Заповеди блаженства. Истории тех, кто их исполнил
Преподобный Макарий Египетский
«…Боже, очисти меня, грешного, так как я никогда не делал доброго пред Тобою», — этими словами начинается одна из утренних молитв в православном молитвослове. И не было бы в них ничего необычного, будь их автор каким-нибудь раскаявшимся злодеем. Но в том и странность, что этими словами обращался к Богу один из величайших христианских подвижников — Макарий Египетский, которого еще при жизни другие монахи называли не иначе как земным богом. Этот человек был настолько праведен, что молитвой мог исцелять безнадежно больных и даже воскрешать мертвых. Всю свою жизнь он посвятил исполнению заповедей Евангелия. И вдруг — «…никогда не делал доброго пред Тобою»! Как это можно понять?
В житии святого Макария Великого есть один эпизод, в котором можно увидеть объяснение этому парадоксу.
Однажды, после многих лет жизни в пустыне, во время молитвы Макарий услышал голос: «Макарий, ты не достиг еще такого совершенства, как две женщины, живущие в городе». Подвижник, взяв свой посох, пошел в город и нашел там дом, где жили эти женщины. Те приняли его с радостью, а преподобный сказал: «Ради вас я пришел из дальней пустыни и хочу знать о ваших добрых делах, расскажите мне о них, ничего не скрывая». Женщины с удивлением ответили: «Мы живем со своими мужьями, у нас нет никаких добродетелей». Однако святой продолжал настаивать, и тогда женщины рассказали ему: «Мы вышли замуж за родных братьев. За всё время совместной жизни мы не сказали друг другу ни одного злого или обидного слова и никогда не ссорились между собой. Мы просили своих мужей отпустить нас в женский монастырь, но они не соглашаются, и мы дали обет не произносить ни одного злого слова до смерти». Тогда Макарий поблагодарил Бога за этот урок и сказал: «Поистине Господь не ищет девы или замужней, ни инока, ни мирянина, но ценит свободное намерение человека и на добровольное его произволение посылает благодать Святого Духа, которая действует и управляет жизнью каждого человека, стремящегося спастись».
Конечно же, нелепо было бы полагать, будто житие этих двух женщин было выше жития Макария Великого. Тот, кто обладал властью над демонами и мог воскрешать мертвых, уж наверное научился за годы подвижнической жизни обуздывать и свой язык. Урок, который Господь преподал ему через этот случай, заключался совсем в другом. Женщины искренне сказали о себе, что не имеют никаких добродетелей, полностью относя свою праведную жизнь к действию благодати Божьей, а не к собственным усилиям. Не добродетели, а смирению научился у женщин великий подвижник и чудотворец.
Состояние, когда человек своим «произведением» считает лишь собственные грехи, а всё доброе в себе осознает как некий дар, полученный от Бога, в православии называется нищетой духа.
Святой царь и пророк Давид
Однажды израильский царь Давид прогуливался по кровле своего дворца и увидел внизу купающуюся женщину. Это была Вирсавия, жена хетта Урии — командира наемников, сражавшихся в это время на стороне Израиля против аммонитян. Давид, восхищенный красотой женщины, велел привести ее во дворец и вступил с ней в любовную связь.
Когда Вирсавия забеременела, царь распорядился послать Урию на самый опасный участок боевых действий, рассчитывая на его скорую гибель. Урия был убит в бою. А Давид взял Вирсавию себе в жены.
Вскоре после этого к царю пришел пророк Нафан и рассказал ему притчу:
— В одном городе были два человека, один богатый, а другой бедный. У богатого было очень много мелкого и крупного скота, а у бедного ничего, кроме одной овечки, которую он купил маленькую и выкормил. Она выросла у него вместе с детьми его; от хлеба его она ела и из его чаши пила, и на груди у него спала, и была для него, как дочь. Когда к богатому человеку пришел гость, хозяин пожадничал и не стал для трапезы резать свой скот. Он взял единственную овечку бедняка, зарезал ее и сделал из нее угощение. Как ты думаешь, хорошо ли он сделал?
Давид сильно разгневался и ответил:
— Достоин смерти человек, сделавший это и не имевший сострадания.
