Сейчас философы и обществоведы, социологи и культурологи очень много спорят о секулярном и постсекулярном, о том, вступили ли мы в постсекулярную фазу, когда вновь признаются права религии на общественное значение, и она снова возвращается в публичное пространство. Но что такое секулярное время, совпавшее в истории новой Европы с господством идей, родом из эпохи Просвещения? Пожалуй, определяющий признак секуляризма — уверенность в самодостаточности и автономии (то есть своезаконии, существовании самом по себе) посюстороннего мира. В секулярную эпоху господствующим является мировосприятие, согласно которому за миром нет никакой высшей реальности, его определяющей и направляющей.
В эпоху же Средневековья мир, все существующие в нем вещи воспринимались, прежде всего, в аспекте их тварности, то есть — как сотворенные и в этом смысле несамодостаточные, имеющие исток своего бытия в трансцендентном Боге.
Секулярная эпоха диктует свой язык, свои правила и обычаи словоупотребления. Раз над миром нет правящей им высшей силы, то, сразу же, архаическими начинают выглядеть слова, которыми раньше повсеместно именовали Бога. Например, неслучайно сегодня как архаическое начинает восприниматься слово «Господь». За этим стоит вполне определенное умонастроение.
В другой статье «Толкового словаря» мы говорили о том, что Бог — Господь, имеющий абсолютную силу и власть. По-древнегречески Господь ὁ Κύριος (Κyrios). На русский язык это слово переводится как «владыка», «господин», «повелитель», «хозяин», «глава». Это слово в древнегреческом языке является однокоренным со словом τό κῦρος (kyros) – «власть», «сила». И тогда Господь — Тот Единственный, Кто имеет подлинную силу и настоящую власть. Именование Бога Господом есть признание Его силы и власти.
Впрочем, в древнегреческом языке, как и в русском, Бога еще называли ὁ Ποιητής (poiētēs), в переводе на русский — Творцом. В самом начале Символа веры говорится: «Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым» («Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого»).
По-гречески же первый член Символа веры звучит так:
Πιστεύω εἰς ἕνα Θεόν, Πατέρα, Παντοκράτορα, ποιητὴν οὐρανοῦ καὶ γῆς, ὁρατῶν τε πάντων καὶ ἀοράτων.
Интересно, что это практически то же самое слово, что и русское слово «поэт». Древнегреческое ὁ Ποιητής образовано от глагола ποιέω (poieō), что значит «делать», «совершать», «творить». То есть, поэт — это тоже творец, в своем поэтическом творчестве создающий новые миры. Только Бог является — главным, единственным подлинным Поэтом, создавшим прекрасный мир и человека, а поэт в нашем смысле скорее лишь отдаленно пытается подражать Ему.
Понимание Бога как — Творца, а мира как — сотворенного, означает признание глубочайшей разницы между ними, настоящей пропасти. Лишь Бог существует безусловно, совершенно и абсолютно. Настолько абсолютно, что мы даже не можем себе это представить. Мир же и вещи в нем существуют несовершенно, так, что они могли бы и не существовать, раз источник своего бытия они имеют не в себе.
Творение мира было высшим актом творческой свободы, и обусловлено оно лишь Божественной волей, вызвавшей мир из небытия. В этом смысле существование всех вещей этого мира таинственно и в глубочайшем смысле ничем не обусловлено. В глубине вещей — бездна, ничто.
Между прочим, философия XX века, самые интересные и глубокие ее представители говорили об этой необусловленности и таинственности вещей. Так великий немецкий философ Хайдеггер считал, что фундаментальный философский вопрос — это вопрос «почему вообще есть нечто, а не ничто». А другой великий философ, Людвиг Витгенштейн сказал в своем знаменитом Логико-философском трактате: «Мистично не то, как есть мир, но то, что он вообще есть».
На заставке фрагмент фото dirtinmypocket
