— На фоне сращивания Церкви и государства… — такими словами мой друг, светский журналист, начинает свою фразу.
— Да, но… — начинаю по привычке оппонировать я.
Стоп. Минуточку. Почему же сразу «да, но…»? Почему то, что Церковь сращивается с государством, я автоматически принял за изначальную предпосылку? Почему я сделал эту мантру точкой входа в дискуссию?
Предвижу вопрос: «Ты же не будешь спорить с очевидным?» Буду.
Есть такой журналистский прием: «Совершенно очевидно, что…» Это удобно: и мысль высказал, и аргументировать не нужно. Например, «совершенно очевидно, что Церковь чрезмерно сблизилась с государством». Кому очевидно? Кто все эти люди, которым очевидно? Мне вот, например, совершенно неочевидно.
В январе 2011 года Церковь направила в Минздравсоцразвития «Предложения по совершенствованию национальной политики в сфере заботы о семье и детстве». Документ из 25 пунктов. В министерстве «поддеражали» лишь один — о введении «недели тишины» перед абортом. В Церкви обрадовались и этому. Это — сращивание Церкви и государства?
Новый предмет в школе — «Основы религиозных культур и светской этики». По закону, родитель должен решить, какой курс его ребенок будет изучать: религиозный — основы православной культуры (исламской, буддистской, иудейской — на выбор) или нерелигиозный — основы светской этики. Но московский священник, который собаку съел на этой теме, рассказывает мне в интервью, что в большинстве московских школ проблему решают сверху, административно: директор сказал — и все учат светскую этику. Оно и понятно: преподавателей по ней найти проще, чем по основам православной культуры. Это — сращивание Церкви и государства?
Мой духовник семь лет пытается построить в Москве храм — имея на руках все необходимые документы, разрешения, согласования, постоянно добывая все новые и новые. Чтобы бюрократическая машина повернулась и храм начали строить, потребовалось семь лет. Семь! Это что — сращивание Церкви и государства?
Кто назначил тезис о «сращивании» — аксиомой? Видимо, тот, для кого жизнь — это большая политика, где под словом «Церковь» подразумевается только Патриарх Кирилл, а под словом «государство» — только Владимир Владимирович Путин. Или на худой конец под «Церковью» — председатели синодальных отделов, а под государством — министры. А под «сращиванием» тогда — то, что во время рабочих встреч все они вежливо здороваются, согласно протоколу, и жмут друг другу руки.
Да, у некоторых церковных иерархов добрые отношения с некоторыми представителями власти. А что — они непременно должны ругаться?
Но я даже не об этом. В очередной раз услышав фразу: «Совершенно очевидно, что Церковь сращивается с государством», я не стал бы отвечать: «Совершенно очевидно, что нет». В отличие от большой политики — в реальной жизни все всегда не так уж очевидно.