Тогда пророк Нафан сказал:
— Этот человек — ты. Урию ты убил чужим мечом, а жену его взял себе.
Пораженный открывшейся ему мерзостью собственного поступка, Давид написал псалом, который Церковь и по сей день называет покаянным: «Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои». Впоследствии он оплакивал свое преступление в других стихах: «…каждую ночь омываю ложе мое, слезами моими омочаю постель мою».
Кто-то, быть может, спросит: какое же блаженство в подобном плаче? Дело в том, что каждый совершенный нами грех наносит нашей душе вполне реальную рану, которая причиняет боль, ноет, требует исцеления. Однако если мы не обращаем на эту боль внимания, то потихоньку она уходит, но совсем не потому, что рана зажила. Ведь если больной зуб лечить анальгетиками, он действительно перестанет болеть, но в конце концов умрет, сгниет и развалится. Так и душу можно довести до состояния, когда она перестает болеть не потому, что здорова, а потому, что там уже и болеть-то нечему.
Душа Давида была омертвевшей от греха настолько, что в притче об овечке бедняка он не смог узнать себя. Но покаянные слезы способны исцелять душу, омертвевшую от греха. И это может подтвердить каждый, кому хоть раз довелось оплакивать свои грехи на исповеди.
Преподобный Серафим Саровский
Святого Серафима Саровского на иконах обычно изображают согбенным старцем, опирающимся на посох или топорик. Но в молодые годы это был высокий статный мужчина, обладавший большой физической силой. Инвалидом с согнутой спиной он стал после трагического происшествия, случившегося с ним в возрасте 45 лет.
Преподобный Серафим жил тогда в отдельной келье — избушке, стоявшей среди леса в пяти километрах от монастыря. Однажды, когда он колол во дворе дрова, к нему пришли трое разбойников и потребовали денег. Святой сказал, что денег у него нет. Бандиты не поверили ему. Один из них попытался свалить его с ног, но не сумел сделать этого и сам упал. Нападавшие замешкались: они пришли грабить старца-постника, а перед ними стоял крепкий мужчина, да еще с топором в руках. Преподобный легко мог отбиться от непрошеных гостей, но вместо этого он вдруг бросил топор на землю и сказал: «Делайте что вам надобно».
Тогда разбойники сбили его с ног и избили его до полусмерти. Обухом топора ему проломили голову, сломали несколько ребер, проломили грудную клетку, выбили зубы… Ничего не найдя в его крошечной избушке, кроме нескольких картофелин и иконы, бандиты связали искалеченного ими человека и бросили его на произвол судьбы. Святой пришел в себя лишь на следующий день, сумел развязать веревки и кое-как добрался до монастыря. Там окровавленному избитому подвижнику была оказана помощь, но восемь дней он находился на грани жизни и смерти.
Напавших на него нашли довольно быстро. Это оказались крестьяне одной из окрестных деревень. Их должны были судить и отправить на каторгу. Но преподобный Серафим потребовал, чтобы их отпустили. Однако случай с нападением на святого возмутил всю округу, и судить преступников хотели непременно. Тогда Серафим Саровский сказал, что если напавшие на него люди будут осуждены, он навсегда уйдет из этих мест. И разбойники остались на свободе, радуясь наивности своей жертвы.
Через некоторое время в грозу в их деревне случился пожар. Молния сожгла дома нападавших, не тронув больше ничье жилище. Испуганные погорельцы прибежали к преподобному Серафиму просить прощения. Святой принял их с любовью, пригласил в келью и долго с ними беседовал. После этого ни один из них никогда больше не занимался разбоем. А Серафим Саровский с тех пор навсегда остался согбенным и мог ходить, лишь опираясь на палочку. Ценой собственного здоровья он исправил жизнь троих преступников.
Преподобный Аммон
«…Алкать и жаждать правды Божией, — не пустой, человеческой. Правда Божественная явилась человечеству в Божественном милосердии, и повелела нам уподобиться Богу совершенным милосердием, не какою другою добродетелью», — говорил святитель Игнатий (Брянчанинов).
Убедительный пример такого различия между правдой Божьей и человеческими представлениями о ней можно увидеть в одном из эпизодов жития преподобного Аммона, египетского монаха-подвижника, жившего в IV веке.
