяненко: Вы знаете, в детстве я был настолько неодаренный в плане спорта… Врачи ставили мне бронхиты с астматическими компонентами. Были проблемы со здоровьем. Когда тренер давал нагрузки, у меня появлялась одышка. Я все это очень переживал — до слез. Но знаете, наверное, было еще и упорство, и сильное желание доказать, что я справлюсь…
У нас были действительно талантливые ребята, они прилагали минимум усилий, но выезжали на соревнования, их брали везде, они побеждали. Тренер, добиваясь дисциплины, всегда говорил, что будет ездить на соревнования тот, кто не пропустил ни одной тренировки. Я думал: все, точно я поеду. Но почему-то опять не ехал, оставался дома, а ехали те, кто давал результат. Но постепенно это начало сглаживаться, я стал более ярким, они начали отставать. Я приходил на тренировку раньше всех и после тренировки еще оставался, занимался с железом. У нас была стеклянная стенка между коридором и спортзалом, я в с спортзале, например, жал штангу, а ребята уходили и крутили пальцем у виска: совсем ненормальный! Слава Богу, все постепенно выровнялось.
Результатов до армии особо не было, я боролся где-то на уровне мастера спорта, но мастером я так и не стал. А когда отслужил в армии, вернулся, у меня начал появляться видимый результат. Ребята, которые были в сборной России, говорили: «Откуда ты свалился на нашу голову?», - меня тебя не видели, не слышали, и тут сразу вошел в сборную России по самбо, чуть позже — в сборную по дзюдо.
Что касается учебы, я всегда старался учиться хорошо. Даже выезжая на соревнования, я никогда не отставал, я любил учиться. Я понимал: спорт спортом, но профессия необходима. Я отучился в лицее, получил профессию электромонтера, повышенного пятого разряда, позже поступил в Белгородский государственный университет, закончил его. То есть всегда было понимание, что необходима профессия, неизвестно как все пойдет: мужик, жить дальше надо! Но так сложилось, что мои детские мечты, в принципе, воплотились.
Вы с детства мечтали стать борцом?
Емельяненко: Мечтал, но это были, скажем так, радужные мечты. Тогда показывали фильмы с участием Брюса Ли, Джеки Чана, Шварценеггера. Насмотришься всего этого и бежишь в спортзал скорее. Мне казалось, что как в кино мне тоже ночью приснится мастер и расскажет волшебный секрет успеха. Но ко всему пришлось идти через большой труд. Я понимаю, что в детстве эти мечты были не обоснованные, но постепенно, потихонечку все выправилось и результат пришел.
Вы знаете, меня, наверное, Господь наделил самым главным – это стремлением к победе и все пропускать через свою голову. Я умел среди той информации, которая поступает, выделять самое необходимое. Мне лет 12-13 было, когда один из тренеров сказал, что нужно как губка все впитывать, всю информацию, которую вам дают. Вы молодые, вам надо знать и уметь все. Позже я понял, что брать можно всю информацию, но ее нужно фильтровать, оставлять то, что нужно для роста, а остальное отбрасывать. И еще мой тренер, видя мою работу, видя то, как я тренировался в зале, сказал: Федя, паши, пахота никогда не пройдет даром, все равно, рано или поздно, ты выстрелишь, результат будет. Благодаря этим напутствиями у меня, слава Богу, получилось пройти через многое.
У каждого верующего человека наступал такой момент, когда его впервые сильно потянуло в церковь. Как это было у Вас?
Емельяненко: Вы знаете, я много в своей жизни наделал ошибок, когда был неверующим человеком. Меня всегда трогал вопрос – что дальше после смерти, нашей земной смерти, что за звездами, ну что дальше, что там? Но не было человека рядом в моей семье, в моем окружении, кто бы дал ответы на мои вопросы. Плюс ко всему мне попадались книги неправильные, языческие… Я понимал, что поклоняться тем божествам вместо Творца глупо, но Творца для меня тогда еще не было…
А как-то у нас были соревнования в Нижнем Новгороде, на утро была запланирована поездка в монастырь в Дивеево. И эту поездку организовал протодиакон Андрей, который мне песни записывает для выхода на ринг. И представьте, мы с ребятами выиграли, мы радовались, гуляли всю ночь. На утро у меня голова болит, мне стучат, говорят: «Федя, пора ехать в монастырь», - я говорю: «Какой монастырь, о чем ты? Пусть едут вместо меня другие – мой тренер, мои друзья». Он говорит: «Нет, они не могут поехать, а ты должен по-любому, потому что ради тебя все это организовалось». Я понял, что все, не спрыгнуть. Сейчас я понимаю, что Господь так все устроил… Я сел в автобус, у меня болит голова, я где-то засыпал, просыпался, отец Андрей нам немножко рассказывал о том месте, куда мы едем. Ну я побывал в самом монастыре, мы пошли с экскурсией… И тут я понял, я почувствовал, что Господь здесь. Что Господь есть, во-первых, и что Господь здесь – в Православной Церкви. Я понял, что я жил не так, что мне, оказывается, надо не туда, куда я шел, а совсем в обратную сторону. У меня совесть заработала совершенно по-другому.
И уже выйдя из монастыря, я решил переменить свою жизнь. Знаете, говорят, что когда происходит первая встреча со Христом, Господь берет на руки человека и несет его. Мне стали встречаться верующие люди, мне стали попадаться книги, я узнал, что оказывается надо в храм ходить, как минимум раз в неделю. Когда я пошел на первую службу, для меня это был такой легкий шок… Я вышел, жутко гудели ноги, несмотря на всю мою физическую подготовленность, ломило спину. Но с этого момента я понял, что здесь я должен быть. И первое время, когда я начал ходить в храм, у меня была постоянная борьба с самим собой: нужно идти в храм, но начинаешь искать себе отговорки – тяжело, служба долгая, еще ничего не понимал, что происходит на службе. Но если я не шел в храм, то меня потом жутко мучила совесть. А если я шел, то выходил со спокойной совестью, но дико уставшим с непривычки. Но постепенно все пришло. Как в школе: сначала мы идем в первый класс, изучаем постепенно буквы, дальше все сложнее и сложнее, мы начинаем изучать слова, складывать цифры, потом складывать предложения. Так и здесь мы должны потихонечку, постепенно начинать… Сейчас я очень люблю ходить в церковь, просто не могу без храма. Но это, наверное, только верующий человек поймет…
Когда Вы пришли к Богу, не возникло ли конфликта с тем, что Вы делали, ведь спорт – это противоборство?
Ф.Емельяненко: Мне частенько задают этот вопрос и я тоже задался им, когда в моей жизни произошли изменения. Но я получил у священнослужителей ответ, и сам нашел его, изучая жития наших святых. Когда я выхожу на бой, я представляю страну, я выхожу на бой не с какой-то агрессией, не со злобой, не с ненавистью к своему сопернику, я выхожу на честный поединок.
Что для Вас успех?
Ф.Емельяненко: Наверное, успех – это реализация той работы, на которую я положил долгие годы. Но это не только мой успех – это успех моей жены, которая была всегда рядом, моей команды, конечно, моих тренеров, тех людей, которые меня окружали, поддерживали. Сейчас, честно сказать, я бы ушел в сторону от всего этого успеха. Сегодня моя задача, чтобы у тех ребят, которые рядом со мной, был успех. Вот тогда внутренний успех будет и у меня.