Однажды авва Аммон во время путешествия остановился в одном монастыре на ночлег. В пустыне он был известен как человек святой жизни, поэтому монахи приняли его с радостью. Но как раз в тот день случился в обители скандал: вдруг выяснилось, что один из насельников монастыря тайком привел к себе в келью блудницу. Возмущенные монахи хотели сами наказать безобразника, но потом решили, что лучше будет обратиться к авве Аммону и отдать это грязное дело на его суд. Святой согласился пойти с ними.
Испуганный монах-греховодник спрятал свою гостью под пустую бочку. Когда авва Аммон вошел в келью, он тут же понял, где скрывается женщина. Но вместо того чтобы обличить блудника, авва сел на эту бочку и велел братиям тщательно обыскать келью. Естественно, обыск ничего не дал. Тогда авва Аммон спросил: « Ради чего же вы меня сюда привели?» Обескураженные монахи попросили у хозяина кельи прощения и удалились. А преподобный Аммон взял его за руку и сказал, указывая на бочку: «Подумай о своей душе, брат». После чего тоже ушел, притворив за собой дверь кельи.
Человеческой правды в этой истории, прямо скажем, немного. Зато правда Божия, которую показал в своей любви к падшему брату авва Аммон, бережно хранится в предании Церкви вот уже более полутора тысячелетий.
Святитель Павлин Милостивый
В начале V века на Италию обрушились полчища вандалов. Сжигая и круша всё на своем пути, они беспощадно убивали местных жителей, а уцелевших угоняли в рабство.
Епископом одной из захваченных вандалами областей был в то время человек по имени Павлин. Все деньги и имущество, которые находились в его распоряжении, епископ стал отдавать на выкуп пленных и на пропитание обнищавших от нашествия. Наконец, он раздал всё, что имел.
Однажды пришла к нему одна бедная вдова:
— Сын мой взят в плен, и я узнала, где он находится. Прошу тебя: дай мне денег на выкуп.
Епископ Павлин с грустью посмотрел вокруг себя: всё, что можно было продать, он уже продал ранее. Тогда он сказал:
— У меня не осталось ничего, кроме самого себя. Возьми меня, продай и выкупи своего сына, или отдай меня в рабство в обмен на него.
Женщина сначала не поверила, что епископ говорит это всерьез. Но святой Павлин убедил ее, чтобы она поверила, и не боялась продать епископа в рабство ради освобождения своего сына. Вместе они отправились к вандалам. Вдова получила назад своего сына, а епископ Павлин остался в рабстве вместо него.
Иногда можно услышать, что милостыню способен творить лишь тот, у кого есть достаточно средств. Однако это совсем не так. Конечно, отдать себя в рабство за совершенно незнакомого человека способен далеко не каждый. Но каждый даже в самых стесненных обстоятельствах может помочь нуждающемуся в помощи. Причем не обязательно деньгами. Милостыней может быть какая-то услуга, добрый совет, наконец просто слово сострадания. Главное — не оставаться безучастным к чужому горю, проявить деятельную любовь к человеку, которому сейчас плохо. А уж каким образом это лучше сделать — каждый для себя решает сам.
Святитель Игнатий (Брянчанинов)
У святителя Игнатия в монастыре был наместник, видный по лицу и росту, деятельный, талантливый в различных областях, любимец многих. Выходец из крестьян, он очень дорожил высоким положением, которого достиг в монастыре.
Однажды приехал к нему родной брат, простой деревенский мужичок в сером кафтане. Cамолюбивому наместнику стыдно стало принять такого брата: он отказался от него и выслал вон. Тот очень огорчился и рассказал о своей беде кому-то из монахов. Дошла эта история и до святителя Игнатия. Тот немедленно приказал привести мужичка к себе, принял его в гостиной, обласкал, посадил, велел подать чаю и в то же время послал за наместником. Когда он вошел, святитель Игнатий, обращаясь к нему, сказал: «Вот, батенька, к тебе братец приехал, поздоровайся с ним. Он обедает у меня, и ты с нами садись обедать». Отец архимандрит накормил, напоил мужичка и дал ему денег на дорогу. А когда проводил гостя, сделал внушение своему «застенчивому» наместнику.
В другой раз монах, обучавший деревенских мальчиков арифметике, грамматике, чистописанию, ударил на уроке одного из ребят. Затем, обличаемый совестью, пошел и рассказал об этом святителю Игнатию. Тот выслушал горе-учителя и сказал: «Ударь меня». Тот ответил, что этого сделать не может. Тогда святитель Игнатий спросил: «А если ты меня не можешь ударить, как же ты ударил мальчика, который так же, как и я, создан по образу Божию?»
Чистым сердцем, способным к Богозрению, святитель Игнатий считал сердце, в котором движется одно добро: «…сердце, по подобию Божества движимое безмерным чувством милости ко всем созданиям».
О том же, как можно добиться такой чистоты, он говорил вполне определенно: «Исполняй заповеди Господа — и чудным образом увидишь Господа в себе, в своих свойствах».
Святые страстотерпцы Борис и Глеб
Святые Борис и Глеб были младшими сыновьями Киевского князя Владимира Красное Солнце. Родившиеся незадолго до Крещения Руси братья принадлежали к самому первому поколению русских людей, воспитанных в христианской вере. Когда они достигли совершеннолетия, отец поставил Бориса князем в Ростов, а Глеба — в Муром.
Однажды разведчики донесли Владимиру о том, что на Русь идут печенеги. Великий князь был в ту пору тяжело болен. Понимая, что сам он не сможет встать во главе войска, Владимир вызвал из Ростова Бориса, дал ему в подчинение свою дружину и отправил в поход против степных кочевников. Вскоре Владимир скончался. В это время в Киеве находился Святополк, старший брат Бориса и Глеба. Воспользовавшись ситуацией, он тут же объявил себя великим князем Киевским.
Когда Борис с войском возвращался из похода, ему сообщили о смерти отца и о том, что произошло в Киеве за время его отсутствия. Воеводы тут же стали уговаривать его пойти на Святополка и занять отцовский престол, поскольку в распоряжении Бориса была вся киевская дружина. Но святой князь не хотел устраивать междоусобной резни и распустил отцовских воинов со словами: «Не подниму руки на брата своего, да еще на старшего меня, которого мне следует считать за отца!»
Однако Святополк не поверил искренности Бориса. Стремясь оградить себя от возможного соперничества брата, на стороне которого были симпатии народа и дружины, он послал к нему наемных убийц. После этого Святополк столь же вероломно умертвил Глеба.
Можно по-разному оценивать поступок князей Бориса и Глеба. Но есть в этой истории одно важное обстоятельство, которое нам сегодня трудно понять без дополнительных пояснений. Дело в том, что при династийном преемстве власти в те далекие времена даже убийство ближайших родственников не считалось чем-то зазорным. А полноту прав на наследуемый престол обеспечивала военная сила, на которую опирался претендент. И вот Борис, имея у себя под началом всю киевскую дружину, вдруг отказывается от прихода к власти, потому что для этого ему пришлось бы убить старшего брата. Вслед за ним из тех же соображений отказывается от власти и Глеб. Ценой собственной жизни они утверждают среди русской аристократии совершенно новый, невиданный ранее идеал отношений. После жертвенного подвига Бориса и Глеба уже никто из русских князей не мог успокоить свою совесть тем, что в борьбе за власть все средства хороши.
Святитель Иоанн Златоуст
Когда Иоанн Златоуст был поставлен архиепископом на Константинопольскую кафедру, он продал в пользу бедных драгоценные церковные сосуды, заменив их менее дорогими, продал шелковые и золотые украшения алтарей, ковры, богатейшие церковные ризы. Также им был продан с аукциона редкий дорогостоящий мрамор, приготовленный для отделки церкви святой Анастасии и целые мраморные колонны, лежавшие на земле в ожидании архитектора. На вырученные деньги святитель учреждал для нищих и обездоленных жителей Константинополя богадельни и больницы. Такая активная социальная деятельность Златоуста пришлась не по вкусу столичным вельможам и клиру. В аристократической среде Константинополя у него появилось множество врагов, которые плели против него различные интриги на протяжении нескольких лет.
Однако эта вражда не могла существенно повредить любимому народом архиепископу, пока он не вступил в открытый конфликт с самой императрицей Евдоксией. Златоуст резко обличал ее за разгульную жизнь и притеснение малоимущих жителей города. Закончилось это противостояние с царицей тем, что святитель по ложным обвинениям был несправедливо осужден и отправлен в ссылку.
Его сослали в Кукуз, глухое селение в пределах нынешнего Закавказья. Путь туда длился 70 дней. Над головой палящее солнце, под ногами горячая пыль. Ни ветра, ни деревца, чтобы отдохнуть в тени. Конвою было предписано избегать городов и останавливаться только в селениях, где можно было найти лишь сухой, заплесневелый хлеб и солоноватую воду из глубоких колодцев. Святитель Иоанн в пути сильно страдал от лихорадки и боли в желудке. Климат в Кукузе был для него слишком суровым. Он впервые в жизни увидел снег на окрестных горах и едва пережил непривычно холодную зиму.
Но врагам Златоуста этих страданий показалось мало, и они добились разрешения императора сослать Иоанна в Питиунт (ныне Пицунда), самое отдаленное место Империи. Конвою было приказано обращаться со ссыльным без всякой жалости. Слабого, больного святителя вновь погнали по бездорожью. Большую часть пути он шел пешком. Неподалеку от селения Команы Иоанн свалился с ног — силы ему изменили. Его занесли в ближайший храм и положили в одном из строений. На следующий день он умер. Последние его слова были: «Слава Богу за всё».
Священномученик Николай (Тохтуев)
Накануне Пасхи 1940 года протодиакон Николай (Тохтуев) был вызван в районное отделение НКВД в городе Мытищи. Пригрозив восемью годами лагеря, следователь предложил ему дать подписку о сотрудничестве с органами для выявления в церковной среде так называемых «антисоветски настроенных лиц». Протодиакон согласился, и следователь велел ему снова явиться в НКВД после выходных. Можно только представить себе, какова могла бы быть эта Пасха для отца Николая с уже подписанной им «квитанцией» на получение тридцати сребреников…
Но сразу после праздника он собрал вещи, которые могли понадобиться ему в тюрьме, и принес заявление начальнику районного НКВД. «Товарищ начальник, — писал он, — я отказываюсь от своей подписки и давал ее лишь потому, чтобы мне была возможность встретить Пасху и проститься с семьей. По моим религиозным убеждениям и по сану я не могу быть предателем даже самого злейшего моего врага...» Начальник предложил еще подумать и отпустил его домой. Тогда протодиакон Николай написал новое заявление с подробным объяснением своей позиции:
«Гражданин начальник! Разрешите мне объясниться с Вами письменно: я говорить много не умею по своей необразованности. Что вы от меня требуете, то я сделать не могу. Это мое последнее и окончательное решение. Большинство из нас идет на такое дело, чтобы спасти себя, а ближнего своего погубить, мне же такая жизнь не нужна. Я хочу быть чистым пред Богом и людьми, ибо когда совесть чиста, то человек бывает спокойный, а когда нечиста, то он не может нигде найти себе покоя, а совесть у каждого человека есть, только она грязными делами заглушается, а потому я не могу быть таким, каким Вы бы хотели...
…И вам не могу услужить, как вы хотите, и перед Богом кривить душой. Так я и хочу очиститься страданиями, которые будут от вас возложены на меня, и я их приму с любовью. Потому что я знаю, что заслужил их.
…Вы нас считаете врагами, потому что мы веруем в Бога, а мы считаем вас врагами за то, что вы не верите в Бога. Но если рассмотреть глубже и по-христиански, то вы нам не враги, а спасители наши — вы загоняете нас в Царство Небесное, а мы того понять не хотим, мы, как упорные быки, увильнуть хотим от страданий: ведь Бог же дал нам такую власть, чтобы она очищала нас, ведь мы, как говорится, заелись... Разве так Христос заповедовал нам жить? Да нет, и сто раз нет, и поэтому нужно стегать нас, и пуще стегать, чтобы мы опомнились».
Вскоре протодиакон Николай был арестован и приговорен к 8 годам лагерей. Он скончался в заключении 17 мая 1943 года, за несколько дней до своего сорокалетия.
Каллиграфия Марины Марьиной
Рисунки Ксении Наумовой
